Первая половина дня пролетела, как один миг. Я не понимала, что делаю, даже с Бусей играть не могла, рассеянно перебирала кубики и шарики. Пыталась подобрать слова, составить речь, но мысли расползались. Тогда я взяла лист бумаги и попыталась писать. Выходило плохо. Я не могла выразить все, что чувствовала. И не должна была сейчас говорить о себе, нужно было сказать о фактах!
“Крестовский, Буся — твоя дочь!”
Всего четыре слова, что может быть проще?! Но я даже написать это не могла… Постоянно комкала бумагу, а потом потеряла ручку. Оказывается Буська стащила ее у меня и с аппетитом грызла колпачок.
— Смотри, чтобы не проглотила. А еще лучше дай сюда, проказница!
Бабушка забрала у Буси ручку, убрала на верхнюю полку. Ловко заменила колпачок оладушком.
— Все гадаешь, как сказать Крестовскому правду? — догадалась бабушка. — Давай я расскажу, если не можешь.
— Спасибо, но я сама.
— Ты гордиться должна, что взяла дочку сестры на себя, стала ей мамой! Правду скрыла, здесь гордиться нечем. Но всегда можно сказать, как есть. Тебе стесняться нечего. Ты же не воришка миллиардов, как эти депутаты. Слышала сегодня по новостям, того, Лукошкина оправдали. Пятьсот миллионов рублей из казны спер, деньги под его ведомством пропали, но доказательств не оказалось. Смотри, как надо жить, а? По полмиллиарда воровать и не стесняться! — заворчала по-старушечьи.
Я оторвала взгляд от пустого листа бумаги, посмотрела на бабулю.
— Ба, а ты куда собираешься?! Приоделась… Когда успела?
— Когда успела? Милая, я оладьи нажарила, посуду перемыла, курицу размораживаться достала. Пока ты думала…
— И все же куда ты собралась? — я посмотрела на бабушку в нарядной бордовой кофточке с бантом на левой стороне груди.
— В больницу, за лекарствами пойду. Вчера медсестра звонила, сказала, что пришли таблетки.
— Бабуль, они еще три месяца назад должны были прийти. Мы уже сами все купили!
— Все равно схожу, бесплатно же.
— Ты и сама знаешь, что бесплатно выдают только то, что не помогает совсем. Стоят копейки!
— Копейка рубль бережет. Что же я не заберу таблетки свои копеечные, а потом какой-нибудь Лукошкин с них миллиарды себе сколотит, обдирая старушек? — возмутилась бабушка. — Ни шиша! Пойду и заберу. Не достанутся ворюгам!
— Бабушка, в больницу — это же на целый день!
— Николаевна тоже пойдет, как раз все новости обсудим. К вечеру вернусь, — пообещала она. — Во сколько у тебя свидание? В семь я точно буду дома.
— А сейчас…
Я была слишком расстроена.
— Сейчас тебе не помешает меньше думать, больше делать. Сходи погуляй с Бусей, проветрись! — посоветовала бабушка.
— Но ба…
— Я ушла! — бодро отозвалась бабушка и хлопнула дверью!
Нарочно она меня одну с Бусей оставила, чтобы я на заботу о малышке отвлеклась и не думала о плохом, не накручивала себя.
— Иди сюда, Буся, — вздохнула я, усадив малышку на колени. — Кое-что покажу. Секрет.
Буся попыталась забрать у меня из рук телефон. Я загрузила фото Кирилла.
— Смотри, это твой папа! — показала ей.
Буся захлопала в ладошки, узнав Крестовского.
— Это твой папа… — повторила я.
— Папа? — переспросила удивленно малышка. — Папа!
— Папа. Красивый, правда? — вздохнула я.
Буська смачно поцеловала экран.
— Угу… Я тоже так хочу. Красивый у тебя папа, Буся.
Черт… Как же сказать ему правду?!
Нужно набраться смелости до вечера… По сути, секрет не совсем мой. Но все так затянулось, я сама закрутилась в этой лжи и уже не видела выхода.
Только признаться. Лишь бы дотерпеть до вечера и не сойти с ума от мыслей.
Глава 26
Кирилл Крестовский
Сегодня у нас свидание. Настоящее. Обязательно с продолжением! Уверенность в этом крепла час от часа, но внутри нарастало какое-то странное беспокойство. Сам от себя в шоке, если честно, что предложил — такое.
Отношения! Это же не про меня, не про Кирилла Крестовского. Нашел в кого втюриться. В рыжую! Она мне в лицо швырнула тарелку борщом, а я через месяц ей отношения предложил. Смешно же, смешно! Но смеяться не хочется. Я только думал о сказанном и пытался представить, как это — быть рядом с девушкой не на одну ночь… Кружил по дому, пытаясь работать. На время цифры отвлекали, но через минуту я понял, что за два часа успел сделать все, что хотел, и остался без дел.
Снова наедине с мыслями.
Снял нам с рыжей целый пентхаус с бассейном. Планы грандиознейшие. Правда в том, что я уже предложил отношения. Прежде чем выяснил, а не давит ли мне отсутствие близости на мозг. Раньше личная жизнь никогда не мешала мыслить здраво… И сейчас не должна. Но мыслить здраво не получается. Я как на иголках. До самого вечера…
* * *
Жду Василису. Знаю, что обещал прислать за ней водителя. Но приехал сам. Сам и… намного раньше необходимого! Набрал номер Василисы, гипнотизируя взглядом окна. На одном из них колыхнулась тюль, а за ней мелькнула рыжина.
Моя террористка…
— Привет. Ты уже здесь? — удивилась она.
— Да. Приехал раньше. Больше выдержать не смог, а ты можешь выйти раньше? — внезапно разволновался.
Как пацан, тьфу, чтоб меня! Словно мне пятнадцать и я впервые спрашиваю девочку у родителей на “погулять до десяти”!
— Бабушка уже дома. Я спрошу… Не отключайся.
— Ни за что.
Подождал.
— Да, я смогу выйти. Только…
— Что?
— Я не хочу в ресторан или еще куда-то.
— Вот как? А я нам целый пентхаус снял и столик забронировал.
— Давай просто погуляем? — предложила.
— Как скажешь.
Я отменил бронь на столик в ту же минуту.
Ждать появления Василисы пришлось недолго. Она выпорхнула из подъезда в простой ветровке и джинсах скинни. Тех самых светло-голубых, обтягивающих до неприличия. О черт, простонал я… Она словно нарочно испытывала мое терпение и выдержку!
Сверху начал накрапывать дождик, Василиса быстро нырнула на сиденье, я даже выйти не успел, как она села рядом и внезапно сама обняла меня за шею, крепко-крепко и поцеловала.
Я обалдел. В хорошем смысле. Василиса целовала меня отчаянно и дико, царапая мою шею, словно хотела меня за что-то наказать, покусывала за язык. Штормовой поцелуй кончился так же неожиданно, как начался. Василиса отпрянула и выпрямилась:
— Нам нужно поговорить. Я хотела тебе сказать кое-что очень важное.
Я потянулся следом за ее губами, скользнул на тонкую шейку.
— А я после такого поцелуя говорить не смогу. Сейчас не могу, Василиса.
— Кирилл, это важно, — прошептала срывающимся голосом, цепляясь за мои плечи.
— Знаю. Понимаю. У тебя иначе не бывает. Но и ты меня пойми… Я взрослый мужчина и не могу долго ждать. Я ни с кем не был за то время, как познакомился с тобой. Ни с кем. Представляешь? Раньше менял девушек, их у меня было немало. Но сейчас… Я жду тебя. С ума схожу!
Вздохнула судорожно, закусив нижнюю губу.
— Рядом с тобой всегда так. Мне башню срывает! — признался.
— Но есть важное…
— Наше притяжение в разы важнее! — сказал я.
Приподнял красавицу за подбородок и посмотрел в глаза.
— Ты это тоже чувствуешь, правда?
Она опустила вниз ресницы. Я залюбовался тенями ресниц на высоких скулах и конопушками на щеках. Дожился… Втюрился. Выхода не видел.У Крестовского всегда в груди был спокойный камень, покрытый толстой коркой льда, а сейчас…
К черту все барьеры слетели. Страшно ли было? Еще как!
— Ну же, не томи…
Я прижался своей щекой к ее щеке, чувствуя, как дыхание жарко ложилось на мою кожу.
— Кирилл…
Она приоткрыла губы, я воспользовался этим шансом. Напористо поцеловал, медленно протолкнул между губок кончик языка, легонько провел по внутренней стороне нижней губы. Василиса начала дышать чаще. Запустив пальцы в волосы, надавил на затылок, углубил поцелуй, начав дразниться об ее язычок, посасывая и покусывая.
