Его грудь быстро вздымается и опускается, когда забираюсь на него сверху. Его рука все еще в моих волосах, он цепляется за них, как за спасательный круг.
— Я люблю тебя, — шепчу, — очень сильно.
Он смотрит на меня несколько мгновений, затем плотно сжимает губы.
— Ты уверена, Ася?
— Уверена. — Я прижимаюсь губами к его лбу. — Разве ты сам этого не видишь?
Он отпускает мои волосы, проводит ладонью по шее, обхватывает мое лицо и поднимает голову вверх. Я ожидала увидеть его улыбку, но выражение его лица серьезное.
— Ты еще очень молода, детка, — говорит он, поглаживая большим пальцем мою щеку. — Что, если ты встретишь кого-нибудь на своем пути и решишь, что… мы… не для тебя? Не думаю, что я переживу, если ты снова уйдешь, mishka.
Я минуту смотрю на него, изучая его поджатые губы, искривленный нос и серые со стальным отливом глаза, которые иногда говорят больше, чем его слова.
— Что значит для тебя любовь, Паша? — спрашиваю я и провожу тыльной стороной пальцев по его лицу.
— Чувство, что ты никогда не будешь достаточно близок. — Другой рукой он проводит по моей шее, слегка сжимая ее. — Так хочется как-то впитать тебя в себя, чтобы ты всегда была со мной. В безопасности. Только моя. Навсегда.
Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но он заставляет меня замолчать поцелуем.
— Я люблю тебя до безумия, Ася, — шепчет он мне в губы, — и мне очень нужно, чтобы ты была уверена. Пожалуйста.
Я прикусываю его нижнюю губу, прокладываю дорожку из поцелуев по шее и ниже, пока не добираюсь до сердца. Я чувствую, как оно бешено бьется. Поцеловав его в последний раз над сердцем, слезаю с него и иду в гардеробную. Открываю ящик и провожу пальцами по аккуратно сложенным в нем галстукам, пока не добираюсь до бордового. Он не совсем красный, но достаточно близкий. Достаю его и возвращаюсь в спальню. Паша смотрит на меня, когда подхожу к кровати, и его взгляд фокусируется на галстуке, который я держу в руках.
— Mishka? — Он садится на край кровати. — Что ты делаешь?
— Я хочу показать тебе, что такое любовь для меня.
Я встаю между его ногами и беру его руку, кладу ее себе на грудь, прямо над сердцем.
— Ты никогда не спрашивал меня, почему я боюсь галстуков. Один из первых клиентов использовал свой галстук, чтобы душить меня во время секса. В ту ночь я думала, что умру. — Поднимаю руку, в которой держу галстук, затем драпирую шелковистую ткань вокруг шеи.
— Ася, нет. — Паша тянется за галстуком, но я беру его пальцы в свои и кладу его ладонь обратно на свою грудь.
— Ты чувствуешь, как мое сердце бьется быстрее, чем обычно? — Я перемещаю его руку немного вверх и влево. — Нет. Мое дыхание становится неровным? Нет.
Свободной рукой беру один конец галстука и дважды оборачиваю его вокруг шеи, а потом вкладываю конец в Пашину ладонь.
— На прошлой неделе я попробовала помочь Артуро с галстуком. Я обожаю своего брата и знаю, что он никогда не сделает мне ничего плохого. Но у меня так тряслись руки, что я попросила его сделать это самому. — Я поднимаю глаза и встречаюсь взглядом с Пашей. — Ты видишь, что у меня сейчас трясутся руки?
— Нет, детка, — отвечает он придушенным голосом.
— Каждая клеточка во мне влюблена в тебя, Паша. Мое тело. Мой разум. — Я обхватываю его пальцами за конец галстука и, не отпуская его руку, тяну за него. Шелковистый материал плотно облегает мою шею. — Даже мое подсознание знает, насколько велика и безусловна эта любовь. Так что, да. Я уверена.
Я отпускаю его руку и слежу за ним взглядом, пока он снимает галстук с моей шеи. Паша делает это медленно, осторожно, чтобы не потянуть за ткань, и бросает его на пол.
— Я все равно от них избавлюсь. — Он дотягивается до меня, берет на руки и бросает на кровать.
Я дважды подпрыгиваю и смеюсь. Паша забирается на кровать, но вместо того, чтобы нависать надо мной, берет мою лодыжку и поднимает ногу к своему рту, целуя пальцы. Я хихикаю и пытаюсь выдернуть ногу, но он продолжает держать.
— Хватит! — причитаю я.
— Ни за что, — бормочет он и перемещает губы к своду стопы.
Когда находит губами сверхчувствительное место на лодыжке, я кладу вторую ногу ему на грудь и безуспешно пытаюсь его оттолкнуть.
— Я боюсь щекотки. Паша! Нет, только не там!
— Везде, mishka. Я планирую усыпать поцелуями все твое тело. Каждый день.
Он прокладывает дорожку из поцелуев по моей ноге до половых губок. Я чувствую его теплое дыхание, когда он нежно целует, а затем зарывается лицом между моих ног, посасывая клитор. Он скользит по моим ногам и проникает под попку, приподнимая ее. Я стону и хватаюсь за изголовье над головой, держась за него изо всех сил, пока Паша вводит в меня язык. Бедра и руки трясутся, как будто меня лихорадит, а сознание отключается, сосредоточившись исключительно на его языке. Вдруг его рот исчезает, а спустя мгновение он вводит член. Паша еще не вошел до конца, а я уже близка к тому, чтобы кончить.
Паша хватает меня за горло. Я открываю глаза и вижу, что он возвышается надо мной, такой большой и свирепый, весь в татуировках. Мой горный король. Самый красивый мужчина, и лицом, и душой.
Я не могу оторвать глаз от Аси. Они словно держат меня в рабстве. Мне до сих пор трудно поверить, что она моя. Я медленно выхожу из нее, чтобы снова войти, как можно глубже. С ее губ срывается слабый стон, а изящные руки напрягаются, хватаясь за изголовье кровати. Звуки, которые она издает, вызывают привыкание. Я снова выхожу из нее, обнимаю ее и поворачиваю к себе спиной.
— Хотелось бы мне найти слова, чтобы выразить, — говорю я и целую мочку уха, — как сильно я тебя люблю.
Я скольжу ладонями по ее спине и медленно целую ее вдоль позвоночника, до самой попки. Ее кожа такая мягкая, что кажется нереальной, и я испытываю легкое сожаление, когда впиваюсь зубами в ее упругую ягодицу. Затем тут же целую ее попку и, расположившись между ее ног, погружаюсь в нее, наслаждаясь каждым ее вздохом и стоном. Левую руку опускаю между ее ног и дразню клитор. Ася вся дрожит от моих прикосновений, и правой ладонью я провожу по ее спине. Как бы мне хотелось прикасаться к ней везде и сразу. Я вхожу в нее сначала размеренно, затем увеличиваю темп. Ася опускает голову на подушку и поднимает попку выше.
— Сильнее! — кричит она и снова хватается за изголовье.
Я беру ее за бедра и вхожу в нее еще глубже. Ее мышцы спазмируют вокруг члена, и когда слышу, как она стонет мое имя, кончая, теряю самоконтроль. Изголовье бьется о стену, а я вбиваюсь в Асю, как одержимый.
— Ты моя, mishka? — выкрикиваю я между толчками. Мне безумно хочется услышать, как она это скажет.
— Всегда, — выдыхает Ася.
Есть много вещей, которые я хотел бы иметь в своей жизни, но ничто не сравнится с тем, что она моя. Пока Ася со мной, мне больше ничего не нужно.
— Моя! — Я кончаю с ревом, заливая ее своим семенем.
* * *
Я прижимаю Асю к себе и натягиваю на нее одеяло. В комнате тепло, но я всегда боюсь, что она замерзнет.
— Твоя семья знает, что ты здесь?
— Да, — бормочет она мне в шею.
— А они знают, что ты не вернешься домой?
Я с ужасом ждал этого момента. Я не хочу ссориться с ее братом, но не позволю ему больше никогда ее увезти. И если мне придется выбить из него все дерьмо, чтобы он понял, то так тому и быть. Но что, если она не выдержит разлуки с ним?
— У меня есть только один дом. — Она поднимает лицо, глядя мне в глаза, и улыбается. — Ты. Ты теперь мой дом.
В этот момент что-то происходит в моей груди. Сердце учащенно забилось, а потом я чувствую, как что-то встает на место. Неровные края, наконец-то, сошлись.
Глава 24
Я достаю тарелки из шкафа, когда меня целуют в шею.
— У меня для тебя кое-что есть, — говорит Паша.
