— Давай сюда, — забирая верхнюю одежду, сказал Адам. — Проходи. Аккуратнее. У меня небольшой ремонт, как ты могла заметить, — продолжил он и почувствовал что-то странное. Стало казаться, что во всех этих словах, объяснениях, базовой вежливости нет никакого смысла.
Амелия подошла ближе и лениво посмотрела, как он кинул плащ на комод, на котором уже лежала куртка.
— Я тебя из головы выкинуть пытаюсь, а ты заявляешься ко мне сама в праздничной упаковке, — без зазрений совести разглядывая девушку, произнес Адам, не видя смысла затягивать время тем, на что им обоим плевать.
— Это не праздничная упаковка.
— Но и не повседневная, — усмехнулся Адам.
— Я… Лиам занимается сейчас продажей наших долей, отец тоже отошел от дел, Виктор скрылся, а я… мама взяла паузу и решила вернуться в Санкт-Петербург на время. Я полечу с ней. Мы с Джеком тоже… вроде как взяли таймаут, — начала говорить Амелия. — И… я много думала о тебе в последнее время и… мне нужно чувство завершенности. Особенно, если я буду на другом континенте. И…
Адаму пришлось напрячься от слишком быстрой речи, чтобы понять ее суть, хотя главный посыл дошел до него достаточно быстро. В голове не осталось никаких мыслей, а кровь стала приливать все ниже. Взгляд цеплялся за волосы, за изящную шею, тонкие ключицы и талию. Все старые мысли о том, что он хотел, как представлял, ударили с новой силой, давая понять, что сейчас лучший момент, чтобы взять свое, не думая о том, что она слишком зависима от него или напугана настоящим.
— И Лиам сказал, что ты вернул ему деньги.… Почему?
— Потому что мог получить что-то одно. А тебя я хочу сильнее.
— А если бы я не приехала?
— Значит, я бы остановился на мысли, что занялся благотворительностью.
Не видя смысла и дальше тратить время на разговоры, Адам сделал шаг вперед и поцеловал Амелию: уверенно, настойчиво, подхватывая за бедра, чтобы пол не тормозил ее неуверенные шаги на каблуках.
Адаму вдруг ударила мысль сбросить с Амелии всю спесь: дорогую одежду, которая придавала уверенности, разворошить пальцами укладку, почувствовать на ее коже свой запах, своей квартиры, а не парфюма, без которых она и так была хороша все время, что они провели вместе.
Адам чувствовал, как Амелия терялась под его напором, как предпринимала попытки разобраться с его одеждой, как податливо позволяла раздевать себя, ласкать, целовать, устраиваться между разведенных ног, разогревать себя пальцами и без стеснения просила не затягивать прелюдию.
Просить дважды не приходиться. Уложив Амелию в постель, Адам привычными движениями потянулся к тумбочке, ища презервативы. Покончив с ними, резко вошел в нее почти во всю длину, с замиранием смотря на реакцию, слушая стоны, рваное дыхание, чувствуя, как влажные ладони, пальцы цеплялись за его плечи.
Амелия начала ругаться, просить продолжать, лепетать что-то неразборчивое, а Адам терять голову, набирать темп, позволять себе раствориться в процессе, получая то, что он так давно хотел.
Очередной толчок принес наконец долгожданную разрядку. Амелия выгнулась, дрожа всем телом, Адам уже перестал пытаться разобрать среди ее стонов какие-то слова, даже собственное имя, понимая, что ему слишком давно не было так хорошо.
— Я знал, что с тобой будет охуенно, — довольно произнес он, ложась на спину.
Амелия ничего не говорила, лишь рвано дышала, пытаясь вернуть дыханию обычный ритм, но ответ Адаму был и не нужен.
Адам чувствовал, что ему уже не двадцать пять и даже не тридцать лет, и после третьего раза, перед которым понадобился более продолжительный перерыв, если сравнивать со вторым, как и обессиленная Амелия решил вздремнуть, но вдруг услышал несколько громких хлопков, а потом крики.
Он бы не обратил на это внимания, но Амелия резко вскочила, села и начала испуганно оглядываться по сторонам, пытаясь понять, что произошло.
— Спокойно, это хлопушки. Поздравляют, видимо, кого-то, — начал объяснять Адам, немного разобравшись в шуме. — Все хорошо.
Он тоже сел и придвинулся ближе к Амелии, взгляд которой переставал быть таким испуганным, провел рукой по волосам и поцеловал куда-то в скулу, когда она прильнула ближе.
— Ты вообще как после всего? — запоздало спросил Адам, уже и сам видя, что не очень.
— Иногда кошмары снятся. Тот человек с дрелью, с дыркой в голове, — начала говорить Амелия. — Не знаю… вообще странное чувство… как будто все, что раньше казалось важным стало каким-то… пустым… Не могу… представить, чтобы… как раньше… выбирала тему или место для мероприятия или вечеринку, на которой бы появилась актриса, чтобы показать украшение журналистам… Наверное поэтому я хочу уехать. Побыть одна. Понять, что я хочу дальше делать, с кем быть и… все такое…
— Думаю, что… так действительно будет лучше, — ответил Адам, заметил, что Амелия все-таки отстранилась от него и подняла голову, смотря так, словно думала о чем-то еще. — Что?
— Ничего. Просто… я до конца не знала, что ожидать, пока ехала сюда. И… немного удивлена, что все так просто…
— А ты думала, что я ломаться стану? — насмешливо спросил Адам. — Еще и с куколкой вроде тебя.
— Я не знала, какая у тебя жизнь, когда ты не похищаешь людей за деньги.
— Вполне обычная, как видишь, — указывая на беспорядок после ремонта, ответил Адам, умалчивая о причине, почему он вообще этим занялся. — Когда ты там улетаешь? — спросил он, отгоняя лишние мысли.
— Завтра в семь утра. Из Скай Харбор*. Взяла билет из местного.
Адам улыбнулся, поняв, что у них есть еще немного времени, и решил не тратить его напрасно.
***
— И ты ее просто отпустил? — удивленно спросил Доминик, делая глоток пива.
Адам удобнее устроился в кресле, поняв, что приехать вечером к нему, а не в квартиру, охваченную внезапным ремонтом, было очень правильным решением. После аэропорта хотелось чего-то домашнего, а, может, просто не хотелось возвращаться туда, где все еще напоминало о приятно проведенных днях.
— Идиот ты, Картер.
Адам промолчал, лишь пожал плечами. Он вспомнил, как довез Амелию до аэропорта, проводил до посадки и поцеловал на прощание, желая хорошего перелета.
— Ей в себе надо разобраться, в семье, а не кувыркаться со мной в постели, игнорируя это. Да и мне тоже…
— О чем ты?
…. — Кстати, наверное, стоило сказать раньше, но… как-то… странно выходило… — неуверенно заговорила Амелия.
— Что?
— Твой отец.
— Мой отец? — усмехнулся Адам. — Да, спасибо, что оставила это для аэропорта, а не постели.
— Я серьезно, Адам. Лиам рассказал, что… они случайно познакомились. Какая-то добровольно-принудительная программа, где новобранцы общаются с военными в отставке и все такое. Ты был прав, он действительно узнал о тебе через твоего отца и… Лиам и он много общались. У Лиама тогда не ладилась с отцом, а у твоего отца, я так понимаю, с тобой и…
— И? — спросил Адам. — Давай уже, к чему ты ведешь?
— Лиам сказал, что он болен. Рак. И… он знал, что я поеду к тебе, поэтому… просил сказать, что, если ты хочешь увидеть его, сейчас самое подходящее время. Там все не так страшно еще, но лучше не тянуть, — замолчала. — Вот сказала вслух и теперь уверена, что надо было сказать сразу.
— Все нормально, Амелия. Сама сказала, что пару дней терпит. Но спасибо, — ответил Адам, наклонился и поцеловал ее на этот раз в висок. — А теперь иди, пока самолет не улетел без тебя, — продолжил он, понимая, что чем больше они будут затягивать прощание, тем хуже будет для всех…
— Черт, — отреагировал Доминик. — И что? Поедешь к нему?
— Может, тоже пришло время разобраться с семьей и… жить дальше, — ответил Адам, сделал новый глоток. — Мы толком и не говорили после того, как меня разжаловали. Знаешь, спокойно, по-взрослому.
Доминик похлопал друга по плечу, давая понять, что это решение, которое ему надо принять самому, но он всегда рядом, если что. Адам молча продолжал пить, размышляя о прошлом, настоящем и будущем. И пусть он полностью не был уверен, как поступить с отцом, в одном он пришел к твердому решению — заказ с Амелией Макгроу стал последним в его карьере наемника.
