— Я бы мог остаться, если бы мне понравилось. Мы бы повторили, но… — Кириан положил ладони в карманы джинсов и еле заметно наклонил голову набок. — Знаешь, Очкарик, я сожалею о времени потраченном на тебя. Я ожидал большего, но оказалось, что с тобой никак. Второго раза мне не хочется.
— Что ты?.. — я опять запнулась. Уже до дрожи в пальцах сжала платье и мысленно себя обругала. Попыталась взять себя в руки, но не смогла. В горле возник горький ком и я так и не сумела произнести ни слова.
Кириан отвернулся и пошел дальше к двери, но, перед тем, как выйти из комнаты, вновь посмотрел на меня и сказал:
— Очкарик, мы, конечно, учимся в одном универе, но, сделай одолжение — не попадайся мне на глаза. Раздражает твое вечно кислое выражение лица. Если мне захочется посмотреть на что-то уродливое, я включу себе ленту каких-нибудь фриков.
После этого Кириан вышел и за ним захлопнулась дверь, а я так и осталась сидеть на диване. Не моргала и не дышала, хоть и в груди уже начало жечь от нехватки воздуха.
Я все еще плохо соображала. Наверное, просто запрещала себе думать, но кое-как встала на ноги и, подобрав свое нижнее белье, начала одеваться. Очень долго возилась с застежкой на платье. Пальцы отказывались слушаться и я даже не могла потянуть бегунок вверх.
Кажется, справилась с одеждой и, на подрагивающих ногах пошла к двери. Мне срочно нужно было на улицу. Там прохлада и свежий воздух. В этой комнате я задыхалась. Она пожирала меня.
Выйдя в коридор, я пошла к лестнице. Не обращала никакого внимания на других студентов из-за чего то и дело врезалась в них плечами и вовсе не слышала того, что они мне недовольно говорили в спину.
Я уже спускалась по лестнице, когда услышала знакомый голос:
— Да ну нихрена себе. Серьезно?
Я обернулась и посмотрела на Гатиса. Он стоял около перил с еще несколькими парнями. Сейчас Иерон, приподняв одну бровь, внимательно рассматривал меня. Помятое платье, растрепанные волосы, опухшие губы и плохо закрытую застежку.
Мне сейчас было вообще не до него. Казалось я все еще задыхалась, из-за чего хотела поскорее оказаться на улице, но следующие слова парня заставили меня опять остановиться:
— Так ты правда дала Риану. Твою же мать. Значит, он выиграл.
— О чем ты? — глухо спросила. Я была в том состоянии, когда, казалось, я перестала понимать хоть что-то. Даже самые простые вещи.
Гатис недовольно нахмурился и, сжимая в ладони стакан с напитком, подошел ближе.
— А Риан тебе ничего не рассказал?
— Что рассказал?
— А, значит, решил не тратить на тебя время. Ну, правильно, — Гатис отпил из своего стакана. — Мы с Рианом поспорили на тебя. Вернее, на то, кому ты первая дашь. Ну и вот какого хрена? Я тут вовсю окручивал тебя, а ты ему дала. Проклятье, бесишь. Хотя, мне не пришлось спать с тобой. Это, конечно плюс. И так целовать тебя было тяжело.
Друзья Гатиса засмеялись. Те же парни, с которыми я совсем недавно нормально общалась.
Я разомкнула губы и попыталась сделать вдох, но вновь без результата, а без кислорода уже плыло перед глазами.
— Мы поспорили, когда из-за тебя Риан попал в участок. Я приехал его забирать, а потом мы долго катались по городу и решили немного поиграть, — сказал Гатис, вновь отпив со стакана. — Нужно будет спросить у Риана, какими таблетками он пользовался, чтобы захотеть тебя.
Я больше не могла всего этого слышать. Хотела развернуться и уйти, но в этот момент Иерон достал телефон и сфотографировал меня.
— Зачетный снимок. Пусть я и проиграл, но выглядишь ты забавно. Слушай, может, покажешь больше боли в глазах, чтобы казаться еще более жалкой?
В груди все полыхнуло и прежде чем я поняла, что делала, я уже выхватила телефон из рук Гатиса и нижним уголком ударила парня по лицу. Дальше провал и более-менее я пришла в себя в тот момент, когда уже сидела верхом на Иероне и все этим же телефоном, продолжала бить его по лицу.
Гатис пытался столкнуть меня, но я вовсю вцепилась в его волосы и все била. Меня даже не сразу оттащили от него.
— Какого хрена? Ненормальная! — завопил Иерон пытаясь встать на ноги. Я ему разбила нос и губы. Хотя, пыталась выбить зубы.
— Давай, ублюдок, покажи мне больше боли в глазах, — я зашипела и бросила в него телефоном.
— Я тебя уничтожу, тварь, — в голосе Иерона слышалась жуткая ярость. Но и я была переполнена гневом. — Твою мать, ты не представляешь, что я с тобой сделаю.
Я на это лишь подняла руку и показала ему средний палец.
Лицо Иерона исказилось от гнева и он двинулся в мою сторону, но какой-то парень преградил ему дорогу и попросил успокоиться. Секундное замешательство, во время которого незнакомая мне девушка взяла меня за руку и очень быстро потянула в сторону холла.
— Слушай, не показывай им своих эмоций, — сказала она. — Эти придурки подобного не оценят.
А я ничего и не показывала. Ничто не могло передать того, что сейчас творилось у меня внутри.
— Пойдем. Скажешь, где ты живешь и я отвезу тебя домой, — сказала она, когда мы оказались на улице. — Моя машина припаркована за углом.
— Не нужно, — я выдернула свою ладонь из ее и пошла к дороге. Я понимала, что девушка хотела помочь, но даже не сказала «спасибо». Я вообще сейчас с трудом произносила слова.
Выйдя к тротуару я поковыляла по нему, не сразу поняв, что незнакомка шла за мной. Когда я обернулась и увидела ее, она сказала:
— Извини. Мы не знаем друг друга, но… Ты выглядишь так, что мне страшно оставлять тебя одну.
«Выглядишь»…
Как я выглядела? Страшно? Уродливо? Жалко?
Я перебирала в уме все слова, которые услышала сегодня.
Но девушке ничего не ответила. Развернулась и пошла дальше. Мне не хотелось помощи и я не желала, чтобы на меня сейчас кто-то смотрел. Поэтому затерялась среди людей, выходящих из метро. А потом, издалека увидела, что та девушка пыталась найти меня взглядом.
Вдох и выдох. Я долго ковыляла по тротуару, пока не оказалась около какого-то парка. Даже несмотря на позднее время, так были люди, но я, увидев озеро, нашла пустующее место, скрытое за деревьями.
Не думала. Просто делала. Разделась до нижнего белья и зашла в воду. Окунулась с головой. Холод обдал тело и казалось, что я вступила в огонь. Вода зимой ледяная, но мне хотелось смыть с себя прикосновения Кириана. Ощущение нашей близости, которое до сих пор было на моем теле.
А потом, выйдя из воды я упала на колени и закрыла лицо ладонями. Больше сдерживаться не могла — эмоции прорвались наружу.
По щекам потекли слезы и я легла на землю, скрутившись калачиком. Было жутко холодно, но это ничто по сравнению с той болью, которая разрывала изнутри. Она изувечивала душу и убивала морально. Захлебываясь ею и собственными слезами, я впивалась ногтями в кожу и в холодную землю. Хрипела и всхлипывала. Пылала в собственном аду.
А потом, в какой-то момент перегорела.
Через время взошло солнце, но в новом дне меня больше не было.
Я была разбита на части.
Глава 28. Семья
Я не могла понять, билось ли еще мое сердце и вообще осталось ли оно у меня? Я ощущала лишь пустоту, которая сожрала все эмоции и мысли, оставляя после себя кромешное «ничего».
Я до сих пор находилась в парке, но уже сейчас сидела около озера и, не моргая, смотрела на почти спокойную воду. Ветер, пропитанный едким утренним холодом, волнами окутывал тело, но я даже этого не чувствовала.
В какой-то момент скосила взгляд в сторону и посмотрела на телефон, лежащий неподалеку на земле. Заставила себя взять его и через карты в сети попыталась понять, где именно находился этот парк. После этого открыла телефонную книгу и набрала один номер. Буквально два гудка и мне тут же ответили.
— Чара, ты где? — сразу же спросил Ксенон. — С тобой все хорошо? Мама и твой отец всю ночь не могли к тебе дозвониться.
— Ты уже в Афинах? — спросила глухо. Голос немного охрип, но даже он казался пустым.
