Расстегнув привезенную сумку, мама снова начала допытываться.
— Ты поругалась с Виталиком, да? — как бы между делом говорит она, размахивая перед моим носом банкой с лимонным вареньем.
Ну-у-у. Допрос переходит на новый уровень.
Это вам не зубочистки под ногти втыкать. Здесь тяжелая артиллерия. Знает женщина, что я за кушанье ее с легкостью родину продам. Молча руку протягиваю к стекляшке с крышкой, а она берет и прячет банку в холодильник, мол, ты мне информацию сначала выдай, а я уж потом решу, кормить тебя иль не кормить.
— Да не поругались мы. Просто в одном деле мнениями не сошлись. — На мой взгляд, ответ нормальный, иногда можно и без подробностей обойтись. Но вот мама так не думает:
— В каком деле, дочь? Из-за Назара, да?
Я кивнула. Оставалось надеяться, что больше не придется ничего объяснять. Мама любопытной-то никогда не была. Редко в жизнь мою лезла, разрешая самостоятельности учиться. А вот сегодня будто луна в какую-то фазу вошла, изменив женщину до неузнаваемости.
— Мне он обычным соседом не показался.
Это нормально. Основная масса маминых соседей — пенсионеры. Крокодил явно отличается от них. Ну, или он просто мастерски умеет закрашивать седину.
Но в маминых словах было что-то цепляющее. Моя романтичная душенька яростно требовала продолжения.
— Почему? — Ой, что за надежда в голосе, в то время когда взгляд на ножку стола опустился? Прям не всезнающая Полинка с колючим языком, а кисейная барышня на выданье. — В смысле, что не так с ним?
Ох, как-то странно родительница зыркнула на меня. Пришлось выкручиваться, нервно плечами дергая.
— Ну-у-у. — Откуда пауза? Зачем она ворота удерживает, когда я уже приготовилась носорогов на волю выпускать? — Твой папа смотрел на меня так же, когда мы только познакомились.
Простите, живности. Сегодня вы еще посидите в своем вольере. Прогулка отменяется.
— Мам, папа был в шоке, когда увидел тебя ночью, в темноте, со сковородкой в руке, рядом с трупом крысы.
Папа тогда к другу в общежитие пришел и на выходе шум услышал. Решил посмотреть, что происходит, ну и застал мамину бойню с вредителем хвостатым.
— Маленькая ты у меня еще. Ничего не понимаешь.
Может быть. Кстати, папа тогда испугался, он сам об этом мне рассказывал, а чего крокодилу-то бояться?
Пока она отвлеклась, я решила не терять времени и, запустив в сумку хитрую ручонку, вытянула из нее пакет с… морковкой, блин. Эх, кажется, чтобы получить сдобу, которая, судя по запаху, там имеется, мне придется и дальше объясняться.
— А ты помнишь, как Виталичка в детстве говорил, что замуж тебя возьмет, когда ты игрушки у него отбирать перестанешь?
— Не помню. — Я вообще про этого Виталичку разговаривать не хочу. — Мам, да будь человеком, накорми дочь.
Я тут слюной уже давлюсь, а она всё бу-бу да бу-бу.
Мне в руки падает ароматная булочка с корицей, а за ней следом маленький термос с компотом.
— Как не помнишь? Ты ему еще отвечала, что замуж за беззубого не пойдешь.
— Мамуль, — с набитым ртом говорю ей. — К чему эта экскурсия в детство? Ты же знаешь, Витал мне как брат, который всегда рядом был. Сейчас не общаемся, да. Всё бывает.
— Может, просто он тебя как сестру не воспринимает и поэтому решил устранить соперника?
— Не знаю, что у него там в голове, но звонить вам было глупо. Мы давно уже не маленькие, чтобы к родителям с поводом и без бежать. Тем более, когда дело касается, так называемых соперников.
— Но мне Назар понравился. Хоть он и молчал, но в нем что-то есть.
— Ты когда это понять успела? Когда взглядом в него огурцы вместе с банкой кидала или когда стояла в стойке сумоиста, готового в любой момент задавить противника?
— В тот момент, когда на старшую дочь смотрела, которая в машине целоваться вздумала.
«О, великий и могущий Зевс, по старой дружбе кинь в меня свою молнию».
— Не целовались мы. Ты просто с дороги устала, вот и мерещится всякое. Назар он… он…
— Соринку из глаза доставал? — смеется эта беспардонная женщина. — Или ветка в волосах запуталась? В мое время так и оправдывались.
— Я обязательно бабушке об этом расскажу. Пусть знает, чем дочь ее занималась. Ох, и стыдно кому-то будет. А Назар просто ремень поправлял. Там заклинило. Да, заклинило.
Доказать невозможно. А без доказательств и нет обвинения.
— Слабо верится.
— У меня свидетель есть. Суханов и подтвердит, что в его колымаге всё на честном слове держится.
Очень надеюсь, он не узнает, как я его машинку обозвала. А то он возбудит новое дело и из свидетеля превратится в обвиняемого, когда меня прибьет за ласточку свою. Говорят, парни трепетно относятся к игрушкам на колесах.
— Ой, я и не сомневаюсь, что он поддакивать начнет. Ты любого заставишь под дудку твою плясать. Не обижай соседа. Будь девочкой. Вот опять в штанах? Сколько раз тебе говорила, чтобы в юбках ходила?
На маму смотрю, желая увидеть лицо ее, после того как скажу, что пару дней подряд в платьях щеголяла. Да-а-а, кто-то явно удивится.
— По-ли-и-ина, — в кухню забегает Маруська. — Дай свой телефон, я в кота поиграю.
— Какого кота? У меня нет кота.
— Так я скачаю. Сестренка, не жадничай. Я чуть-чуть поиграю и отдам, — канючит она, на месте прыгая. — Не разобью. Не бойся.
Прижимаю Маруську к себе, целуя в обе щеки.
— Ты в кого такая хитрая?
— В тебя, — тут же отвечает маленькая подлиза. — Я, вообще, на тебя похожа. Правда, мам?
Женщина закатывает глаза:
— Уж точно не на меня. Я сама иногда не понимаю, как у меня получилось таких говорливых детей родить.
Мама еще что-то сказать хотела, но у нее телефон зазвонил, и она к окну отошла, отвечая.
А я в этот момент уже собиралась с гаджетом своим расстаться, но сообщение на экране увидела.
Назар: Креветка, тебя пытают?
Н: Я бы помог, но иголок боюсь.
— Марусь, возьми ноутбук пока, мультики посмотри, я отвечу подруге и принесу телефон.
— Я лучше подожду. — Садится за соседний стул и булку из пакета достает.
Киваю и быстренько набираю текст.
Полина: Переживаешь?
Он же не подумает, что я с ним заигрываю?
Н: А то. Бинокль из рук не выпускаю.
П: Подсматривать нехорошо, блондин. Я же за тобой не шпионю.
Н: Кто тебя знает? Может, ты там от окна не отлипаешь, бицепсы мои разглядывая.
Вот… крокодил самовлюбленный.
П: Не мечтай.
И слыша детский нетерпеливый кашель, тут же добавляю:
П: Отдаю телефон Маруське. И отойди от окна, а то люди узнают, что напротив них живет извращенец.
Под визг: «я наелась, теперь хочу играть», егоза отбирает мой сотовый и несется в комнату, с шумом запрыгивая на кровать.
Я посмотрела на маму, которая всё еще продолжала болтать, и встала, чтобы в чайник воды набрать.
— Все-таки выпросила? — интересуется она, садясь на стул.
— Да у меня как бы и не спрашивали. Отобрали как обычно, и всё. Папа звонил? Наверно, соскучился и просил дочке привет передать?
— Тетю Свету помнишь? Одногруппницу мою. Я ей вчера написала, когда в поезд села, а она только сейчас увидела. В гости зовет.
— Езжай. Чего думать?
— Я к дочери приехала, а не по гостям мотаться.
— Мам, да встреться с подругой. Сколько лет уже не виделись?
— Лет пять точно, — поразмышлявши, отвечает она.
Никогда не думала, что мне придется уговаривать маму из дома уйти. Серьезно, это, оказывается, сложное занятие. Только спустя минут двадцать она как-то неуверенно дала свое согласие и пошла говорить об этом младшей дочери. Уже через мгновение Маруська визжала, а после чуть ли не толкала женщину к двери.
— Иди, иди, мамулечка. А мы с систер сейчас мультики смотреть будем. Потом я спать лягу. Сама усну. Со мной даже лежать не придется. Устала так.
Что это с ней?
Спрашивать не стала, я за мамой дверь закрывала.
— Держи свой телефон. У тебя там памяти нет, — бросает она. — Когда гулять пойдем?
