— Согласна. Как он может пропускать «Зимний вечер»?
— И, кстати, если он не пришел, кто будет выбран лучшей парой вечера? Я думала, что опять он и Темида.
Сердце заныло, но именно в этот момент неизвестно откуда вновь возник тот незнакомец.
— Может, ты все же согласишься на танец? — он протянул мне руку и я неожиданно для самой себя в его ладонь положила свою.
Парень улыбнулся мне и утянул на танцпол. Уже на нем вихрем проходил гул. Он оглушал и пробирался в сознание и даже несмотря на то, что незнакомец улыбался мне, я не могла ответить ему тем же.
Я ощущала себя потерянной среди всего этого хаоса, но уже в следующий момент меня будто бы выдернуло из него.
Чья-то массивная и горячая ладонь легла на мое запястье и дернула меня назад, из-за чего я врезалась спиной в чей-то торс. Еще одна секунда и эта же рука заставила меня обернуться.
Я увидела Кириана.
Растрепанный и тяжело дышащий, будто до этого пробежал несколько километров, он стоял передо мной, все так же держа мою руку в своей. В отличие от остальных студентов, одетый не в костюм, а в джинсы и толстовку.
— Очкарик, — он рыкнул и пальцами второй руки сжал мой подбородок. Наклонился и поцеловал так, что у меня все тело обожгло, а губы заныли. Биение сердца ускорилось и каждый стук соединился друг с другом. — Никогда. Слышишь? Никогда не говори, что бросаешь меня.
Музыка все еще звучала оглушающее громко, но я ее вовсе не слышала. Точно так же я не замечала того, что на нас смотрели другие студенты. Не видела удивления в их глазах и не слышала голосов, бурной волной прошедшихся по залу.
Для меня вообще всего этого не существовало. Казалось, что весь мир в одно мгновение опустел, а потом вовсе испарился. Остались лишь языки пламени, обжигающие тело и душу, а так же Кириан, от которого этот огонь исходил.
Я чувствовала сталь его напряженного до предела тела, улавливала запах уже хорошо знакомого одеколона и смотрела в голубые глаза, которые сейчас потемнели и по цвету напоминали небо перед бурей.
Глава 27. Части
— Очкарик… — Кириан оскалился и, сильнее сжимая в своих руках, вновь поцеловал. Так, что языки пламени стали ярче и жарче, но даже сгорая в огне, я вспомнила о том, как к его губам прикасались губы Темиды.
Рука дрогнула и я ее занесла. Изо всех сил влепила Агеластосу пощечину.
— Как ты смеешь меня целовать? — зашипела и попыталась его оттолкнуть. На парня смотрела с неприкрытым гневом и, казалось, что это у нас взаимно. Его глаза сейчас тоже пылали.
Кириан вплел пальцы в мои волосы и резким движением притянул к себе, так, что я лицом уткнулась в его торс. Наклонившись к моему уху он спросил:
— А ты? Раздразнила, — он сжал мое запястье. Я попыталась отдернуть руку, но Кириан не дал. Положил мою ладонь к себе на грудь. Там где до безумия быстро билось сердце. — Проваливала бы из Афин, когда я говорил тебе это сделать. Но, нет, ты осталась. Забралась в душу, хотя иногда мне кажется, что ты у меня в печенках сидишь, чертов Очкарик.
— Это ты у меня там находишься, — зашипела, сама не понимая, говорила я про «печенки» или душу. — Проваливай к своим девкам. Их зажимай.
— Да я бы с удовольствием, но какого-то черта тут торчу.
Я стиснула зубы и опять занесла руку, собираясь влепить Кириану очередную пощечину, но он ловко перехватил мою ладонь. Сжал ее в своей и куда-то потянул за собой.
— Отпусти немедленно.
— Нет.
Я попыталась вырваться, но безрезультатно, а Агеластос так и вел меня за собой. Он шел очень быстро, а мне, будучи значительно ниже, приходилось чуть ли не бежать за парнем.
Музыка продолжала грохотать и в какой-то степени тут осталась прежняя атмосфера, но она казалась мне совершенно другой. Наверное, потому что я сама уже была переполнена острыми и горячими эмоциями. Рядом с Кирианом невозможно иначе.
Я даже не понимала, куда он меня тащил. Не замечала того, как перед ним расступались студенты и не обращала внимания на то, что они провожали нас взглядами. Я видела лишь широкую спину Кириана, идущего впереди меня, и так отчетливо чувствовала то, как билось мое сердце. Настолько же безумно, как и сердце Агеластоса. Они будто бы звучали в унисон. Сплетенные злостью, ненавистью и тем, что мы вдвоем отрицали, но именно это заставляло нас быть тут. Нет, не в этом ресторане, а именно рядом друг с другом. Какая-то нить. Ее можно было бы назвать притяжением, но, нет, ничерта. Это что-то сильнее. То, чему невозможно сопротивляться. Хоть мы и пытались.
Еще несколько минут и мы оказались в коридоре, а затем на лестнице. Прежде чем я успела хоть что-то понять, Кириан завел меня в какую-то комнату. Тут был широкий стол и пара диванчиков. В самом помещении находилось несколько парней, но Кириан, бросив на них мрачный взгляд, жестко сказал: «Пошли нахрен отсюда». Я думала, что эти студенты хоть что-то скажут. Разозлятся на такую грубость, ведь они тоже были старшекурсниками и я не была в состоянии понять, как они могли проигнорировать такое обращение, но парни молча встали с диванчика и очень быстро ушли, а Агеластос тут же захлопнул дверь и провернул замок.
— Я же просила тебя исчезнуть, — у меня наконец-то вырвала руку из хватки Кириана, но отстраниться не успела. Он подхватил меня за талию и усадил на стол.
— Я тоже когда-то говорил тебе это сделать, — он оскалился и впился в губы. Обвил руками и прижал к себе так, что все тело заныло. Я не хотела этого, но задрожала. Потому, что не могла иначе. Реагировала на Кириана не только телом, но и душой. Как это вырвать из себя? Если бы знала — сделала бы. Только казалось, что вместе с этим уже лишусь части души.
— Ты пачкаешь все, к чему прикоснешься, — зашипела.
— С удовольствием запачкаю тебя, — с рыком и мне в губы.
— Бездушный придурок.
— Глупая колючка, — сказал, прикусывая нижнюю губу. Немного оттягивая ее и целуя.
Сознание заволокло туманом, но я все еще пыталась сопротивляться. Отталкивала Агеластоса от себя и шипела. Короткими ногтями впивалась в плечи, прекрасно зная, что оставляла на смуглой коже царапины даже сквозь ткань кофты, но Кириан будто бы этого не замечал. Наоборот, еще сильнее прижимал к себе и целовал так, что душа плавилась и я вся горела. Его собственное тело уже было накалено до предела и напряженно настолько сильно, что, казалось, я была прижата к металлической глыбе.
— Отстань, — хотела закричать. С надрывом и теми эмоциями, которые разрывали изнутри, но почему-то прошептала очень тихо. — Сколько раз повторять? Вали к своим девкам.
— Я хотел. Веришь, Очкарик, не то, — он вновь поцеловал, а я отвернулась. Сопротивлялась из последних сил, но уже не понимала, кому противостою — ему или себе.
— Не верю. Ты этого не заслуживаешь и одной из твоих девок я быть не собираюсь. Я не хочу быть одной из множества.
Кириан, сжав мои волосы в своей ладони, заставил запрокинуть голову и поцеловал шею. Проклятье. Делал это так, что из сознания мгновенно начали выветриваться остатки здравых мыслей и я уже была не Чарой, а хрупкой девушкой, которая таяла в умелых руках сильного парня.
— Кем ты хочешь быть?
Сердце стучало настолько громко, что его биение отдавалось гулкой дробью в ушах, из-за чего я не расслышала вопрос и, естественно не ответила на него. Кириан заставил посмотреть ему в глаза и, прикасаясь своим лбом к моему, повторил:
— Чара, кем ты хочешь быть для меня?
«Никем. Так же, как и ты для меня никто» — вспыхнуло в сознании, но я не смогла произнести эти слова. Почему? Моя защита перед ним рушилась, а все из-за этого проклятого «Чара». Мое имя, произнесенное Кирианом звучало совершенно иначе. Глубоко и особенно. По собственнически. Так, что по коже вновь бежали мурашки и та стена, которую я выстроила между нами покрывалась новыми трещинами.
— Чара, ответь, — поцелуй в губы. Короткий, но практически нежный и осторожный, хотя я чувствовала, что сам парень был на пределе, но сдерживался. — Кем?
