Она вернулась через час, и ни минутой раньше, потому что я был близок к тому, чтобы отправиться на поиски. Я сразу же подошел к ней. Она прислонилась к своей машине, но избегала моего взгляда и сосредоточилась на зажигалке, прикуривая кончик сигареты. От нее не пахло алкоголем или марихуаной.
— Мне сейчас нужно побыть одной, Адамо. Я знаю, что ты хочешь поговорить, но голосов в моей голове достаточно, чтобы справиться прямо сейчас. Просто дай мне время.
На мгновение ее глаза встретились с моими, прося меня уважать ее желание.
Я неохотно кивнул.
— Ладно, ты знаешь, где меня найти. Не делай без меня глупостей.
На ее лице промелькнула улыбка.
— Не переживай.
После быстрого поцелуя я повернулся и оставил ее одну, даже если это последнее, что я хотел. Наша следующая гонка запланирована через три дня, так что не похоже, что у меня не появятся достаточно дел. Моя машина нуждалась в очередном осмотре и проверке, и я должен просмотреть статистику гонок.
В ту ночь мы с Динарой впервые не виделись с тех пор, как начали спать вместе. Было странно лежать в палатке, зная, что она всего лишь через лагерь от меня, и задаваться вопросом, что она делает, как она себя чувствует.
Четыре дня спустя проходила грандиозная вечеринка, потому что мы достигли середины нашего сезона. После событий последних двух дней, я не был уверен, что был в настроении для танцев, другое дело — напиться. На данный момент это казалось заманчивым вариантом.
Утром я не видел Динару и подавил желание разыскать ее, несмотря на растущую жажду сделать это.
Вместо этого я помог Крэнку и еще нескольким ребятам соорудить в центре большой костер и купил мяса для барбекю на всю компанию. Каморра всегда спонсировала большие торжества, развлекая гонщиков. В конце концов, мы заработали на них кучу денег. Когда мы с Крэнком выгружали мой чемодан, я впервые за день заметил Динару. Она сидела на капоте, закинув руки за спину и закрыв глаза. Дима стоял рядом и что-то говорил ей, но она никак не показывала, что слушает его. Казалось, она за много километров отсюда. Я мог только догадываться, куда ведет ее разум.
В конце концов Дима удалился. Я побежал за ним и догнал его прежде, чем он успел сесть в машину.
— Как она?
Дима усмехнулся.
— Ты меня спрашиваешь? Я даже понятия не имею, что, блядь, произошло за последние несколько дней. Ты забрал ее, и теперь она в полном беспорядке. Ты позволил ей увидеться с матерью?
— Динара имеет право узнать все о своем прошлом, даже если вам с Григорием это не нравится.
Дима наклонился, предупреждающе сверкнув глазами.
— Ты должен быть осторожен, Фальконе. Твоих братьев здесь нет, чтобы защитить тебя, а когда дело дойдет до Динары, Григория не будут волновать последствия. Он вырвет твое сердце и скормит его собакам, если с ней что-нибудь случится.
Я мрачно улыбнулся.
— Он может попытаться.
Я повернулся к Диме спиной. Он действительно думал, что сможет напугать меня? Я потерял счет врагам, которые хотели видеть меня и моих братьев мертвыми. Григорию оставалось только ждать в конце своей гребаной очереди.
На другом конце лагеря Динара поймала мой взгляд. Должно быть, она наблюдала за моим противостоянием с Димой. Она не отвела взгляда, и я подошел к ней, приняв это за приглашение. Она небрежно надела темные очки, но это было большим признанием ее эмоционального смятения, чем она, вероятно, осознавала. Вместо того чтобы спросить, что я действительно хотел знать, как она справляется со всем, я сказал:
— Ты присоединишься к сегодняшней вечеринке? Будет бомба.
— Бомба, — сказала она со странной улыбкой. — Похоже на то, что я не хочу пропустить.
— Вечеринка начинается прямо перед закатом.
Было странно не быть ближе к ней, не прикасаться к ней, но Динара все равно откинулась назад и не сделала ни малейшего движения, в поисках моей близости. Если ей все еще нужно пространство, чтобы все переварить, я дам ей его.
— Я буду.
Я кивнул, борясь с желанием сорвать с нее темные очки, чтобы увидеть выражение ее глаз. Вместо этого я отступил и вернулся к Крэнку.
— Неприятности в раю? — спросил он, когда я помог ему разжечь один из мангалов, которые он соорудил из старой бочки с краденым вином.
— Иногда мы с Динарой наслаждаемся пространством порознь.
— Ну, если ты так говоришь, — сказал Крэнк.
Вот в чем проблема жизни в лагере.
Незадолго до заката все члены лагеря, включая девушек и других женщин, которых гонщики нашли в соседних барах, собрались на вечеринку. Костёр в центре змеился в небо, освещая ночь и наполняя наши тела теплом. В воздухе тяжело висел запах жареного мяса и марихуаны. Пряная смесь, которая заставляла вас чувствовать себя под кайфом без единого употребления или затяжки.
Я стоял у одного из барбекю, переворачивая ребрышки, чем-то занимая себя, и оглядывал толпу. Благодаря барбекю и костру, воздух все еще был горячим, и многие гости танцевали наполовину раздетыми. Ни на одной из девушек не было ничего, кроме бикини и горячих шортов, и даже большинство парней уже сбросили свои футболки. Я был одним из них, так близко к барбекю, что мелкий блеск пота покрывал мою грудь, несмотря на отсутствие одежды.
Я замер, наконец обнаружив Динару. Я искал ее с самого начала вечеринки, но либо она до сих пор пряталась в толпе, либо присоединилась к вечеринке только сейчас. Солнце начало исчезать за горизонтом. Я сунул шампура Крэнку и оставил свое место у барбекю, чтобы получше рассмотреть Динару. Зрелище было слишком прекрасным, чтобы его не заметить.
Она танцевала босиком под заходящим солнцем, ее рыжие волосы пылали в тускнеющем свете. Она была прекрасно несовершенной, —несовершенно прекрасной. Она была лучезарностью, лёгкостью и счастьем.
Наши глаза встретились, и на секунду она, казалось, замерла, слегка замявшись в своей шараде, затем откинула голову назад и рассмеялась. Она начала кружиться вокруг себя, пока не потеряла равновесие и не наткнулась на меня. Она сильно ударилась о мою грудь, все еще хихикая. Ее глаза светились притворным счастьем. Никто не видел, как внизу сгущалась тьма.
— Притворись, пока это не станет реальностью, — выдохнула она и прижалась губами к моим.
Целуясь, мы повалились на землю под одобрительные возгласы толпы. Я перекатился на спину, увлекая ее за собой. Она оседлала мои бедра и издала боевой клич.
Я улыбнулся.
Притворись, пока это не станет реальностью. Я могу сделать это ради нее, если это то, что ей нужно, чтобы преодолеть своих демонов, преодолеть свое отчаяние. От нее пахло алкоголем и марихуаной, но она была не настолько пьяна, объясняя свое внезапное веселье. Ей хотелось забыться, быть счастливой, и она была полна решимости сделать это силой.
Толпа начала кружиться вокруг нас, и Динара снова наклонилась для долгого поцелуя. Обычно она была менее откровенна с публичными проявлениями любви, но я без промедлений взял ее на руки и поцеловал в ответ, желая, чтобы все увидели, что она моя — сейчас и как бы долго она мне ни позволяла.
— Потанцуй со мной. Помоги мне забыть эту ночь, — прохрипела она, ее глаза почти лихорадочно блестели от отчаяния. — Давай сегодня будем просто собой. Ни чьей дочерью или братом. Давай будем в настоящем моменте. Ни прошлого, ни будущего.
Я шлепнул ее по заднице в ответ, заставив толпу взреветь от восторга. В глазах Динары вспыхнуло негодование, потом нетерпение. Я схватил ее за бедра и сел.
— Только мы.
Я резко поцеловал ее, прежде чем кивнуть одной из танцовщиц. Она схватила Динару и потащила ее в круг. Я вскочил на ноги и присоединился к ним. Мы танцевали до тех пор, пока не заболели ноги, пока все вокруг не стало размытым от алкоголя и косяков, которые передавались по кругу.
