— Устали? — спросил Дуглас, когда они миновали указатель, сообщавший, что они приближаются к Бандорану.
Джоанна покачала головой. Эти несколько часов промелькнули чересчур быстро, но она никогда не сможет забыть ни их, ни человека, который наполнил их смыслом. Дорога, по которой они ехали, всегда будет неотделима от него.
Бандоран подарил Джоанне первую встречу с Атлантическим океаном и возвышавшимися на севере, на другом берегу залива, холмами Донегала. Он также показал ей, как по-щенячьи способен вести себя Фланн, который, скользя, носился по плоским глыбам известняка.
— Страна О'Доннела, — сказал Дуглас, помогая ей при подъеме на Аугрус Хед. — Пришли. Вам надо посмотреть на мосты Фей. Они очень знамениты. — Он протянул руку. — Держитесь за меня. Ши не поблагодарит меня, если вы свалитесь!
Она с радостью приняла предложенную руку. Ни на что не гожусь, с отчаянием упрекала себя Джоанна: она боялась высоты, а волны, ревущие в пещерах под обрывом, в которые она вглядывалась сквозь каменные арки, гипнотически притягивали ее.
— Все в порядке. Я не отпущу вас, — сказал Дуглас, и внезапно обыденное замечание приобрело глубокий смысл.
Усомниться в этом человеке было так же невозможно, как усомниться в том, что за ночью последует день. Это был человек настолько сильный, что можно доверить ему жизнь с тем же чувством уверенности, что и руку. Если бы это с ним она пообещала встретиться в Эдинбурге, никакие слова отца не заставили бы ее отступиться.
Если бы это был Дуглас… Дуглас, а не Майлс…
Таким простым стало все это после четырех недель смятения. Она искала на ощупь и страдала, и совершенно запуталась. Но теперь она знала. Любовь должна быть чем-то большим, чем просто физическим влечением и детской влюбленностью. Она должна быть сильной, непоколебимой, твердой и полностью отвечающей потребностям твоей души. Вот почему ты хотела запомнить такие моменты, как взгляд и плечо рядом с твоим плечом, и вот почему тебе так хорошо ощущать руку на твоей руке.
Вряд ли можно было сделать что-то более бессмысленное — влюбиться в человека, с которым ее разделила сама судьба и который к тому же хотел быть только ее братом.
— Вам холодно? — спросил Дуглас, и она поняла, что дрожит. — Во всяком случае, нам пора двигаться.
Когда они проехали сначала Бандоран, а потом город Донегал, настоящая страна Донегал стала с каждой милей разворачиваться перед ними — побеленные коттеджи под соломенной крышей, каменные ограды, склоны холмов в веснушках утесника, лужайки, подобные стеганым коврикам, и море. И все это в резких тонах — темно-зеленое, цвета старого золота, черное и темно-синее.
Неожиданно машина остановилась на склоне, и Дуглас указал на скопление крыш и церковный шпиль внизу, во впадине.
— Вот! Это Каррикду.
Деревня, очень маленькая, расположилась в начале Каррик Пасс, и Каррик Пасс, слева и семьюстами футами ниже машины, казался всего лишь овечьей тропой.
Они проехали по мосту, перекинутому через сверкающую речку.
Основными цветами Каррикду были серый и белый. К достопримечательностям относились какой-то памятник за оградой, каменный желоб, из которого поили скот, и еще — ее сердце забилось быстрее — указатель со стрелкой и надписью «О'Малли Твидс Лимитед». К ее разочарованию, Дуглас не обратил на него никакого внимания. Он с безмятежным видом повел машину по главной улице, не переставая говорить.
— Друг, о котором я вам рассказывал, живет вон там. — Он показал вдоль отходившей в сторону улицы. — Винсент О'Нейл. Он ветеринар. Почти отошел от дел, занимается в основном исследовательской работой. Не знаю, увидите ли вы его. Он отшельник. Кейт говорит, что сейчас он почти не выходит из дома. Жаль. В его пальцах имеется то, чему невозможно научить — дар исцеления. — Несложно было заключить, что Винсент О'Нейл повлиял на его выбор карьеры.
— Я бы хотела с ним познакомиться, — тепло сказала Джоанна.
— Видите ли, боюсь, это не получится. — Казалось, Дуглас пожалел о сказанном. — Он очень смущается с незнакомыми. Иногда он даже телефонную трубку не снимает. — Он еще раз повернул. Примерно через милю впереди показались серые каменные столбы, двустворчатые ворота были открыты. — Смотрите во все глаза, Бога ради, не хочу для начала переехать одну из кошек Кейт, — с ухмылкой предупредил он, аккуратно направляя большую машину в ворота.
Она решила, что он шутит, но пока машина ехала по дорожке, две черные кошки перебежали ей дорогу.
— Теперь ясно, что я имел в виду? — посмеиваясь, сказал Дуглас. — Это разведчики.
Через несколько секунд дорожка перешла в усыпанную гравием площадку. Там стоял дом, жемчужина в стиле Палладио [8], и кошки. Она насчитала семь, и как раз в это мгновение кремовый полумесяц спрыгнул с ветки платана, и их стало восемь.
Дуглас нажал на клаксон, дверь сразу открылась, и три собаки с лаем ринулись вниз по ступенькам. За ними сбежала фигурка в зелено-голубом ситцевом платье, удивительно девическая, со стремительными ногами и короткими вьющимися волосами. Дугласа, первым вышедшего из машины, сразу скрыла завеса из восторженных собак и объятий изящных рук. Застенчиво последовавшей за ним Джоанне показалось, что всем этим он был невероятно доволен.
Теперь Дуглас глядел на нее, указывая согнутым пальцем.
— Ну, Кейт, что ты думаешь? Не обращай внимания на сажу у нее на носу. Мы заставим ее умыться перед обедом!
Вблизи Кейт выглядела не так молодо. Лицо было в морщинах, особенно вокруг глубоко сидящих сине-зеленых глаз, а волосы начали седеть. Внешностью и стилем она не могла сравниться с Шейлой О'Малли, но в ней было нечто, и это до сих пор проявлялось в ее улыбке. Примерно пятьдесят два, решила Джоанна, но как молода. И в семьдесят она все еще будет молодой, а в этом были свои минусы, так же как и плюсы. Во главе обеденного стола она была весьма рассеянна, приподнимая крышки с блюд с видом исследователя и давая понять, что все это — забота исключительно кухарки. У нее были кухарка, горничная и универсальная прислуга (мужского пола). Он старательно закрыл двойные двери, когда кошачья часть свиты попыталась последовать за ними в прелестную светло-зеленую с белым столовую со старинным камином и очень подходящей к обстановке висевшей над ним репродукцией «Райского сада» Яна Брейгеля.
Нокбег при все своем очаровании создавал ощущение утилитарности, а его обитатели производили впечатление энергии и силы. Дом Кейт Мартин, казалось, был заколдован, а Кейт, украдкой подсовывающая кусочки собакам под стол, производила впечатление только довольства жизнью.
