Мама шмыгает носом и прячет слезу, которая просится выкатиться наружу. Я крепче сжимаю её руку и улыбаюсь.
— Всё хорошо! Хорошо! — шепчу я.
Горло болеть перестало, но время от времени голос всё равно срывается на хрип, поэтому я предпочитаю говорить негромко.
Несколько секунд мы с мамой сидим и молчим, ничего не говорим, а потом она открывает рот и рвано выдыхает.
— Тамарка своего козла безрогого в шею послала… — начинает она. — Вроде как попался, гадёныш, на переписке с кем-то… Или ещё что… В общем, не знаю, говорил тебе Славик или нет, но Тома насовсем прогнала козла того, так что проблем у неё с сыном теперь не будет.
Я мотаю головой: Слава не говорил… Да мы и не общались с ним почти… Разговоры сводились к работе, к отчётам и графикам платежей… Мы успели поболтать про сотрудников, стараясь не касаться личных тем. И я рада, что его мама приняла верное решение. Слава не смог бы общаться с отчимом, который вот так подставил его. И мог начать обижаться на мать, принявшую предателя.
— А я тут репетиторством занялась… — хвалится мама. — Ты представляешь? И доходы хорошие приносит. Славик помог: товарищу меня порекомендовал.
— Ты у меня умница, — улыбаюсь я.
«И он тоже», — добавляет сознание.
— А ты замуж собираешься? Разобрались? Ваша ругань чуть ребёнка в могилу не загнала, да тебя саму… — с укором говорит мама, а я прикрываю глаза и жмурюсь, потому что её речи бьют по живому.
Из-за меня Злата оказалась в инкубаторе… Из-за меня лишилась материнского молока…
— Замуж? За Славика? — переспрашиваю я.
— А за кого? За Руслика, что ли? Он вроде бы куда-то уехал…
— Да… Слава говорил, что помог ему работу хорошую в Питере найти, — отвечаю я.
— Ты букет на свадьбе как поймала, я сразу поняла, что скоро сыграем вашу со Славиком свадьбу, — принимается теребить ручку сумки мама.
— Букет невесты? — переспрашиваю и смотрю ей в глаза.
Вспоминаю, что Костя тоже говорил о свадьбе, когда я вышла из реанимации… Но я не придала значения его словам.
— Да! Риты букет. Ты не помнишь?
Я мотаю головой, потому что все события свадьбы размылись в голове, превратившись в сплошное месиво. Букет у меня в руках был, но как достался мне…
Не помню.
Устремляю взгляд в одну точку, пытаясь напрячь память, но ничего не приходит в голову, а потом я слышу голос брата и поднимаю на него взгляд.
— Как же ты всех нас испугала! — выдыхает Костя.
Рита вместе с ним не пришла, но оно и понятно, она ведь сейчас на работе… Отпуск и медовый месяц у них были запланированы чуточку позже.
Я поднимаюсь на ноги и утопаю в объятиях брата.
— Ты поправился? — спрашиваю я удивлённым голосом.
— Жена хорошо кормит, — ведёт он плечом и смеётся, щекоча мой нос указательным пальцем.
Брат рассказывает о своей новой работе, хвастается повышением и говорит, каким счастливым стал вместе с Ритой.
— Принёс бы цветы, но Слава сказал, что нельзя в палату. Кстати, когда свадьба? До или после нашего медового месяца? Ритка уже и платье выбрала, — улыбается Костя и подмигивает мне.
Я цокаю языком и сажусь между ним и мамой.
— Ну какая свадьба? Мы с ним и не общались толком… Неуверена, что он меня любит… — высказываю свои мысли я и прикусываю кончик языка.
Я не сказала о том, что неуверена в своих чувствах… Потому что уже точно убедилась…
Люблю…
— Если бы не любил, не вытрясал бы из врача дух, когда тебя в реанимацию перевели… и не ходил бы по коридору с выражением скорби на лице, — говорит мама. — Он тебя любит… Но сказать не знает как… Не умеет. Видимо, раны прошлого сильно повлияли на его психику.
На самом деле я и не представляю, как смогла бы жить, если бы попала в похожую ситуацию. А мамины предположения о том, что ЗБ любит меня, греют душу.
Мурашки бегут по телу, и мне становится так хорошо… Вот мамины бы слова, да из уст босса услышать.
Наверное, нам с ним действительно пришло время поговорить…
Попрощавшись с братом и мамой, я потихоньку возвращаюсь в палату, стараясь обдумать всё, что так долго тревожило меня. Время пришло… Хоть я просила босса не начинать серьёзные разговоры, пока наша малышка не придёт в себя, но теперь сама хочу сделать это. Хочу признаться, что я была не права, сказать, что осознала свои ошибки и больше не допущу их… Никогда.
Осторожно открываю дверь и вхожу. ЗБ сидит на кровати, запустив пальцы в волосы, отливающие кофейным оттенком на солнце. Он поднимает на меня взгляд и улыбается уголками губ.
— Ты как? — задаёт вопрос, наверное, отметив слёзы, застывшие в глазах.
И он точно беспокоится, ведь я впервые прошлась так далеко сама.
— Мы должны поговорить, — говорю я и присаживаюсь рядом.
— Я рад, что ты пришла к этому.
Только сейчас замечаю, что он побрился и стал выглядеть свежее, чем раньше. Всё из-за того, что малышка идёт на поправку. Или ещё убавились переживания за меня?! Мне ведь и правда лучше.
— Хочешь, чтобы я говорил? — спрашивает ЗБ.
— Могу и я, — пожимаю плечами в ответ. — Всё так непросто…
— Да. Когда я сказал, что всё слишком быстро и сложно, я это и имел в виду. Хорошее слово — непросто. Сложно сказать человеку, что любишь его, если ты запутался в дебрях собственного сознания и не понимаешь, что именно происходит с тобой. — ЗБ сползает с кровати, садится на корточки рядом с моими ногами и берёт меня за руки, заглядывая в глаза. — После того как девушка, которую я, казалось бы, любил, на которой планировал жениться, ушла… Я думал, что никогда больше не подпущу женщин близко. Я не хотел строить серьёзные отношения и снова обжечься об это возвышенное чувство, воспеваемое поэтами. Страх наступить на те же самые грабли охватывал меня и не давал покоя. Не знаю, что было бы, не встреть я тебя. Возможно, так и остался бы холостяком… — ЗБ усмехается, а я смотрю в синеву его глаз, которая теперь кажется такой тёплой и манящей, что я боюсь утонуть в ней. — Кать, я был неправ, когда начал угрожать тебе и ставить невыполнимые условия… — Его пальцы сильнее сжимают мои руки. — Я не пытаюсь оправдаться, но это была самая большая ошибка за всю жизнь. Нам следовало обо всём поговорить. Страх охватил меня, когда я узнал, что мой ребёнок будет жить с чужим мужчиной, называть его папой… И что потом её или его могут так же предать, как меня. Наверное, всё это из-за травмы. Я ведь действительно считал отчима отцом и всецело доверял ему, а вышло то, что вышло… А ещё я обрадовался, узнав, что это мой ребёнок. Чертовски обрадовался, что на свет появится частичка меня… и тебя… плод той незабываемой ночи.
ЗБ вздыхает и отводит взгляд в сторону.
— Я своего отца не знала, но слышала, что родные отцы порой поступают и хуже. Многое зависит от человека, но я не пытаюсь разубедить тебя… Я просто хочу, чтобы ты продолжил жить дальше. Просто отпусти. Мама сказала, что твой отчим теперь точно прошлое вашей семьи…
— Сейчас речь не о нём, — перебивает ЗБ, а желваки на его лице передёргиваются. Он смотрит меня прямо в глаза, обжигая. — Речь о нас… — лицо становится мягче. — Я ошибся, когда начал пытаться добиться желаемого угрозами. Я должен был сразу попытаться дать шанс нашим отношениям. Я осознал всю свою неправоту, когда ты начала терять сознание рядом с моей машиной, а когда врач вышел и сказал, что тебя перевели в реанимацию, что ты потеряла слишком много крови…
Я замечаю, что уголки его глаз предательски блестят от подступивших слёз.
— Всё хорошо! — шепчу я. — Мы всё преодолеем вместе.
— Да, но тогда я так не думал… Тогда я ненавидел себя за то, что это случилось по моей вине. Из-за меня ты попала в реанимацию. Если бы не то давление, если не подчинение глупым принципам, которые разлетелись в пух и прах, когда ты появилась в моей жизни… Мы были бы вместе, а малышка могла ещё жить в животе любимой мамочки.
— Я тоже была неправа… — начинаю я. — Любовь не приходит по щелчку пальцев. Я не должна была спрашивать, любишь ли ты меня, ведь чувствовала, что нам хорошо вместе. Мне следовало поговорить с тобой, важно было услышать от тебя, что ты не хочешь отнять у меня ребёнка, а я доверилась ушам… И они подвели второй раз. С Русланом ведь всё случилось так же.
