— Что, прямо посреди моего отделения? — уточнил Дежнев.
— В рекреации, — озабоченно закивала Мама Фрида. — Прямо у подоконника, у всех на виду. Беседуют, Станислав Борисович, беседуют они. А не что вам показалось с недосыпа, — укорила она заведующего. — Леша — хороший, воспитанный мальчик…
— Я всё-таки проверю, — уведомил Стас и покинул ординаторскую.
Он обнаружил воркующую парочку, где Фрида Марковна и обещала. Приглядевшись, заведующий понял, что ворковал только Алексей, голубь наш сизокрылый. А Таня стояла, как мешком по голове стукнутая.
— Алексей Витальевич, — окликнул анестезиолога Дежнева. — Вот всё бы вам охотиться не на вашей территории…
— Станислав Борисович, тут у вас такие нежные лани, — радостно ощерился в улыбке анестезиолог.
— Алексей Витальевич, — выкрутилась из-под его руки очкастая ординаторка, и ее коса метнулась за плечо, как ручная корба. — Если вы это про меня, то я вам не лань. И не нежная, — добавила она твердо.
— Простите, Татьяна Егоровна, — повинился тот. — Такие решительные тигрицы. Ар-р-р! — игриво прорычал он, и у Стаса появилось стойкое желание ухватить его за грудки выставить со своей территории. — Вот видите, Станислав Борисович, оказывается, я тут вовсе не охочусь.
Дежнев тяжело вздохнул:
— Шли бы вы, Алексей «ар-р-р» Витальевич. Работа ждет.
— Работа — не тигрица, — возразил анестезиолог. — В лес не убежит.
— Я тоже, пожалуй, пойду… — неуверенно произнесла Таня. — В лес. Или в сад… Если вы не возражаете, — обратилась она к Дежневу.
— В ординаторскую лучше идите, — велел заведующий. — Там вас Фрида Марковна уже обыскалась.
Таня пошла, держа руки в карманах. Анестезиолог с улыбкой смотрел ей вслед.
— Стас, да не обижу я вашу тигр-р-р-рЫцу, — сказал он, переведя взгляд на Дежнева. — Хорошая, милая девочка. Из тех, на которых женятся.
— И ты вот прямо жениться на ней собрался? — саркастично поинтересовался заведующий.
— Пока нет, — признался Леша. — Но как знать? Пора уже и остепениться.
На секунду, — буквально на секунду, — перед глазами Стаса возникла картина, где Таня была с кольцом на руке. Чужим кольцом. И это было настолько невыносимо больно, что Дежнев волевым усилием «переключил канал».
— Леш, ты иди, иди, — Стас протянул собеседнику руку на прощанье. — И оставь девочку в покое. Остепениться он решил. А мне потом главврач голову открутит за работу с кадрами, — сгустил он краски.
Впрочем, как главврач откручивает ему голову из-за Тани, Дежнев мог представить запросто.
Анестезиолог пожал руку коллеги и отправился на свой осмотр.
А Стас смотрел ему в спину, и думал, что не сможет реализовать тот блестящий сценарий, который придумал десять минут назад. Им нужно поговорить. Встретиться, поговорить, обсудить. Лично.
Глава 46
Ничего Фрида Марковна не «обыскалась» свою подшефную. Всё это Станислав Борисович придумал, лишь бы ее прогнать. Посмотрите, какой ревнитель чистоты и нравственности выискался! Значит, ему можно в темном кабинете УЗИ трахать кого-то непонятного, а потом трахать кого-то понятно, и в ее помаде по больнице разгуливать. А ей даже постоять в коридоре с молодым человеком нельзя. Да она с Алексеем даже за ручку не держалась!
Это нечестно, несправедливо и обидно, наконец.
Валенок отваживает тигров со своей охотничьей территории! Уписаться от смеха можно. Не всех еще переимел, наверное.
Таня смотрела на результаты УЗИ и никак не могла вчитаться в текст. Смысл ускользал. Она машинально угукнула на вопрос наставницы.
— Ты хорошо подумала, Танечка? — переспросила ее Фрида Марковна.
— А? Да, конечно, — подтвердила Зуева.
— Это хорошо, что ты согласилась выйти замуж за Станислава Борисовича, — заявила наставница.
— Я?! — Таня оторвала взгляд от листочка и перевела на собеседницу. — С чего вы взяли?!
— Ты сама только что это сказала, — тыкнула Фрида Марковна Зуеву носом в собственную лужу, как несмышленого котенка.
— Я нет, — испуганно открестилась Татьяна. — Я не говорила… Это вы всё нарочно, да? — поняла она.
— Разумеется, нарочно, — Мама Фрида протерла салфеткой толстые линзы очков. — Ты же меня совсем не слушаешь.
— Я не специально.
— Понятно, не специально. Это слушают специально. А не слушают обычно, потому что «так получилось». — Она нацепила очки на нос. — Так что у вас со Станиславом Борисовичем?
— В смысле: «Что у вас со Станиславом Борисовичем?» — уточнила Таня.
— Так у вас что-то с Алексеем Витальевичем? — удивилась Фрида Марковна.
— Ни с кем у меня тут ничего нет, — буркнула Зуева. — У меня тут практика, а сафари с дикими холостяками.
— А что ты тогда такая молчаливая и задумчивая после разговора с Алексеем? — наставница поправила пухлым пальцем сползшие очки.
— Фрида Марковна, что вы мне всех сватаете? — обиделась Таня.
— Так хорошие, добрые мальчики, — пояснила наставница.
— Не спорю.
Они, может, и добрые, и хорошие, просто член в штанах держать не умеют.
— Так брать же надо, — продолжила Мама Фрида.
— Двух по цене одного? Сезонная скидка? — не сдержалась Татьяна. — Они-то хорошие. Просто я для них недостаточно хороша. Давайте лучше акушерством заниматься.
Наставница недовольно насупилась, но промолчала. А результаты заключение узиста перед глазами внезапно обрели ясность. Таня прошла вместе с Мамой Фридой утренний обход, изображая из себя взаправдашнего врача, и ее даже не поправили не разу. В общем и целом в ординаторскую она вернулась уже успокоившись. И даже немного окрылившись. Фрида Марковна отстала, зацепившись языком с пожилой акушеркой из родильного. Станислава Борисовича, слава богу, тоже не было. Татьяна устроилась в уголке дивана, в непосредственной близости от своей повязки для сна, которую очень хотелось вернуть. Но здравый смысл подсказывал, что не время и не место. Вот если бы маска лежала в ящике… Вместе с трусами… Таня прислушалась к тишине за дверью и метнулась к столу заведующего. Разумеется, никаких трусов там не было. Чужих тоже, что радовало. Но и своих не обнаружилось. Нужно было бы потребовать их назад. Но так она себя только выдаст. Что ей мешало, будь она не она, потребовать их раньше?
Трусы — да. А вот маску она могла раньше и не просить за ненадобностью. А теперь, вроде как, пора бы вернуть… Разумеется, она не собиралась больше бежать к Станиславу Борисовичу по первому свисту. По второму тоже. Но ведь он об этом не знает. Гордо заявлять: «Уйди, противный, я видела у тебя помаду на щеке», было равносильно подписи. Поэтому она заберет свое имущество и сделает ручкой.
