– Тебе не надо выгонять меня, ма. – Кристел говорила спокойно. – Я сама не хочу возвращаться. Не хочу видеть эти места. Это все теперь ваше. А я уезжаю.
– Почему бы тебе не отказаться письменно? – Том заговорил у нее за спиной, и его запах вызвал у нее тошноту, но Кристел старалась не обращать внимания.
– В этом нет необходимости. Завтра я уезжаю. – Ей нечего было оставлять, кроме кусочка земли, которую она так любила. Люди, которых она любила, ушли, а единственные оставшиеся были посторонними людьми.
– Смотри не возвращайся! – прогремел голос Тома, а Бойд подошел и взял ее за руку:
– Пойдем, Кристел. – И, крепко держа ее под руку, увел прочь.
Когда они сели в машину, слезы невольно потекли по ее щекам, она отвернулась к окну, а Хироко тихонько погладила ее по руке. Никто не мог произнести ни слова. Ровное течение жизни резко изменилось. Умер Джед, а ведь он был почти еще мальчик. Приехав к Вебстерам, Кристел отправилась гулять в одиночестве. Она бродила среди высокой травы позади дома, напевая тихонько песню, которую когда-то любили слушать ее отец и брат. Она напевала «Изумительную молитву», и ее захватили воспоминания.
Никто не слушал ее, никто не любил. Возвращаясь, она чувствовала себя такой одинокой, ей казалось, она не сможет пережить это одиночество. Но она должна, обязана выжить. Она должна выполнить то, что обещала отцу и себе несколько лет назад. Сейчас она должна уехать в другой мир. Но с памятью о них, сокрытой глубоко внутри.
К памяти Джеда примешивалось чувство вины, которое, она знала, пронесет через всю жизнь. Если бы она не помчалась к Тому с отцовским ружьем, Джед бы не погиб. В известном смысле получалось, будто она сама его убила, и она знала, что это чувство останется с ней навсегда. Ничто никогда не изменит его и не заглушит боль. Ничто не сделает ее вину меньше, что бы ни случилось в ее жизни. По ее мнению, она виновата в смерти брата, как будто она сама нажала на курок.
Она медленно брела среди высокой травы, напевала песни, которые они пели вместе, когда были детьми, слезы текли у нее по щекам, и она печально смотрела в небо.
– Прощай, Джед, – прошептала она слова, которые не сказала ему при прощании, – ...я люблю тебя.
Кристел пробыла у Бойда с Хироко несколько дней. Она намеревалась уехать на следующий день после похорон, но была настолько подавлена горем и чувством вины, что оказалась не в состоянии сделать это. Понадобилось несколько дней, чтобы прийти в себя. Она играла с Джейн, ходила гулять одна, и Хироко не беспокоила ее. Она инстинктивно понимала, что сейчас необходимо Кристел.
Девушка побывала в своем доме, забрала вещи и кошелек с деньгами. Бойд и Хироко уговаривали ее остаться у них и закончить школу, но она знала, что не может. Она не смогла бы встретиться со своими одноклассниками – за одну ночь она стала старше их всех на целую жизнь. До окончания занятий осталось всего шесть недель, но теперь это не важно. Кристел должна уехать прямо сейчас, и она понимала это.
– Но куда ты поедешь? – спросила как-то за ужином Хироко.
– В Сан-Франциско. – Девушка уже все для себя решила. У нее пятьсот долларов, которых хватит на первое время, чтобы снять комнату, пока она подыщет работу. Она решила устроиться куда-нибудь официанткой, заработать побольше денег, а потом – в Голливуд. Теперь ей нечего терять, и она попробует.
– Ты же еще совсем ребенок, как ты поедешь в город одна? – Бойд беспокоился за нее, в глазах Хироко стояли слезы. Но Кристел была уверена, что справится со всеми трудностями, ее детство закончилось. Ребенок умер в ней в тот момент, когда пуля Тома убила Джеда.
– А сколько было тебе, когда тебя призвали в армию?
– Восемнадцать.
Кристел печально улыбнулась:
– Война – это, пожалуй, посерьезнее поездки в Сан-Франциско.
– Что ты сравниваешь! У меня не было выбора.
– Так же как и у меня.
Эти слова она произнесла спокойно. Волосы Кристел собрала на затылке, синяки начали проходить, хотя их оставалось много. Но даже с синяками она была чертовски красива. В ней появились сила и уверенность. И она прекрасно знала, что ей надо уехать. Ее жизнь в долине подошла к концу.
В день отъезда Бойд довез ее до автобусной остановки. Кристел пообещала дать им знать, где она остановится. Они вместе дождались автобуса. Хироко попрощалась с ней дома, и их прощание было не из легких. А сейчас они с Бойдом уже несколько минут боролись со слезами.
– Малышка, береги себя. – Он относился к Кристел, как к сестре, и они с Хироко были для нее всем. Ее семьей, которую она любила. Тяжело покидать близких, но ее ждал целый мир, полный обещаний и надежд. Она достаточно молода, чтобы начать новую жизнь без таких людей, как Том Паркер.
Кристел села в автобус, помахала Бойду рукой и послала ему воздушный поцелуй. Мужчины в автобусе разглядывали их с интересом. Во время поездки она смотрела из окна на проплывавшую мимо долину и, несмотря на печальные воспоминания, которые девушка увозила с собой, почувствовала нарастающее возбуждение. Мир вокруг полон волнующих мест, которые она хотела бы увидеть, и Сан-Франциско – это лишь первый шаг. А потом, кто знает, куда занесет ее судьба?
Автобус остановился на углу Третьей и Таунсенд улиц. Кристел вышла и огляделась. Все выглядело оживленно и волнующе, хотя вокруг было довольно грязно. Кристел приезжала в Сан-Франциско дважды. Один раз с отцом, будучи еще ребенком, а второй – с Бойдом и Хироко на крестины их дочки. Но в этой части города, непривлекательной, грязной, она не была. Она заметила несколько пьяных, в воздухе стоял запах пива, вина и немытых тел, но чувство приключения не покидало Кристел. Она купила прямо на остановке карту и газету и уселась их изучать. Оделась она просто, у ног стоял чемодан.
Кристел нужно было найти комнату до наступления темноты. Вопрос лишь в том – где. Она не имела ни малейшего понятия, с чего следует начинать поиски. В газете нашла несколько подходящих объявлений о сдаче комнат в Чайна-тауне и выбрала два адреса, решив начать с них.
Выйдя на дорогу, девушка поймала такси и спросила у водителя, какой из районов более безопасен. Водитель, оглядев ее, сразу понял, что она не местная. В своем голубом платье и с соломенными волосами, собранными на затылке, она выглядела совсем юной, и он никогда не видел девушку красивее ее. Он удивленно подумал о том, что она делает в городе совсем одна. У него самого была внучка примерно ее лет, и ему не хотелось бы встретить ее одну в этом районе. Он глянул в газету и предложил поехать по адресу, который Кристел не заметила. Это был итальянский район рядом с Телеграф-Хилл, где-то на Норт-Бич.
