безграничного выбора женщин, по крайней мере, тех, кого он на самом деле любит. Но почему он должен хотеть быть с женщиной, которая ходит вокруг да около и ноет: «Бедная я, что он вообще может во мне любить?»
Я вздрогнула.
— Ой.
— Я называю это так, как я это вижу. — Он снова пожал плечами.
Я сидела там, прокручивая в уме эту возможность. Мысль о том, чтобы сделать это, была ужасающей, выворачивающей душу, мучительной… Но…
— Ты думаешь, это сработает?
— Честно говоря, я не знаю. Я полагаю, если ты сделаешь это, у тебя может быть двадцатипроцентный шанс. Может быть.
— А что, если я останусь?
— В лучшем случае один процент. Кроме того, если это не сработает, что ж… по крайней мере, ты должна уйти на своих собственных условиях.
Мой язвительный голосок прошептал что-то мне на ухо, и это было достаточно зло, чтобы я не могла его проигнорировать.
— Ты просто пытаешься избавиться от меня?
— Милая, если бы я хотел избавиться от тебя, я бы не стал рассказывать тебе о том, как сильно он любит ультиматумы. Я бы посоветовал тебе пойти к нему и потребовать, чтобы он сдался по-твоему. Может быть, даже сказать ему, чтобы он надел тебе кольцо. Он бы наверняка вышвырнул тебя вон. Или я бы просто сказал тебе, что это ерунда, просто остаться здесь навсегда и переждать это. Я, конечно, не дал бы тебе лучшего плана игры, какой только мог придумать.
Все, что он говорил, звучало как правда.
Даже если вначале он едва терпел меня и все это время периодически бывал стервозным, Себастьян всегда был честен в том, что он думал. Иногда это бывает мучительно. Теперь не было причин сомневаться в нем.
Я печально покачал головой.
— Я не знаю, настолько ли я храбрая…
— Ты справишься. — Его голос был уверенным, решительным.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что ты сожгла все мосты, чтобы Коннор мог заняться своей маленькой штучкой с солнечной энергией.
— Это не «маленькая штучка с солнечной энергией», — горячо запротестовала я, — это поможет миллиардам людей…
— И это его мечта, — добавил Себастьян слащавым голосом, как у-у-у, Лили и Коннор, сидящие на дереве…
— …и это его мечта, — согласилась я, чувствуя себя глупо.
Себастьян ткнул в меня пальцем.
— Это прямо здесь? Это «это его мечта, и ему это нравится, поэтому я должна сделать его счастливым»? Вот почему он такой гребаный идиот.
— Это то, за что, что я тебе нравлюсь?
— Нет, дурочка, за то, что бросил тебя.
У меня защемило сердце, но уголок рта слегка приподнялся.
— Я, конечно, не сделал бы того, что сделала ты, — сказал Себастьян.
Еще несколько слов Коннора прокручивались у меня в голове:
«Они друзья, и я бы позаботился о них, если бы что-то случилось. Но если бы мне пришлось пожертвовать ими сегодня, я бы так и сделал».
— Да, но это было просто то, что я сдалась… неважно, — сказала я.
— Неважно?! Я думаю, ты имеешь в виду свою жизнь, — отрезал Себастьян. — Это снова говорит коврик у двери.
Я не хотела вступать в спор, поэтому просто сказала:
— Я не знаю, смогу ли я вынести его потерю.
— Что ж, дорогая, — небрежно сказал он, — если ты ничего не будешь делать и просто будешь придерживаться намеченного курса, ты его уже потеряла. Это всего лишь вопрос времени.
Это все еще был голос Себастьяна, высокий и слегка женственный, но то, что я услышала, с таким же успехом могло быть церковными колоколами, глубокими и зловещими, звенящими во время похорон или предвещающими какую-то надвигающуюся гибель.
Себастьян оказался прав, как бы я ни пыталась это отрицать.
Первым признаком было то, что Коннор не позвонил в пятницу.
Но да, ура, позвонили мои родители.
Не хочу задерживаться на этом разговоре. Скажем так, это было невероятно ужасно. Никому из вовлечённых в такие истории никогда не бывает приятно, когда отец узнает, что папина маленькая девочка занимается сексом. Немного сумасшедшим, раскованным, слегка извращённым сексом.
Добавьте сюда то, что в вечерних новостях транслируют фотографии всего этого, и вы получите Наихудшую Ситуацию из Возможных.
Я узнала, что с моими родителями связались десятки репортёров, как дома, так и на работе. Местные съёмочные группы в этот момент разбили лагерь перед их домом.
Думаю, я извинялась примерно тысячу раз.
Единственный раз, когда я разозлилась, это когда мой отец начал ругать Коннора и называть его мерзавцем. Я защищала его — конечно, защищала! — хотя именно этого и не хотела делать. Не после моего вчерашнего разговора с Себастьяном.
После телефонного разговора с родителями, который длился пару лет (на самом деле ровно 32 минуты), я заказала бутылку вина и сильно напилась.
Себастьян был занят до 8 вечера, а после того как все его звонки были сделаны, он присоединился ко мне.
Беру свои слова назад, Коннор в пятницу всё же позвонил. В половине одиннадцатого. Пока мы с Себастьяном смотрели повторы сериала «Хор» (В конце концов, он измотал меня своими просьбами включить его).
Коннор казался усталым.
─ Эй, как дела?
Звук его голоса отрезвил меня. Наполовину. Конечно, другая половина всё ещё была чертовски пьяна.
─ Хорошо, ─ солгала я.
─ Это Коннор? ─ позвал Себастьян из бара, где смешивал что-то розовое с мараскиновой вишней.
─ Да, ─ закричала я.
─ Передай придурку привет от меня! ─ фыркнул Себастьян.
─ Себастьян передаёт тебе привет, ─ озвучила я отредактированную версию.
─ Я его слышал, ─ сухо сказал Коннор. ─ Ты пила?
Упс.
Он помолчал несколько секунд.
─ Лили…
─ Как дела с поли… политиками? ─ пробормотала я.
─ Довольно хорошо. В частном порядке все они говорят, что поддерживают меня, но некоторые из довольно консервативных округов, где их избиратели думают, что всё связанное с солнечной энергией — странный социализм Обамы. Но стоит мне достать чековую книжку, как они тут же забывают о своих избирателях. Большинство этих парней у меня в кармане, потому что им нужна куча денег на их кампании по переизбранию. Даже если мой отец доберётся до них, в первую очередь им придётся беспокоиться о первичном внутрипартийном голосовании. С этими парнями государственного уровня всё в значительной степени гарантировано, но никогда не знаешь наверняка. Губернатор определённо в курсе.
─ Это здорово, ─ нерешительно сказала я.
─ И я никак не смог бы сделать это без тебя. Серьёзно, именно ты сделала всё
