Но все это отныне не имело значения. Перестало иметь, когда Катя, отказав Олегу в свидании — да еще в таком свидании, о каком она недавно только мечтать и могла, — почувствовала не горечь, а облегчение. Она действительно не хотела никуда с ним ехать, и не поехала бы, даже если бы были в порядке ноги и ее не ждал беспризорный Игорешка. Она хотела остаться с Ромкой — и осталась, и в награду получила то самое доказательство его к себе неравнодушия. Как Ромка смотрел на нее, когда она возвращалась к нему, — как будто от ее слов зависело все на свете! И Катя была бесконечно рада, что не разочаровала его. И рисовала в мыслях такую сладкую картину, в которой она пригласит-таки Ромку помочь ей с братом, и в отсутствие родителей они останутся почти одни, и Катя отключит к чертовой бабушке свой телефон…
Все разрушил Строев. Как всегда, из самых лучших побуждений, но кому бы от этого было легче? И даже горячая ванна, снимавшая напряжение в натруженных мышцах, как под действием волшебного снадобья, не перекрывала разочарование.
— Что с ней? — угрожающе пророкотал папенька, когда Катя с Ромкиной помощью наконец добралась до квартиры. Рома переволок ее через порог и усадил на коридорный пуфик.
— В хоккей переиграла, — сообщил он и плюхнул рядом с Катей ее сумку с коньками. Потом протянул Строеву клюшку и смешно, по-братски, растрепал Кате волосы. — Не грузите ее сильно, — посоветовал он еще, и Катя проводила его улыбкой и долгим взглядом. Почему он не воспользовался их уединением в лифте, куда запихал Катю, отказавшись тащить ее на седьмой этаж, она не знала. Там ведь и стоило-то только сделать самый крошечный шаг навстречу — и Катя не оттолкнула бы. И Ромка должен был это понять после ее слов на скамейке. Но, очевидно, не понял. «Парни не понимают намеков», — вспомнились ей его же слова, и сегодня Ромка подтвердил их собственным примером. Но как же тогда Кате все объяснить? Прямо сказать она точно не сможет.
— Ты играла в хоккей? — вырвал из мыслей неверящий голос Строева. Катя передернула плечами и демонстративно достала из сумки мокрые коньки.
— Шестнадцать — два, Ромка победил, — с непонятным злорадством проговорила она, как будто Строев должен был учить ее игре. — Но это он еще поддавался, иначе было бы совсем стыдно.
Пристыдить ей, вопреки словам, хотелось папашу, который слишком долго осознавал себя родителем и пропустил все ее детство. Однако Строев задал совсем другой вопрос.
— Роман играет в хоккей?
Катя скривила губы, досадуя на его непробиваемость, и махнула рукой в неопределенном направлении.
— По воскресеньям у них в соседнем дворе игры. Я недавно узнала, когда с Игорешкой на прогулке была. Ну и… попросила Ромку научить меня.
Строев долго удивленно смотрел на нее, а потом перевел взгляд на фигурные коньки.
— На этом? — неожиданно простонал он и вытер лицо ладонью. — Сумасшедшая! — заявил следом как-то очень по-домашнему, поразив теперь Катю. — Сегодня же куплю тебе нормальные коньки! А сейчас — марш в ванну, и чтобы не выходила из нее хотя бы час!
— А Игорешка? — пробормотала Катя, от изумления даже не думая спорить. — С собой возьмете?
Отец мотнул головой.
— Дома побудем, пока ты в себя не придешь! — и добавил совсем уже разнеженным тоном: — Хоккеистка!
Ни дерзить, ни возражать Кате почему-то не захотелось. Вот уж не думала она, что одна хоккейная тренировка способна так на него повлиять. Почувствовал наконец в дочери родную кровь? Ну а Кате это открытие и даром не нужно! Пятнадцать лет он ее знать не хотел, а теперь только и делает что портит жизнь! Тиран!
Думать о Строеве сейчас совсем не хотелось. Скоро Катя заставит себя выбраться из ванны и потопает в комнату, но пока еще она была здесь, одна, и никто не мог ее потревожить…
Ладони сами прошлись по обнаженному телу. Погладили шею, плечи, коснулись груди. Катя закрыла глаза, представляя вместо своих рук Ромкины. С длинными пальцами, смуглой — куда смуглее Катиной — кожей, с этими странными кожаными браслетами, о которых Катя так ни разу его и не спросила. Но и теперь ее интересовали совсем не они. Неужели Ромка однажды будет вот так же гладить? Скользить? Ласкать? Сжимать от распоясавшейся страсти, пожирая Катю бездонным взглядом? От слишком живой фантазии снова заныло внизу живота, и Катя стыдливо стиснула ноги. Нет, пусть Ромка, пусть сам! Катя хотела именно с ним ощутить настоящее наслаждение. Что же ей сделать, чтобы ему наконец отказала выдержка? Ведь не первый же раз он сегодня останавливал себя. А Катя не хотела, чтобы останавливал! Она измучилась, и оказалось, что измучилась именно по нему! А он…
Глупый рыцарь Давыдов! Неужели все еще думает, что она влюблена в Олега, и именно поэтому не переходит черту? То есть он прав, прав, конечно, и так было честно, да и Катя ничем не дала понять, что ей на самом деле нужен именно он, а вовсе не придуманный идеал! И ей следовало бы сначала порвать с Олегом и лишь потом соблазнять Ромку. Тогда и совесть не будет мучить, и Ромка поймет, что с ним для нее все серьезно. Как просто, на самом деле, хотя и немного страшно. Но Катя сама все это заварила, ей и расхлебывать. И чем раньше она поговорит с Олегом, тем лучше!
Кажется, никогда еще она не ждала понедельник с таким нетерпением! Отнимающиеся ноги не позволили вечером пойти посмотреть, как играет Ромка, и Катя только покаянно извинялась перед ним за свое отсутствие, когда Ромка позвонил узнать, как у нее дела. Он, по счастью, ничуть не обиделся, в отличие от Олега, который весь следующий день демонстративно не замечал Катю при случайной встрече и спешил отвернуть в сторону, если она вдруг появлялась у него на пути. Вероятно, решил таким образом наказать ее за выбор и неповиновение. Катя только усмехалась и качала вслед головой. Как ребенок, честное слово. Ну не проще ли высказать все обиды в лицо и решить их, как взрослые люди? К чему эта показушная обидчивость? Ведь не чувствовал же Олег к ней ничего, она в этом почти не сомневалась. Просто потому, что не может влюбленный человек думать только о себе. Это не любовь. А если и любовь, то исключительно к себе, неотразимому. И Катя могла только поражаться, как не замечала и не понимала этого раньше. Нет, наверное, даже скорее всего, Олег был замечательным человеком, но только не по отношению к Кате, заставившей его за собой ухаживать. Она была ему не нужна, и не вина Олега в том, что он не сумел ее полюбить. Но какое же счастье, что Катя смогла избавиться от своей одержимости им куда раньше, чем уничтожила себя в желании стать для возлюбленного идеалом! Ведь был совсем другой путь. И совсем другой — такой замечательный — Ромка!
— Пообедаешь со мной, Сорокина? — окликнул он ее в столовой на большой перемене. — Я и место для тебя охраняю, никого не пускаю, хотя сама Диана Омельская на него облизывалась.
Катя рассмеялась: Диана Омельская по местным столовым не ходила. Лучшие из мужчин водили ее в лучшие из ресторанов. Ну или, в крайнем случае, в кафе.
— Если ради меня ты отшил Диану Омельскую, я, пожалуй, позвоню сейчас Тимоти Шаламе и скажу, что никак не смогу составить ему сегодня компанию.
Ромка хмыкнул, а потом, чуть помедлив, спросил:
— А на выходные у тебя столь же грандиозные планы? Или есть шанс отбить тебя у очередной звезды?
Катя решила сделать вид, что не поняла намека на Олега. Поставила поднос на стол, аккуратно села, расправив юбку, и только тут поняла, что Ромка явно неспроста завел разговор про выходные. А она, клуша, опять все портит.
— Ради того, чтобы взять у тебя реванш, я отменю свидание даже с Шоном Мендесом, — соблазнительно улыбнулась она. — Тем более что и хоккейные коньки у меня теперь есть.
Ромка снова усмехнулся и еще пару секунд помолчал.
— Тогда субботу для меня освободи, — распорядился он. — На свидание тебя приглашу.
Катя заулыбалась так, что даже зажмурилась. Как же это было хорошо — свидание с Ромкой! Только что же суббота так далеко? Целых пять дней! А так хочется уже сегодня!
