– Давай сначала попробуем туда. Это лучше, чем те два, к тому же там наверняка не так дорого.
Ему захотелось сделать для этой малышки что-нибудь приятное. Она так молода и красива. Он решил не брать с нее денег. Этот пожилой мужчина хотел помочь ей.
– Ты приехала к друзьям?
Он вдруг подумал, что она убежала из дома, но не похоже, что она от кого-то скрывается. У нее был вид ребенка, впервые попавшего в большой город. Он продолжал разглядывать ее в зеркало. Кристел ответила, что не собирается никого навещать, с опаской глядя в его сторону. Она изо всех сил старалась держаться уверенно, ей не хотелось, чтобы он догадался, как она напугана.
– Откуда ты?
– Из Александровской долины. Это севернее Напы. – Произнеся эти слова, она почувствовала горечь. Ей показалось, что с тех пор, как она уехала оттуда, прошли дни, а не часы.
– Ты, наверное, к родственникам?
– Нет, – спокойно ответила она, глядя в окно. – Я собираюсь тут пожить. Немного.
А потом, кто знает? Мир ждал, чтобы открыть перед ней все свои двери, как когда-то обещал ей отец. Когда они подъехали к Норт-Бич, она почувствовала, как свежа в ней боль от прощания с прошлым.
Они пересекли Маркет-стрит и повернули на восток. Он повез ее через пристань Амбаркадеро, затем поднялся через Чайнатаун по Норт-Бич туда, где находился дом, указанный в адресе. Это был маленький простой домик с чистыми занавесками на окнах. На ступеньках крыльца сидели две пожилые женщины и оживленно беседовали. Их белые передники и аккуратно собранные на затылке волосы напомнили Кристел бабушку Минерву, но она постаралась избавиться от этих мыслей. Ее жизнь в долине и все, что напоминало об этом, и все, кто там остался, – все было в прошлом.
Она поблагодарила водителя и спросила, сколько ему должна.
– Да все в порядке, ничего ты мне не должна. – Его голос прозвучал немного хрипло, а сам он казался смущенным, но он не хотел брать с нее денег. В конце концов, она просто ребенок, такая симпатичная и молодая. Ему приятно смотреть на девушку.
Кристел еще раз поблагодарила пожилого человека, но он задержался и наблюдал, как она подходит к женщинам со своим чемоданом. Потом сел в машину, насвистывая и надеясь, что у этой девушки все будет хорошо. Она молода, очень красива, и ему показалось, что она сможет постоять за себя. Женщины тоже все это заметили, когда она подошла к ним и, поставив свой чемодан, спросила о сдающейся комнате.
Девушка выглядела даже моложе своих лет с ореолом светлых волос, обрамляющих лицо. Женщины продолжали пристально ее изучать, и ей стало интересно, о чем они думают.
– Извините, я насчет комнаты. У кого это можно узнать?
– А почему ты не в школе?
Женщина смотрела на Кристел с подозрением. Она поднялась, отряхивая фартук. У нее были черные глаза и лицо, испещренное морщинами.
– Я закончила школу в прошлом году, – солгала Кристел, пока женщины продолжали ее рассматривать. – Могу я посмотреть комнату?
Она не позволит себе расслабиться и испугаться.
– Может быть. У тебя есть работа? – Женщина опять села на ступеньки.
Кристел улыбнулась, стараясь казаться уверенной. Вдруг ей придется сначала искать работу, чтобы найти комнату? Что же делать? Она была на грани паники, но решила говорить правду или часть ее:
– Еще нет. Я приехала сегодня днем. Я собираюсь начать поиски, как только найду квартиру.
– Откуда ты?
– Несколько часов езды на север.
– А твои родители знают, что ты здесь? – Как и водитель такси, она подумала, что Кристел убежала из дома.
Кристел покачала отрицательно головой, а в глазах ее ничего нельзя было прочитать.
– Мои родители умерли. – Она произнесла это с таким странным спокойствием, что в первый момент женщины не знали, что сказать. Затем хозяйка поднялась со ступенек. Она смотрела на Кристел и думала, что никогда не видела такой красавицы: светлые волосы, длинные ноги, тонкие черты. Она выглядела как кинозвезда.
– Идем, я покажу тебе комнату. Посмотришь, понравится ли она тебе.
– Спасибо. – Кристел взяла чемодан. Она казалась спокойной и полностью владела собой.
Комната была крошечной и душной. Хозяйка сдавала шесть комнат. На всех постояльцев была одна ванна. И только у самой хозяйки при комнате была отдельная ванна. Она находилась на первом этаже, рядом с кухней, которой квартиранты могли пользоваться за отдельную плату. За саму комнату хозяйка просила сорок пять долларов в месяц. Она была почти пустой и выходила окнами на стоящее позади строение. Но Кристел сочла ее подходящей, так как не знала, куда еще пойти. Здесь было довольно чисто, на двери прочный замок. Она чувствовала себя здесь в безопасности, да и хозяйка наблюдает за всеми приходящими и уходящими.
– Будешь платить за месяц вперед, наличными. Если захочешь отказаться от комнаты, предупредишь за две недели.
Как раз этого жильцы обычно не делали. Они постоянно менялись, но хозяйка содержала комнаты в чистоте и старалась сдавать их только приличным людям. Никаких пьяниц, проституток и распутных мужчин. Она всегда старалась брать людей аккуратных и спокойных, таких, какой, на ее взгляд, была Кристел. На третьем этаже жили двое пожилых мужчин и одна девушка, а на одном этаже с Кристел – три девушки и молодой страховой агент.
– Если у тебя не будет работы, ты не сможешь платить за комнату. Разве только у тебя есть деньги.
– Я постараюсь найти работу как можно скорее.
Кристел посмотрела хозяйке прямо в глаза. Она отсчитала из бумажника четыре десятидолларовые купюры и пять долларовых. Эти деньги она заработала в кафе. Как хорошо, что она сохранила их. Девушки ее возраста тратили на чулки, кино, газировку, а Кристел дрожала над каждым центом, который зарабатывала и прятала от матери.
– Нет ли поблизости ресторана, где нужны работники? Женщина рассмеялась. Здесь их полно, но она не знает ни одного, где бы Кристел могли взять на работу.
– Ты говоришь по-итальянски?
Кристел с улыбкой покачала головой.
– Без этого они не принимают на работу. И не берут девушек.
Кристел была слишком юная и симпатичная, а на Норт-Бич официантами принимали лишь мужчин-итальянцев.
– Может быть, в городе, в другом районе?
Но когда Кристел пошла искать на следующий день, никто не хотел нанимать ее на работу, хотя она говорила, что у нее есть опыт. Все лишь смеялись и даже не просили ее оставить номер телефона. Кристел была обескуражена. Она купила сандвич и вернулась на квартиру к миссис Кастанья. Та сидела, как обычно, на ступеньках, наблюдая за постояльцами, болтая со знакомыми.
– Нашла работу?
Она смотрела, как Кристел медленно поднималась по ступенькам. Неудобные туфли растерли ноги, голубое платье выглядело таким же выцветшим, как и сама Кристел. Сгущался туман, она дрожала от холода. В мае здесь холоднее, чем в долине, а она к этому еще не привыкла. В комнате она зажгла маленькую газовую плитку. Миссис Кастанья сказала, что никто ничего не получает у нее бесплатно. Она не собирается никого содержать. Она вырастила десять детей, и они все разъехались. А она хорошо зарабатывает, сдавая эти комнаты. В отличие от Кристел, которая пересчитывала дрожащими пальцами оставшиеся деньги, сидя на единственном стуле и глядя на распятие над кроватью. Кроме него, единственным украшением комнаты был акварельный рисунок Девы Марии, нарисованный одной из дочерей миссис Кастанья, бывшей, как потом узнала Кристел, в монастыре. Другие вышли замуж и обычно приходили к матери по воскресным дням. Кристел моталась по городу две недели и уже начала паниковать. Возвращаясь однажды вечером домой, она думала, что ей вообще не удастся найти работу. Она уже соглашалась работать кассиром или посудомойкой, но над ней только посмеивались. Она всегда оказывалась то не того цвета, то не того пола, говорила не на том языке.
