улыбается он и снова смотрит на меня. Наверное, не видит моей скрытой убийственной ярости, — но, если, конечно, брат разрешит.
Не разрешит.
— Мы его уговорим, — смеется Мира, но в момент переходит ко мне. — Мама через две недели рожает. Так что, считай, я приехала за тобой. И отказа не приму. Отец настаивает.
— А, ну раз отец.
— Как у вас отношения, — вклинивается Фогель.
— Ну, на этот раз он меня не выгонял, я сам решил пожить в Москве. Так что, полагаю, нормально. Ты вообще, как здесь оказалась.
— У нас завтра соревнования. Я приехала на день раньше, чтобы посмотреть на твой матч. Не все же по телевизору. Ты придешь?
То, что она спросила именно меня, а неё нас, смягчает мой гнев. И особенно то, что на Фогеля она больше не смотрит. Флирт с ним не был серьезным. Скорее это ее привычное поведение. Построить глазки, получить комплименты, на которые я всегда был скуп.
— Цветы покупать?
— А как же. Я планирую стать первой. Ты веришь в меня?
— А в кого мне еще верить, — усмехаюсь, и она широко улыбается, заставляя мое сердце нестись галопом туда, где нет границы, нет цели, туда, где мне нет места. Она поднимается, целует меня в щеку и убегает, уже забыв про Фогеля. Чем меня безумно радует.
— Потрясающая, — говорит он ей вслед, и я киваю. А что еще я могу сказать, если он прав. — Бережешь ее для себя?
Этот вопрос выбивает из колеи. Хочется правду сказать, но я молчу, поворачиваюсь.
— Она мне сестра. Родная.
— Всякое бывает.
— А ты почву прощупываешь?
— Ну нет. Рисковать жизнью и становиться мужем твоей сестры я не хочу.
— Хм, — странно. — Чего это?
— Люди не идеальны. Ошибиться может каждый. И от измен никто не застрахован. А если я оступлюсь и даже случайно обижу эту бабочку, ты меня убьешь, верно?
Я молчу. Еще год назад я бы перегрыз ему глотку, я бы выкрикнул: «Да», не смей даже думать о ней. А теперь я смотрю на этого кена и вижу, что сейчас он не врет, не лукавит, не пытается выкрутиться, как делал это в детстве. Он честен и это подкупает.
— Верно.
Я сам не знаю зачем, но предложил ему пойти со мной на выступление Миры. Наверное, это был второй шаг к падению в бездну, я словно сознательно отдалялся от неё, а ещё хотел проверить, не брешет ли Фогель. Он почти влюбился. Я видел это, знал, что у него участилось дыхание, когда эта бабочка вылетела на лёд, когда взмахнула крылышками и запорхала. Я знал это, потому чувствовал всё, но гораздо острее, сильнее, а ещё помню свой бред, в мельчайших подробностях, порой казалось, я до сих пор в ней, а её ногти режут мне кожу на спине. И я долбанный извращенец, если возвращаюсь снова и снова на место преступления, туда, где впервые ощутил себя настоящим, туда, где потерял связи с реальностью. Это Мира мне сестра, а моё присутствие в её жизни только усложнит всё, особенно, если она будет смотреть на меня так, как смотрела через экран на мокрое тело, разглядывая тату.
Я цветы не принес, зато Фогель смотался. Хотел мне вручить, но я лишь буркнул:
— Сам подаришь.
И был повод. Моя девочка стала первой. Не нужны ей никакие партнёры, она сама всё может, стоило только поверить в себя.
— Честно, по мне немного слащавый вид спорта, — заговорил Фогель, когда мы вышли из дворца. Мира закатила глаза, и этот подхалим тут же исправился. — Но ты выступала как тигрица.
— Вот так бы сразу. Ну, куда тут можно сходить?
— Вы, ребята, как хотите, а я пойду заниматься. Вы, я так понял, давно не виделись.
Фогель ушёл, и Мира, пожав плечами, взяла меня под руку, и мы пошли гулять.
— Ты отдалился от меня.
Вот так с места и в карьер. Она всегда была чересчур прямолинейной. Может и правда пора дать ей понять, что тех отношений, когда мы спали вместе, и я спокойно мог себя контролировать, больше не будет? Теперь, находясь со мной, она в опасности, потому что, вкусив наслаждение раз, я вряд ли смогу себя легко сдерживать.
— Это после комы. Я понимаю, ты многое пережил, — хочет она взять меня за руку, я стискиваю до боли её пальцы, чувствуя, как по венам хлещет адреналин.
— Мира, — я так много готов сказать, еще больше сделать, но перед глазами она. Разбитая бампером проезжающей мимо тачки, поломанная мною, правдою, моей одержимостью. Нахрен ей эта правда не нужна. Ей нужен брат, и я буду братом. Лучшим. Настоящим. Тем, к которому она сможет обратиться всегда. — Просто.
— Просто?
— Просто мы взрослеем. У меня появляются интересы, которыми я с тобой не могу поделиться.
— Девушки?
Хочется скорчить гримасу. Наверное, придется завести девушку или прикинуться геем.
— Девушки.
Она дует пухлые губы, бьет меня кулачком в плечо. Не больно.
— Я так и знала. Кто она? Ты нас познакомишь?
— Я же сказал, — усмехнулся я, чуть наклонившись к негоднице. — Девушки.
— Фу! Я не думала, что ты будешь Казанова.
— А кто?
— Скорее граф Монте-Кристо, который всю жизнь любил лишь одну.
— Ну это точно не про меня, — поднимаюсь, смотрю по сторонам и подмигиваю засмотревшейся на меня девушке. Мира тут же берет меня под руку и дальше ведет по набережной. Ревниво прижимаясь к боку. А пока она рядом, я могу немного пофантазировать о том, как она требует бросить всех своих телок и быть только с ней.
— А откуда ты этого Ника знаешь? Акцент у него смешной.
Бесит. Но не ответить будет странно.
— Он немец. Учились вместе в военной школе. Когда детьми были. Сначала врагами.
— Правда? — она широко раскрыла глаза, внимая каждому слову, и я решил рассказать о нем без утайки. Все самые неприятные подробности. Как других подставлял. Как нападал исподтишка. В общем все, чтобы она не смогла даже подумать о нем в романтическом плане.
Глупо это. Рано или поздно появится кто-то, кто будет с ней рядом. Но может к тому времени я смогу смириться со
