ночи так себе. Мальчик, вздрогнув, оборачивается, я вижу русую чёлку и голубые глаза. Сердце пропускает удар. Мотнув головой, чтобы отогнать воспоминания, повторяю:
— Ребят, что вы здесь забыли? В школу не пора?
— У вас там… — мальчик машет рукой вниз.
— Что? — приседаю возле колеса и вижу под крылом грязное клочкастое нечто и круглые жёлтые глаза.
Добрынин
— А ну-ка, — тяну руку, и шерстяная варежка шипит, с трудом разевая рот.
Достаю из кармана перчатки, которые сунул сегодня с собой. Но царапаться у этого создания сил явно нет, поэтому легко вытягиваю слегка сопротивляющегося котёнка из-за колеса.
— Ваш? — спрашиваю для порядка, хотя и так ясно, что трясущееся существо, которое держу за шкирку, уличное.
— Нет, — со вздохом говорит мальчишка, беря за руку свою подружку. Или сестру? — мы его случайно заметили. Вы… вы его выбросите, да?
Смотрю на эту парочку и вижу, как у девочки глаза начинают наполняться слезами. О нет, только не это! Не выношу женских слёз! Даже если речь идёт о семилетней кнопке.
— Нет, — вздыхаю тяжело, — не выброшу.
— Честно? — пищит кнопка.
— Честно, — киваю. — Отвезу сейчас в ветеринарную клинику, там его подлечат.
— Хорошо, — важно кивает пацан. — Ну, мы пойдём тогда! До свидания! — тянет за собой девочку, та шмыгает носом, улыбается, показывая дырку на месте выпавших передних зубов, и я невольно улыбаюсь в ответ.
Затем перевожу взгляд на свою находку и опять вздыхаю.
— Поехали, — усаживаюсь в машину и нахожу в навигаторе ближайшую ветеринарку. Перчатки приходится пожертвовать дрожащему котёнку, которого я посадил впереди. Подумав, включаю подогрев сиденья и аккуратно трогаюсь с места.
Хорошо, что до клиники ехать недалеко. Паркуюсь, сгребаю пригревшуюся животинку и захожу в здание.
— Кто тут у вас? — молодой врач, который принял нас почти сразу, осматривает мелкого на столе. Котёнок старательно шипит и топорщит слипшуюся шерсть.
— На колесе эту мелочь нашёл, — оттягиваю рукав над часами, времени до утреннего совещания почти не остаётся.
— Да, они туда частенько залезают, холодно сейчас становится, — кивает ветеринар.
— Слушайте, мне на работу пора, что с ним делать? — нетерпеливо притопываю ногой.
Ветеринар внимательно глядит на меня, хмурится, пожимает плечами.
— Мы не можем оставить у себя всех животных. И пристройством заниматься, сами понимаете… — разводит руками.
Вздыхаю в который раз за сегодняшнее утро и кошусь на свернувшееся на моей перчатке недоразумение.
— Я понял. Сделайте всё, что нужно, я заплачу.
— Вы имеете в виду, усыпить? — мрачно спрашивает мужчина.
— Почему усыпить? — смотрю на него озадаченно. — Что там нужно котам? Прививки, глистогонное. Помыть тут у вас его есть где?
Ветеринар расслабляется и кивает.
— Ну и хорошо. Вечером заеду, — разворачиваюсь и иду на ресепшен.
Быстро оплачиваю приём и остальное, что вносит мне в чек девушка-администратор, и еду в больницу.
Очередной день без Ани. Но теперь мне ещё хуже, потому что понимаю, что всё из-за меня.
Днём заглядывает Марго, и я с трудом удерживаюсь, чтобы не выставить её вон.
— Где же твоя ассистентка? — спрашивает язвительно, после того как я довольно грубо отказываюсь от очередного предложения пообедать.
— В отпуске, — перебираю на столе бумаги, ищу запропастившуюся куда-то историю пациента, который ждёт в смотровой.
— Да ладно? — Марго скептически улыбается.
— Маргарита, — поднимаю на неё глаза. — Мне не нравится твоё внимание к Анне… Николаевне. Если начнёшь распространять про неё хоть какие-то слухи… я ведь тоже в курсе кое-чего. Например, как вышло, что сняли предыдущую заведующую гинекологическим отделением.
Женщина меняется в лице.
— Добрынин, ты берега не попутал? — веселья в её голосе уже не слышно.
— Нет, — отрезаю жёстко. — И не советую проверять границы моего терпения. Оно не настолько бесконечно, как ты думаешь.
Марго вылетает из моего кабинета, хлопнув дверью, а я иду в смотровую. Давно надо было это сделать. Достала!
Вечером возвращаюсь в ветклинику за кошачьей личинкой.
— Всё-таки приехали, — говорит ветеринар. Мне слышится облегчение в его голосе.
— Да. Что там с котом? Это вообще кот или кошка?
— Кот, — отвечает врач. — На удивление здоровый для уличного. Анализы на основные инфекции ничего не показали, ещё пара результатов будет через несколько дней, но, надеюсь, там тоже всё в порядке. От паразитов мы его обработали, первую прививку можно сделать попозже, недели через две-три.
Лезет в одну из ячеек-клеток, достаёт и ставит на стол пушистого рыжика.
— Ну надо же, — хмыкаю. — А я-то думал, он серый.
— Да, мы тоже удивились, — улыбается врач. — Похоже, это метис британца. Цвет от уличного родича достался.
Забираю котёнка — к счастью, додумался по дороге заехать в зоомагазин за переноской и прочими мелочами. Дома открываю дверцу, но мелкий не торопится выходить. Пожав плечами, ставлю миски с водой и кормом, который посоветовал ветеринар.
Спустя почти час незваный пришелец заявляется в спальню. Я лежу на кровати, не раздеваясь — кручу в руках шнур. Ещё в студенчестве у меня появилась привычка вязать разные виды узлов, даже находил какую-то книжку и разбирался. Давно этого не делал, но пальцы легко вспомнили привычное занятие, которое сейчас немного успокаивает. Котёнок подходит ближе, пытается поймать свисающий край верёвки, прыгает, но на кровать залезть не получается. Вздохнув, цепляю мелочь и поднимаю к себе. Тот, покрутившись вокруг меня, наконец, укладывается под бок.
— Рыжий англичанин? — внимательно смотрю на котёнка, вспоминаю Аниного Дарси. — Будешь мистером Бингли. На мистера ты пока, конечно, не тянешь…
Слышу тихое мурчание, и боль, поселившаяся в груди в последние дни, немного отступает.
А на следующее утро меня вызывает к себе главврач и начинает заливаться соловьём. Он только что вернулся с какой-то очередной конференции и сразу велел явиться. Якобы доложить, что у нас происходит «на фронтах», пока высокое начальство отдыхать изволило. Вот только вместо этого завёл речь про очередное выступление, на которое у меня сейчас ни времени, ни сил.
— Никита Сергеевич, предлагаю вам подумать насчёт того, чтобы представить доклад на симпозиуме. Это великолепные перспективы…
Я даже почти не вслушиваюсь в разглагольствования, только поддакиваю в нужных местах. Понятно же, что он просто хочет поднять престиж больницы. Всё логично, но отдуваться за всех не хочу. Мысли, как и всегда в последние дни, возвращаются к Ане. Как она сейчас? Неизвестность вытягивает все силы, я медленно, но верно превращаюсь в невротика.
Рассеянно киваю на очередную фразу главного, и вдруг среди нагромождения пафосных слов слышу:
— …и, безусловно, нужно привлекать Анну Николаевну. Она, конечно, пока в отпуске, но вам ли не знать, как важен…
Дёргаюсь вперёд так резко, что на секунду сводит шею.
— В… отпуске?
Я совершенно
