- Ну я ж не Ленин, чтобы мне стопицот человек помогали бревно нести. Что мне какая-то дверь, я вчера тебя на руках целых пять метров нес.
- Вот сволочь, - пробормотала я, тихо радуясь, потому что рассчитывала за время его отсутствия поменять постельное белье. Ну совершенно не хотелось это делать при нем.
- Угу, - кивнул он. – Сволочь. Сейчас вот дверь на помойку сволоку.
Получив подробные инструкции, как найти помойку и оставить там дверь понезаметнее, потому что за крупногабаритный мусор могло прилететь по башке, он ушел. Я торопливо стала перестилать белье, но не успела. Максим вернулся, когда мне оставался последний пододеяльник, и я застыла, как будто меня застукали на месте преступления.
Покачав головой, он подошел, взял пододеяльник у меня из рук и ловко заправил в него одеяло. Положил его на кровать, накрыл покрывалом и повернулся ко мне.
- Нин, все нормально, успокойся, - он обнял меня, помолчал немного. - Мы сейчас в такой ситуации, что будет еще много неловких и неприятных моментов. Вот так из одних отношений перепрыгнуть в другие – это непросто. Но главное – что мы теперь вместе, да? – я кивнула. - Знаешь, давай кофейку выпьем и поговорим. Чтобы никаких неясностей не осталось.
Кофеварки у меня не было – Герман такой кофе не признавал. Себе он варил в джезве, а я заваривала прямо в чашке через бумажный фильтр. Я засыпала кофе в джезву, залила водой, поставила на плиту.
- Скажи, а когда ты на меня внимание обратила? – спросила Максим, сидя за столом у меня за спиной. – В смысле, когда я тебе понравился?
- Ну точно не на Выборгском шоссе, - ответила я, не оборачиваясь. – Наверно, в больнице, перед операцией. Или после. Когда ты меня за грудь лапал.
- Чего? – удивился Максим. – Это когда?
- Когда показывал моей маме, как бандаж на ребра надевать. Тогда еще Германа принесло, и он, мягко говоря, прифигел.
- Слушай, я правда не помню. Для меня пациентки женщины не больше, чем, извини, трупы в морге. Хотя… наверно, с тобой все-таки какую-то защиту пробило, зачем-то я ведь тебе позвонил и справку привез. Хотя никогда так не делал.
- Нормально, - фыркнула я и поставила перед ним чашку. – А в тебя там все тетки влюблены были. Только о тебе и разговоров.
- Ну, это хорошо. Позитивный настрой – плюс для выздоровления. Главное, чтобы в меру. Знаешь, я когда только начал оперировать, заходил в женские палаты и говорил: «Ку-ку, мои красавицы». Тетки млели, но потом меня все стали звать доктор Ку-ку, а это уже было обидно. Кстати, справка-то тебе пригодилась? Я так и не спросил, чем все дело с аварией кончилось.
- А ничем. Полгода прошло, дело закрыли за истечением срока давности. Можно было за обоюдку пободаться, но слишком много времени и нервов. Да и Жорик бы за это время сгнил. Кстати, из-за той справки мы с Германом тогда и расстались.
Я рассказала ему, как все было, и Максим долго молча смотрел в чашку.
- Если б ты сразу сказала, Нина… Просто намекнула бы...
- Я потом знаешь как жалела? Помнишь, когда я болела и ты пришел? Ты тогда еще сказал: «Отправь мужа в аптеку». Я хотела сказать, что никакого мужа в наличии не имеется, но ты о чем-то другом заговорил. А потом…
- Да, потом… - вздохнул Максим. – Знаешь, Нин, я понял, что ты мне нравишься, когда мы с тобой в кафе разговаривали. После экскурсии. И даже не знал, предлагать тебе работу или нет. Подумал, что будут проблемы. В резюме у тебя было написано, что ты не замужем, но я думал, что у тебя серьезные отношения.
- Да так и было, Максим. Мы почти шесть лет вместе прожили.
- Понимаешь, я не знал, смогу ли удержаться просто на симпатии. У тебя все серьезно, у меня Зоя. Но все-таки рискнул.
- Забавно, - усмехнулась я. – А я думала, соглашаться или нет. По той же самой причине. Я же знала, что у тебя Зоя.
- Откуда? – удивился он.
- Ты ей звонил из ГАИ. И потом еще, из пекарни, спрашивал, какой хлеб купить. Я тоже решила рискнуть. Надеялась, что это будет так, легкая влюбленность. Чтобы было ради кого новые юбки покупать и прически делать.
- Так это ты для меня покрасилась? – Максим протянул руку и дернул меня за хвост.
- Нет, это уже потом, назло врагам. Ты ушел тогда… ну, когда я болела… а я поняла, что люблю тебя. И так стало хреново… Нет, вру. Сначала как раз наоборот – эйфория. Каждый день ждала, когда ты позвонишь. Просто твой голос услышать. Хотя и знала, что все безнадега. А когда на работу вышла…
- Подожди, - перебил меня Максим. – Ты же тогда сказала… как-то по-дурацки. Юлька тебя еще спросила...
- А, вернулся ли Карлсон. Мы с ней разговаривали как-то, и я ей сказала, что разошлись с Германом. И что уже тысячу раз расходились и снова сходились. И она сказала, мол, ничего, прилетит твой Карлсон обратно. Только все несколько в обратной последовательности получилось. Я сказала, что прилетел, когда ты с тортом пришел: ах-ах, мы с Зоечкой заявление подали. И тебе это точно не понравилось, я видела.
- Не понравилось? – хмыкнул Максим. – Да я тебя убить был готов. Я ведь тогда с Зойкой поругался и ушел. Думал, все, хватит. И если б я знал, что ты одна...
- А вот не надо! – возмутилась я. – Я это сказала, когда вы уже подали заявление, а не до того. Какого черта вообще?
- Не знаю, Нин. Какое-то затмение нашло. Она пришла, ходит, говорит что-то. А я на тебя смотрю через стекло и думаю: все равно ведь ничего с тобой не получится. У тебя есть фактически муж, и я тебе как собаке пятая нога. Ну и махнул рукой. А она: давай заявление подадим. Ну давай, говорю. В конце концов, мы с ней почти два года вместе были, я думал, что люблю ее. Несмотря ни на что.
- Герман тогда пришел вечером. До этого все цветочки-конфетки с курьерами присылал. А мне так погано было, не представляешь. И тоже махнула рукой. Какая разница, если не с тобой. Хорошо, говорю, давай попробуем еще раз. Хотя и знала, что ничего не выйдет, надолго меня не хватит.
- Как глупо все вышло, - Максим взял мою руку, поцеловал. – Знаешь, когда я понял, что люблю тебя, а не ее? За несколько дней до того, как мы в Лемболово ездили. На работе. Ты все это время такая была… не подступись.
- Господи, неужели непонятно было, почему? – захныкала я.
- Откуда? Поэтому я тогда тебя и спросил. На крыльце. И получил по морде. Ты заявила, что принципиально не имеешь дел с женатыми, а когда я спросил, почему раньше не сказала, что одна, ответила, что не обязана мне докладывать. Отвали, мол.
- Дурак ты, Фокин. Не представляешь, как мне хотелось тогда тебя поцеловать. Ты так стоял…
- Нинка… - он даже глаза закрыл, похоже, от досады.
- Что Нинка? Ты потом сам меня поцеловал. В лесу. И сказал «извини». Вот тогда уже я хотела тебя убить. С особой жестокостью.
- За что? Я так понял, что тебе не нужен. Но не удержался. Поэтому и «извини». Когда ты на корпоративе так сказала, ну, когда мы с Юриком тебя пригласили, у меня просто внутри все оборвалась. Подумал, что ты мне этого никогда не простишь.
- Послушай… - я одним глотком допила остывший кофе, поставила чашку на блюдце. – Я тогда сказала, уже потом…
- Что все для себя решила, - закончил за меня Максим. – И я понял так, что это ничего для тебя не значило. То ли минутная слабость, то ли случайное развлечение. И сказал себе: все. Раз так, то ни та, ни другая.
- А я имела в виду, что давно решила – что хочу быть с тобой. И что теперь тебе решать, что будет дальше.
- Наверно, я и правда дурак, но… это было трудно понять.
- Ясно, - вздохнула я. – Наверно, надо было как-то по-другому сказать… Но я тогда плохо соображала, если честно. Выходит, ты решил: ну вас к черту обеих. А духи?
- А что духи? Я их для тебя еще раньше купил. Не буду врать, зашел в магазин Зое подарок купить. Пока выбирал, наткнулся на эти. Показалось, что тебе очень подойдут. Они у меня в кабинете в столе лежали. Подумал, что пусть будет такой… не знаю, прощальный подарок, что ли. Даже в голову не пришло, что Кристина увидит. Я ей звонил сказать, что свадьбы не будет, и она мне выдала…
