лицу, пряча от меня глаза.
— Черт, я себя каким-то гандоном использованным ощущаю. Неприятно, однако.
Я все-таки сдался. Нужно было ее выпороть. Хоть раз шлепнуть по жопке. Для ее же блага! Но сгреб эту врушку в охапку и прижал к груди.
Нереально было рядом с ней играть в строгого дядю Пашу. Пасовал перед бабскими тараканами, как зеленый сопляк. Ломало от этой растерянности и какого-то незнакомого то ли страха, то ли стыда.
— Я… я не могла раньше. Хоть и нужно было сказать. Но…
Женя не плакала. Не было ни влаги, ни всхлипов. Но то, как ее потряхивало, было похлеще слез.
— Но Бог хотения не дал. Оба были слишком заняты.
Все еще надеясь, что сплю, я провел ладонью по своему лицу.
Картинка не поменялась. В соседней комнате мультиками шумел телевизор. На крохотной кухне рядом со мной стояла моя женщина. А костяшки пальцев слегка побаливали после воспитательной работы с ее мужем.
— Паша…
Женя, наконец, убрала ладони с лица и смогла поднять на меня взгляд.
— У меня есть маленькая дочь, — хрипло продолжила она. — Есть бывший муж, который хочет выселить нас с Машей на улицу. Есть куча проблем в суде. Я совсем не фея. Ты меня простишь?
Женя
После ухода Паши в квартире словно опустело. Дикое было ощущение. Вроде бы он первый раз оказался здесь. А уже не хватало.
Маша тоже вела себя непривычно. Мою веселую, активную девочку будто подменили. Она не шумела, съела весь ужин до последней ложки и не потребовала десерт.
В остальном Маша тоже была странной. Несмотря на встречу с отцом, она даже не вспомнила о нем. Не спрашивала дочка и о Паше.
Лишь внимательно следила за мной взглядом.
— Ты такая задумчивая весь вечер. Все хорошо, солнышко? — После вечернего душа я укутала свою малышку в большое пушистое полотенце и устроила ее у себя на коленях.
— Хорошо, — эта маленькая партизанка захлопала ресницами, словно не поняла, о чем я ее спрашиваю.
— Ты из-за папы расстроилась? — Я прижала ее к себе ближе.
— Нет.
Маша зевнула.
— В саду было много дел?
Наклонившись, я потерлась носом о нос дочки. Мы всегда так делали, когда нужно было подбодрить друг друга. Маша после этого всегда улыбалась. Иногда начинала смеяться. Но сейчас лицо моей малышки осталось серьезным.
— Нет. В саду нормально, — как взрослая, важно произнесла она.
— Это здорово! И у тебя ничего не болит. Так ведь?
На этот раз вместо ответа Маша затрясла головой. Так быстро, что золотистые кудряшки рассыпались по плечам и попали на лицо.
— Мам, у меня все хорошо.
Все с тем же важным видом она соскользнула с моих колен на кровать. И принялась ловко надевать на себя пижаму. Розовую, с зайцами. Как и положено маленькой девочке.
Рукав за рукавом. Пуговицу за пуговицей. А после сама укрыла себя одеялом и дернула за веревочку ночник.
Непривыкшая к такому поведению дочки, я даже не знала, как реагировать. Боясь упустить что-то важное, осталась с ней рядом. Взяла маленькую ладошку в свою руку. Но Маша будто и не заметила.
Прошло несколько минут, прежде чем ее дыхание стало глубоким и медленным. Но когда я решила, что она уснула, и отошла к двери, Маша вдруг спросила:
— А дядя Паша еще придет?
От такого неожиданного вопроса у меня чуть колени не подкосились. Чтобы не пошатнуться, пришлось крепко сжать дверную ручку и сделать глубокий вдох.
Сразу стала понятна странная задумчивость дочки, ее идеальное поведение весь вечер и причина пытливого взгляда.
Кажется, один красивый мистер адвокат сумел произвести впечатление не только на меня, но и на мою малышку. С первой встречи!
Вот только, как быть с этой любопытной крошкой, я не знала. Вопросов между мной и Пашей осталось больше, чем ответов.
На мою просьбу о прощении Паша так ничего и не ответил. Мы минут пять простояли на кухне, обнявшись. Паша гладил меня по спине. Поправлял волосы. Уже такой родной, свой, что сердце кололо.
Он молчал. Будто и не услышал, что я спросила. Ушел в себя и заварил все люки. А я так сильно боялась услышать «нет», что не смогла произнести свой вопрос еще раз.
* * *
Как показало утро, оно ничуть не яснее вечера. С привычным «Не хочу» и «Давай останемся дома» Маша ушла в сад. Стараясь не вывихнуть челюсть от зевания после бессонной ночи, я поехала на работу.
С виду все было, как всегда. Привычный график, моя обычная жизнь. Суета между проблемами в школе и проблемами с бывшим мужем. Разница была лишь в том, что в этот раз проблемы с Леней превратились в катастрофу, а после школы не нужно было спешить к другому мужчине, потрясающему.
Этим утром вместо своего обычного «Привет, как спалось, красавица?», Паша написал, что весь день будет занят и ни о чем не спросил.
Наверное, не стоило паниковать из-за такой мелочи. Я знала, как много он работает. «Один из самых востребованных адвокатов столицы!» — вспомнились слова Вали. Но успокоиться почему-то не получалось.
В обед, когда мы обычно договаривались о встрече, и после обеда ничего не изменилось. По телефону Паша все так же был недоступен. А мои сообщения уходили словно в никуда.
Вечером я впервые за долгое время вспомнила, что такое паника.
Непривычно было паниковать из-за мужчины. За семейную жизнь я ни разу не испытала этого чувства. С Леней было или все ровно, или горько. Без промежуточных станций.
С Пашей же меня будто перекроили. Он не держал меня в неведении. Он не скрывался, как во время своих «командировок» делал Леня. Паша снова прислал сообщение, что очень занят и даже пожелал спокойной ночи.
Но вместо желания спать, мне захотелось скрутиться эмбрионом и завыть. А вместо того, чтобы успокоиться, ринуться сейчас к нему домой и посмотреть в глаза.
Если бы не Маша, я бы, наверное, ринулась. Никакая гордость не сдержала бы. Но Маша попросила сказку на ночь… Усталость заставила прилечь на кровать рядом с дочкой. А после сказки неожиданно наступило утро.
Как и прошлое, оно не было ясным. Словно попала в день сурка, я получила от Паши новое СМС: «Прости. Все еще занят. Хорошего дня». Шесть скупых слов. Без вопросов и намеков.
Как и вчера, занятия в школе тянулись вечность. От звонка к звонку я буквально выживала. А дома, после работы, свободная и ненужная никому, я все же
