тебя бросил? — поцокала Валя.
— Не знаю…
Вода не помогала. Кожу жгло, но мне все равно с каждой секундой становилось лишь холоднее. Даже когда плакала, так не трясло, как сейчас. Тогда было просто страшно. А теперь этот страх стал приобретать форму слов «ушел», «бросил». Знакомых до боли. Таких, которые, думала, больше никогда не услышу. Наивная.
— Боюсь, что у нас все закончилось. — Я закрыла глаза. Почему-то говорить с закрытыми было легче. — Может, это страх. Может, нет… Недавно Паша признался, что не любит детей. Предложил жить вместе. Сказал собирать чемоданы. Но сразу предупредил: никаких детей. Совсем. А тут я, Леня и Маша…
— Ох, ешки-матрешки… Дети…
Будто я сказала нечто очень важное, Валя внезапно побелела.
— Ты знаешь почему? — От такой реакции подруги стало не по себе.
— Кажется… — Она поджала губы.
— У него есть причины не любить детей? В прошлом что-то произошло? — Я внезапно почувствовала себя канатоходцем, который оказался без страховки посреди ущелья.
— Жень, это так, слухи… — Валя попыталась отмахнуться. — Я когда адвоката Коле искала, всякого про Бояринова наслушалась.
— Расскажи.
— Но это бред! Честно.
— Расскажи мне бред!
— Жень, да эта моя знакомая… она такое говорила… Ну, например, что его отца, судью, когда-то посадить хотели. И даже дело завели. Ты такое вообще представляешь? Сказки!
— Валя…
От упоминания отца Паши и того давнего дела меня слегка повело. Ладони упали на стол. А комната перед глазами качнулась.
— Расскажи!
Женя
Валя умела мучить других загадками. Даже ее муж предпочитал допрашивать общих друзей вместо того, чтобы прямо спросить о чем-то у жены. Но в этот раз испытывать мои нервы на прочность Валя не стала.
Чайник снова забулькал кипятком. Маша еще сильнее зашелестела пакетом. А лучшая подруга, с тоской глядя куда-то вдаль, принялась рассказывать одну из «сплетен» о жизни моего любимого мужчины.
Поначалу я не верила ее словам. Гнала от себя картинки, которые рисовала фантазия. Постоянно останавливала Валю. Спрашивала: «Ты уверена? Она именно так сказала?» Кусала губы, когда становилось совсем тяжко.
Иногда жалела, что спросила.
Нет, благодаря Валиному рассказу многое в поведении Паши стало понятным. Но мне от этого не полегчало. Вместо покоя теперь хотелось оказаться поближе к своему мужчине. Обнять, ничего не объясняя. Поклясться, что никогда не поступлю с ним так, как поступила та, другая женщина.
— Мужики в принципе взрослеют позже, — с видом умудренной жизнью мадам продолжила Валя. — Мой Колька только после суда стал похож на взрослого. А ему почти сорок. У твоего Бояринова в его двадцать семь вообще шансов не было. Конечно, он уже был адвокатом. Не такой звездой, как сейчас, но детство в заднице еще не отыграло. Пока доверял. Мог влюбиться как пацан. Без глаз. Без ушей. Без мозга. Мог вляпаться по самое не балуйся.
Словно рассказывать было сложно, Валя сделала глоток чая. Погладила меня по ладоням. Лишь потом снова стала вещать.
— Та девица здорово подпортила Паше карму, когда втянула его в свою аферу. Сказать мужику, что ждешь от него ребенка, начать вместе готовиться к появлению малыша… Ходить по врачам. Смотреть на узи, как это крошечное чудо шевелится в животе. Слушать биение маленького сердца. Сходить с ума во время первых схваток… Это ведь не шутки! Мужиков после такого можно в бараний рог скручивать и размазывать по любой поверхности, как масло по хлебушку. Ведутся они! Плывут!
На миг вспомнив узи с Машей, равнодушное лицо Лени и свои слезы, я вздрогнула.
— Ты только всех мужиков с козлом своим бывшим не сравнивай! — Валя будто прочла мою мысль. — Он у тебя исключение из всех правил. Нормальные и плачут, и трясутся, и этот… вертолет с пультом срочно покупают, если пацан будет. Радуются, в общем!
— И Паша так радовался до самых родов… Верил. Ждал. — От собственных слов во рту горечь разлилась.
— Радовался! Конечно. Жалел, что в ЗАГС сходить не успели. Отцом себя считал. До выписки, — поправила меня Валя. — Квартиру обставил. Вроде как даже сам кроватку собрал. Забирать малыша и свою девушку с целой делегацией приехал. На парковке мест свободных не было.
Подруга вздохнула.
— Моя врачиха рассказывала, такого количества цветов, что он привез, им еще никто не дарил. Не в каждом цветочном магазине столько найдется. Оранжерея была, а не родильное отделение.
— А она…
Договорить свое предположение я не смогла. В горле словно ком образовался.
— А она с другим уехала. С настоящим отцом ребенка. Иностранцем каким-то. То ли испанцем, то ли итальянцем. Чернявым, как и малышка, — закончила за меня Валя.
— Боже.
Это был всего лишь рассказ. О прошлом! Но я будто на месте Паши оказалась. С цветами, с друзьями. Стояла в коридоре больницы, ожидая свою женщину с нашим ребенком. И категорически отказывалась слушать слова заведующей отделением о выписке роженицы. И о другом мужчине.
— В общем, если в этой сплетне есть хоть часть правды, то с твоим Бояриновым и его любовью к детям все понятно, — подытожила Валя. — Та дура отбила ему всю любовь. Перегорел мужик! После такого уйти в пике от одного упоминания о Маше было бы нормально. Причем не только Бояринову, любому мужику. А тут целая встреча! Да еще групповая! Но я в него все равно верю.
— Ты оптимистка.
Чай уже стал холодным. Никогда не любила такой. Но сейчас не чувствовала вкуса и температуры. Пила глоток за глотком, словно пытаясь запить новую, горькую, правду.
— Я реалистка! — Валя аж плечами передернула. — Паша, безусловно, породистый кобель, но с головой дружит и на каждую встречную-поперечную не лезет. Или ты замечала измены?
— Нет… Не было. Точно.
— Вот! Да и вряд ли Бояринов позвал бы тебя жить вместе от большого желания трахаться. Для любого свободного мужика ваш прежний секс-режим — настоящая мечта! Последнюю рубашку отдадут лишь бы только оставаться при бабе, но свободным. А Паша твой… Серьезно у него все! Радуйся, Женек!
— Но дети?..
Радоваться как-то совсем не получалось. Ни до рассказа Вали, ни после.
— Клин клином вышибают. Может, Паша потому в тебя и вцепился так, что ты его единственный шанс на нормальную жизнь. Баба с чужим ребенком ее испоганила. Сбила с правильной дорожки! Теперь только другая, тоже с ребенком, может все поправить. Не думала о такой версии?
— А вот это точно сказка! — Я усмехнулась.
— Сказки тебе, милая моя, Ленька рассказывал, когда замуж звал и отцовскую квартиру продать уговаривал. Из меня так себе сказочница.
Валя важно помахала перед моим носом указательным пальцем.
— А
