Снова мечтай - Мона Кастен

– Спасибо, – неожиданно произнес он.

Я непонимающе посмотрела на него. Я почти его не видела, все расплывалось перед глазами за пеленой слез.

– Я целую вечность ждал, что ты это скажешь.

– Извини, что мне потребовалось столько времени, – прошептала я. Мне еще так много всего хотелось ему сказать – это была лишь малая часть. В глубине души я боялась последствий этого разговора. В нем чувствовалось что-то странно безвозвратное.

Блейк повел плечом:

– Лучше поздно, чем никогда.

У меня появилось ощущение, что я сказала недостаточно. Он действительно довольно долго ждал моих извинений. И я ни в коем случае не хотела, чтобы он подумал, будто я прячусь за какими-нибудь рыцарскими порывами, не желая нести ответственность за свое решение. Потому что это не так.

– Я знаю, что причинила тебе невероятную боль. И мне также ясно, что ты, наверное, никогда уже не взглянешь на меня теми же глазами. Но я надеюсь, что, возможно, когда-нибудь ты сможешь меня простить. – Больше нет смысла сражаться со слезами. Я и без того слишком долго это делала. Теперь они смело побежали по моим щекам.

– Я смогу, – внезапно сказал Блейк.

Вскинув голову, я уставилась на него. Мне ничего не удавалось прочесть по его лицу. Единственное, что я заметила, – из его взгляда исчезла горечь. Там не осталось ни злости, ни печали.

Я ошарашенно смотрела на Блейка.

– Сможешь? – чуть слышно выговорила я.

Прошла пара секунд, на протяжении которых он просто наблюдал за мной. Как будто еще раз взвешивал свое решение. И в конце концов коротко кивнул:

– Смогу.

Это было последним, что он сказал, после чего взял приборы и начал нарезать ролл на маленькие кусочки.

Я как завороженная смотрела на него.

– Эм-м, – прогнусавила я и вытерла рукавом щеки.

Блейк вопросительно взглянул на меня и положил в рот первый кусок. Медленно прожевал.

– И это все? – в недоумении спросила я.

Он проглотил.

– А чего ты ожидала?

– Вечной ненависти? Оскорблений? Вспышки гнева, например?

Он сморщил нос.

– Не мой стиль. – Потом взялся за второй кусок ролла.

Мне оставалось лишь смотреть на него. Он же сейчас не серьезно? У нас только что состоялась самая личная и откровенная беседа за все время, в которой я извинилась за все ошибки, а он сказал два слова, и на этом все?

Я внимательно следила за ним и заметила, что он продолжал о чем-то размышлять. Выглядело так, как будто он еще раз проматывал в памяти наш разговор.

Через пару секунд его движения замедлились. Затем Блейк отложил нож и вилку на край тарелки:

– На самом деле есть еще кое-что, Джуд.

Так и знала. Он не настолько спокойно воспринял все это, как старался мне внушить.

Я храбро выпрямила спину, встретилась с ним глазами и морально подготовилась ко всему:

– Что же?

Он опустил взгляд на свою тарелку:

– Для меня очень много значит, что мы об этом поговорили. И я буду рад, если у нас получится оставить все позади и снова начать общаться… но я должен кое-что прояснить. – Он поднял голову. Зеленый цвет его глаз потемнел.

Пронзительность его взгляда застала меня врасплох. Сердце остервенело забилось о грудную клетку.

– Я… я никогда больше не смогу быть с тобой. Просто чтобы мы друг друга поняли.

Его слова породили у меня в голове всепоглощающее эхо.

Никогда больше.

Никогда больше.

Никогда больше.

Я дышала сквозь тупую боль. С усилием мне удалось нацепить на лицо улыбку. Ощущалась она как оскал.

– Такого я и не предлагала.

Он с облегчением выдохнул, схватил приборы и продолжил нарезать ролл.

– Класс. Просто хотел убедиться, что мы на одной волне.

Я наколола на вилку одну картошку фри и разглядывала крошечные крупинки специй на ней. Когда Блейк вновь посмотрел на меня, я кашлянула.

– Так и есть, – прохрипела я. И пускай в центре груди разлилась настолько сильная боль, словно меня распилили пополам, я не показала вида.

Мы с Блейком наконец поговорили. На свете не существовало таких вещей, ради которых я бы рискнула этой только что созданной связью. Просто не существовало.

– Как дела? – спросила я, оглядываясь через плечо на Блейка, который взбирался по лестнице позади.

Хоть он и кивнул, все его тело казалось скованным. Было ли это из-за ослабевшего действия обезболивающего или из-за страха перед встречей с остальными парнями, я точно сказать не могла.

Я попыталась подбодрить его взглядом, однако он уставился на дверь.

Сделав глубокий вздох, я начала трясущимися пальцами возиться с замком. А когда все же справилась с дверью, подвинулась в сторону, чтобы Блейк мог войти первым.

Не успел он сделать и двух шагов по коридору, как я услышала голос Отиса.

– Вот ты где, наконец-то! – воскликнул тот и бросился в прихожую. – А мы уже гадаем, где ты был все это время. Я… – Он замолчал на середине предложения. Потом опустил взгляд на колено Блейка, которое снова находилось в ортезе, а после заметил костыли в руках. – Что, черт возьми, случилось?

– Давай, может, я сначала войду, Отис? – Блейк невозмутимо продолжил свой путь в гостиную, где уже ждали Эзра и Кэм. Они оба стояли в напряжении.

– Ты где, твою мать, был? Мы много раз тебе звонили. – В тоне Кэма отчетливо слышался упрек.

Я наблюдала за Блейком, пока он шел к дивану и аккуратно усаживался на него. Потом он положил костыли на пол и потер двумя ладонями лицо, вытянув правую ногу. По нему явно читалась усталость. Кроме того, сейчас ему, похоже, совсем не хотелось терпеть расспросы. У него между бровей опять образовалась складочка, и он скрестил руки на груди.

От неловкости я начала поигрывать связкой ключей Блейка, которую до сих пор сжимала в руке. В любой момент он взорвется, как бомба, я ясно это чувствовала.

– Я был в больнице, – в конце концов медленно произнес он.

На несколько мгновений воцарилась абсолютная тишина. Затем все заговорили одновременно.

– Что-что?

– Ты же несерьезно.

– Что стряслось?

Блейк успокаивающе вскинул руки:

– Все в порядке. Вчера я от злости пнул мусорное ведро. Колено опухло, и в результате я не смог им нормально двигать.

– Какого хрена ты рассказываешь нам об этом только сейчас? – налетел на него Кэм.

Блейк поднял голову:

– Мне дали обезболивающие и запретили сильно нагружать ногу в ближайшие пару дней. Все хорошо. Нет причин