Он подогнал машину на пешеходный переход, и даже попытался забрать у меня Камиллу, чтобы уложить её на заднее сидение, но я не дал, сам забрался в салон со своей ношей на руках. Мы неслись на предельной скорости, Роман утопал педаль газа в пол, я же просил его ехать ещё быстрее, что было совсем невозможно.
Как Камилла оказалась на том пешеходном, остаётся загадкой. Она так и не пришла в себя по дороге, а приехав в больницу, её забрали у меня, спрятали за белыми дверями, и не пускают.
- Сын, - неожиданный голос отца заставил вынырнуть из омута черноты.
Повернув голову, встретился с обеспокоенным взглядом отца. Быстро же он. И двух часов не прошло после нашего разговора по телефону. Бросил всё и прилетел!
- Что говорят врачи? Как Камилла и малыш? – посыпались вопросы.
- Не знаю, толком ничего не говорят, просят ждать, деньги предлагал, только бы впустили к ней, не берут, - отвечаю безжизненным голосом.
Уже прошло четыре часа, а моя девочка ещё не родила.
- Так, ты давай не раскисай, сейчас всё выясним, - произносит отец и осмотревшись вокруг, зашагал в сторону дверей, за которыми скрыли Ками.
Я уже и не помню, когда чувствовал себя настолько бессильным, неуверенным. Я позвонил отцу, как только у меня забрали Камиллу, рассказал всё. Проводив спину отца взглядом, почувствовал легкий прилив сил. Так было всегда, когда он приходил мне на выручку, когда я сам не мог справиться с ситуацией.
Отца не было около десяти минут, всё это время я вновь рассматривал покрытый местами грязным снегом двор.
- Антон, - крепкая ладонь легла на плечо, - Камилла пришла в себя, сейчас она под капельницей, ей водят стимуляцию…
- Какую «стимуляцию»? – перебил мужчину, ни хрена не понимая.
- Ох сын, - потерев лоб ладонью, отец закусил губу, - наша девочка не была готова сегодня к родам, поэтому ей водят специальное лекарство, способствующее…, - запинается, - в общем помогают Камилле родит самой, но если ситуация не измениться, то её прооперируют, - выбивает воздух из лёгких последними словами.
Разворачиваюсь и со всей силы бью кулаком по стене около окна, при этом из горло вырывается рёв, что эхом разноситься по больничному коридору, пугая его посетителей.
- Тихо! – грозное от отца, - в руки себя возьми, с Камиллой всё хорошо, с ребёнком тоже, нам действительно остаётся только ждать, врачи контролируют ситуацию. А не пускают тебя к ней, потому как она не хочет тебя видеть, запретила тебя пускать, - объясняет мужчина.
- Она так сказала? – зачем-то спрашиваю, когда и так понятно, что «да».
Чёрт! Придурок! Она же теперь меня предателем считает, таким же, как и Савелия.
Дальше время потекло неимоверно медленно. Секунды превратились в минуты, а сами минуты в часы. За окном уже стемнело, коридор больнице опустел, только мы с отцом продолжали измерять его медленными шагами. К нам пару раз выходил врач, предлагал разместиться в его кабинете, но я отказался, отец же остался со мной. Периодически появлялись Роман, он приносил купленный в кофейном аппарате кофе, вкус которого я даже не ощущал.
Ник, отправленный мною проследить за братцем на месяц, звонил пару раз, друг искренне волнуется за состояние Камиллы. Наши разговоры длились не более тридцати секунд.
Дверь родильного отделения открылась, выпуская врача Камиллы. Он шёл, смотря на меня. Подскочил со стула, двинулся ему навстречу.
- Антон Михайлович, можете выдыхать, Камилла родила, с мальчиком и мамой всё хорошо, конечно оба устали, но это не страшно, - произнёс радостную новость.
Ноги подкосились, рухнул на колени, закрыл лицо ладонями. Родила! Мальчик! У меня родился сын! Именно у меня! Я уже месяц считаю его своим. Ребёнок любимой женщины не может быть чужим!
- Ну что же Вы, Антон Михайлович? – раздалось над головой от врача.
- Нормально, сейчас его отпустит, - голос отца, - скажите, я могу пройти к внуку и невестке? – вскинул голову, смотрю на доктора в ожидании его ответа.
- Понимаете, - замялся мужчина, - я могу Вас пропустить, но только Вас, моя пациентка не разрешила пускать к ней Антона, но про Вас она и слово не сказала. Если она увидит Вас и попросит покинуть палату, Вы её покинете, ей противопоказано нервничать, - говорит доктор, смотря при этом на меня.
- Конечно, я нив коем случаи не хочу, чтобы Камилла нервничала, - кивнул головой отец, - Антон, - обращается ко мне, - я попробую с ней поговорить и объяснить всё, а ты жди здесь, - строгий приказ.
Усмехаюсь. А что мне остаётся делать? Моя любимая женщина не желает меня видеть, и я прекрасно осознаю свою вину. Хотел указать Светлане её место, в итоге могу потерять свою девочку, довёл её до преждевременных родов.
- Иди, - произношу глухо, поднимаюсь на ноги.
Отец вместе с врачом скрылся за белыми дверями, я же облокотился о стену спиной, запрокинул голову вверх и пару раз приложился затылком о каменную поверхность. Голову прострелило болью, но она не смогла заглушить ту, что разрывает грудную клетку. Я представлял себе, как возьму на руки малыша, как буду присутствовать на родах, поддерживая Камиллу, как буду благодарить её за нашего ребёнка… Но вместо этого, я нахожусь в коридоре, не рядом с любимой. Не держал её за руку, когда ей было страшно и больно, не успокоил, не дал своей поддержки.
Шли минуты, отец не выходил, а это значит, что Камилла не выгнала его за порог палаты, что давало мне надежду. Прошло около получаса, как дверь вновь открылась, являя фигуру отца.
Эмоции на его лице невозможно было перечесть. Таким довольным и счастливым я его никогда не видел. Он словно помолодел за эти полчаса.
- Ну? – подорвался к мужчине, - не молчи! – прорычал улыбающемуся отцу.
- Всё хорошо сын! Ты бы видел этого богатыря! Четыре килограмма - шестьсот граммов, шестьдесят сантиметров, и как только наша Камилла сама смогла его родить, маленькая, хрупкая, а смогла, на меня похож, - с гордостью произнёс новоиспечённый дед.
- Пап…
Я безумно рад таким новостям, но сейчас мне хотелось услышать другой ответ.
- Они ждут тебя, иди сын, - с улыбкой сообщает отец.
Срываюсь с места, не обращая на то, что кричит мне отец. Она ждёт меня! Значит отцу удалось ей всё объяснить! Влетел в отделение, и встал как вкопанный, не зная куда идти дальше.
- Семнадцатая палата, Антон Михайлович, - раздался знакомый голос врача, что стоял у стойки, записывая что-то в журнале, - это туда, - указал мне кивком головы в нужный коридор.
Я даже не старался сбавить шаг, в пару секунд оказался у нужной двери, сделав глубокий вдох и следом выдох, открыл дверь палаты.
Шаг вперёд, и сердце замирает от вида бледного личика моей Ками, ещё шаг и наши взгляды встречаются, в небесной синеве водоворот эмоций.
- Прости, - срывается хриплое с губ, - я не предавал тебя Ками, и не думал даже об этом, я виноват, хотел…
- Тшшш, - еле заметно качает головой, - не говори, я всё знаю, твой папа уже всё рассказал, а ещё мне рассказали, как ты убивался всё это время, там в коридоре, - голос дрогнул, и мне протянули руку, на сгибе которой заметил катетер.
Кто именно ей рассказал, как я «убивался» в коридоре даже спрашивать не буду, не сейчас, сейчас я хочу зацеловать свою девочку, взять на руки сына, что на данный момент спит в прозрачной кроватке рядом с кроватью Камиллы.
- Люблю, - оказываюсь рядом, опускаюсь на колени, тянусь к искусанным губам, целую нежно, боясь причинить боль, - люблю тебя моя девочка, моя Ками, - шепчу, собирая стекающие слёзы из уголком глаз, - не плачь, не надо.
- Они от радости, - дарит усталую улыбку, - и я тебя люблю мой Антошка, - произносит одними губами.
Тело пронзает тысячью маленьких разрядов тока, она впервые призналась, что любит меня. Я знал, чувствовал, но услышать, это совершенно другое. Рука ныряет во внутренний карман пиджака, пальцы касаются бархата, сжав квадратный предмет, вытаскиваю его наружу. Раскрыв коробочку ярко малинового цвета, показываю содержимое Камилле.
