делаю удивленное лицо. Мол, ого, здорово! Просто, чтобы поддержать старика, как мысленно я его называла. За последние две недели наши отношения выровнялись: платил Виктор в срок, бюджет одобрял регулярно, в мои дела не лез и на личные темы разглагольствовать не пытался. Этого оказалось достаточно, чтобы проникнуться если не любовью, то, по крайней мере, симпатией и уважением. Время от времени мы даже позволяли друг с другом шутить.
— Но ты ведь и так об этом знала, так ведь? — хитро улыбается он, подавшись вперед.
— Я бы была плохим маркетологом, если бы не интересовалась результатами своих усилий, — отвечаю я, не видя смысла отрицать очевидное. – Думаю, это не предел. Пара месяцев ушло на настройку рекламной кампании, и теперь все должно работать как надо.
Он кивает каждому моему слову, выглядя жутко довольным собой.
— Как уже было сказано, я редко ошибаюсь в своем выборе. Возможно, в ближайшее время я сделаю тебе интересное предложение.
— Надеюсь, не замужество, — брякаю я. — Потому что у меня уже есть отношения.
— Помилосердствуй, Дина, — с шутливым укором в голосе басит Виктор. – У меня старшая дочь твоего возраста. И к тому же я счастливо женат.
Я мысленно усмехаюсь, думая, что Камиль бы от души повеселился, став свидетелем этого разговора. Я помню его слова о том, что они с Погорельцевым ровесники.
— Успокоили. Ладно, тогда буду с нетерпением ждать этого интересного предложения.
Обменявшись еще парой фраз, мы расходимся. Вернее, ухожу я, а Виктор остается разговаривать по телефону. Мобильный у него не смолкает, как и у Камиля.
— Привет, Камиль Асхатович, — мило чирикаю я по пути в свой кабинет. — Какие у нас планы на сегодня?
Как же мне нравится уверенно произносить « у нас», «мы», «наши». В том, что у нас с Камилем все серьезно, я не сомневаюсь. Вчера мы ужинали с каким-то его приятелем по покеру и его девушкой. По мне так это огромный шаг вперед.
— Боюсь, сегодня увидеться не получится. У меня встреча, — чертыхнувшись, он бормочет себе под нос: — Каринке же еще за новыми кроссовками съездить обещал.
—Если хочешь, я могу сделать это вместо тебя, — предлагаю я, ухватившись за возможность быть полезной. В последнее время Камиль часто бывает занят и много устает.
— Если тебе не сложно, — соглашается он, подумав. — Я освобожусь после восьми. Можете, как в прошлый раз, дождаться меня в торговом центре. Вы там вроде бы нашли себе развлечения.
В животе начинает покалывать от волнения и какой-то необъяснимой радости. Я рада доверию Камиля и возможности провести время с этой милой девчонкой.
— Деньги пришлю на карту, — добавляет он и прежде, чем я успеваю возразить, переключается на второй звонок.
Я уже собираюсь на него обидеться за такую неделикатность, но через минуту на карту приходит сумма в треть моей месячной зарплаты, что заставляет меня поперхнуться и временно забыть о возмущении.
Ты решил перечислять мне стоимость того мерседеса долями? — быстро печатаю я.
Ты еще не видела, сколько стоят кроссовки:) — приходит мне в ответ.
И второе сообщение вдогонку:
Извини, что так отключился. Срочный звонок.
Я улыбаюсь так, что трещит за ушами. И потому, что Камиль извинился, и оттого, что прикрепил смайл в сообщении.
Ты прощен. Можешь даже еще раз меня сбросить. Это приветственный бонус за то, что извинился.
Камиль ничего не отвечает, но на этот раз меня это нисколько не беспокоит. Сегодня уже ничего не способно испортить мне настроение. По крайней мере, так я думаю.
По поводу стоимости кроссовок Камиль не пошутил. Я даже не уверена, что в моем гардеробе есть хотя бы одна столь дорогая вещь.
— Папа тебя очень любит, — замечаю я, глядя как наследница, размахивая пакетом, отходит от кассы. — Эти кроссовки стоят, как паровоз.
— Папа просто часто занят, поэтому балует меня. Если бы он меньше работал и больше времени посвящал моему воспитанию, то был бы гораздо строже, — парирует Карина.
— Ты сама так решила? — переспрашиваю я, дивясь таким взрослым рассуждениям восьмилетнего ребенка.
— Я и сама решила, и папа мне сам это сказал.
Мне остается только закатить глаза. Ну, Камиль. Никакого подхода к женщинам. Просто берет и режет свою мужскую правду-матку.
— Куда идем дальше? — спрашиваю я, беря ее за руку. — Сыграем партию в хоккей или сразу идем за бургерами?
— Я хочу сыграть в стрелялки! — радостно взвизгивает она, тыча пальцем вверх. — И в батутный парк! Держи!
Впихнув мне в руку пакет и не дав опомнится, Карина со всех ног припускает к движущему эскалатору.
Я смеюсь. Боже, ну что за юла. В ее возрасте я была такой же.
— Карин, ну подожди меня, — ворчу я, глядя как она запрыгивает на металлическую ленту. — Денег у тебя все равно…
Не оконченная фраз застревает у меня в легких, перебиваемая вскриком испуга. Сверкающие диодами кроссовки Карины вдруг разлетаются в стороны, а джинсовая юбка задирается.
Позабыв обо всем на свете, я с бешено колотящимся сердцем взмываю на эскалатор и прижимаю себе истерично дергающееся, визжащее тельце.
— Кариша, Кариша… — лепечу я, лихорадочно целуя ее макушку. — Малыш, тебе больно? Пожалуйста, не плачь…
По рукам течет что-то теплое. Развернув девочку к себе, я тихо охаю. Это кровь. Много крови. Карина упала лицом вниз и, кажется, сломала себе нос.
Последующие два часа проходят, как в бреду. Помню, как вокруг нас сгрудились люди: кто-то предлагал салфетку, чтобы вытереть кровь, кто-то охал и цокал «бедный ребенок», кто-то беспрестанно повторял, что нужно вызвать скорую.
Понятия не имею, как оказываюсь сидеть на заднем сиденье такси и, крепко прижимая к себе всхлипывающую Карину, прошу отвезти нас в ближайшую больницу. Водитель не возмущается по поводу моих рук, испачканных в крови, и даже пару раз нарушает скоростной режим, проникнувшись ситуацией.
— Камиль, это Дина, — не своим голосом чеканю я в трубку, сумев немного привести мысли в порядок. — Мы едем в больницу. Карина упала на эскалаторе и разбила лицо.
Повисает пауза. Она длится не больше секунды, но и этого хватает, чтобы пальцы на ногах поджались. Я вызвалась провести время с его дочерью, и облажалась.
— Адрес больницы скажи, — отрывисто говорит
