— Спасибо, но я думаю, что засну и так, — ответила она, садясь на край кровати. — Спасибо за все, что вы сделали для Питера.
— Не за что. — Дик Вебстер видел, что Лиз смертельно устала. «Как она только на ногах держится!» — подумалось ему. — Питер быстро поправляется, — добавил он. — Если так и дальше пойдет, нам действительно придется выписать его через две недели.
Лиз внимательно посмотрела на него, пытаясь определить, шутит он или пытается подбодрить ее, но врач говорил серьезно.
— Я очень рада, — сказала она. — Просто не знаю, как бы мы пережили, если бы он… если бы ему было хуже.
— Простите, что я спрашиваю, но ваш муж… Он что, долго болел? Чем?.. — Дик Вебстер предпочел сменить тему. Почему-то он решил, что муж Лиз умер от рака, и долго колебался, прежде чем задать этот вопрос, но ее, похоже, только позабавила его профессиональная докторская любознательность.
— Нет, он не болел. Он был адвокатом, как и я, и его застрелил муж одной из наших клиенток. Это случилось на Рождество, — объяснила она.
Эти слова подстегнули память Дика, и он понял, почему фамилия Сазерленд показалась ему такой знакомой. Разумеется, он читал об этом случае в газетах и даже, кажется, смотрел репортаж по телевизору.
Но что сказать ей, он не знал. Больше того, он даже представить себе не мог, что пережила эта рыже-волосая женщина с бледным, измученным лицо-м.
— Извините, — промолвил он наконец. — Кажется, я действительно читал об этом в газетах. Мне очень жаль, миссис Сазерленд.
С этими словами Дик выключил свет и вышел, оставив ее одну. Он не мог не восхищаться этой женщиной, на которую обрушилось столько бед и которая тем не менее не потеряла себя, не сломалась и продолжала нежно заботиться о детях.
От нее Дик пошел в палату Питера. Там был полный порядок. Отлично. То, что этот парень поправлялся, было вполне заслуженным подарком для его матери.
Дик вернулся к стойке дежурной сестры, чтобы записать кое-какие рекомендации для других пациентов. Он тоже устал, но настроение у него было приподнятым. Дик любил такие дни, как сегодняшний, — дни, когда он выигрывал, отнимая кого-то у смерти. Ради этого стоило жить и работать. И все же сегодня он радовался не только за себя или за Питера, но и за его мать, с которой судьба наконец-то обошлась по справедливости.
Потом он сел в свое кресло и ненадолго прикрыл глаза. Впереди была долгая ночь, ночь, наверняка полная новых тревог, но Дик не возражал. Сегодняшнее дежурство уже можно было считать удачным.
Проспав несколько часов в комнате для посетителей, Лиз вернулась в палату к Питеру. Он еще не проснулся. Когда же он наконец открыл глаза, то сразу сморщился от невыносимой головной боли. Кроме этого, Питер жаловался на боль в шее, но она была не такой острой.
— Почти терпимо, — сказал он, стоически улыбаясь.
В шесть утра в палату заглянул Дик Вебстер. Он в очередной раз пришел проведать Питера, как делал это ежечасно в течение всей ночи, но никаких тревожных симптомов не обнаружил. Нейрохирург, который навестил Питера позднее, был и вовсе доволен тем, как продвигаются дела. Лиз он сказал, что ее сын поправляется очень быстро и, по-видимому, отличается завидным здоровьем. Впрочем, добавил врач, ему повезло, что все закончилось так благополучно, поскольку ни одна операция не дает стопроцентных гарантий.
После врачебного обхода Лиз помогла сиделкам вымыть Питера и переложить на чистую простыню. Это заняло почти все утро, так что домой она поехала только после полудня. Как только она появилась в дверях, девочки засыпали ее вопросами, поэтому Лиз не сразу заметила, что Джеми не вышел встречать ее вместе с сестрами.
Как выяснилось, Кэрол тоже не видела его с самого завтрака. Лиз, бросившись на поиски, довольно скоро обнаружила Джеми в его комнате. Джеми сидел и смотрел в окно, и лицо у него было скучное.
— Здравствуй, родной. Что ты делаешь здесь один? — спросила она, и Джеми повернулся в ее сторону. Выражение тупой сосредоточенности на его лице сменилось гримасой такого глубокого отчаяния, что у Лиз сжалось сердце. — Что случилось, дружок? — спросила она и, подойдя к Джеми, взяла его за руку. — Может быть, ты плохо себя чувствуешь?
— Нет. — Он покачал головой.
— Тогда в чем же дело?
— Как там Питер?
— О, превосходно!.. Он просил передать, что любит тебя и постарается выздороветь как можно скорее, чтобы вернуться домой.
— Нет. — Джеми снова покачал головой, и две слезинки скатились вниз по его щекам. — Ты говоришь неправду, мама. Питер не вернется. Он умер, как папа. Сегодня ночью мне приснилось, что он умер.
— Посмотри-ка на меня, дружок, — негромко сказала Лиз и, взяв его за подбородок, заставила приподнять голову. — Посмотри на меня! — повторила она. — Я не лгу тебе, Джеми. Питер поправится, я обещаю! Он повредил шею, и теперь ему надели очень смешной твердый воротник, чтобы она поскорее срасталась. Кроме того, у него сильно болит голова, но я уверена, что скоро он вернется домой. И его врач тоже так думает. У него очень, очень хороший врач, Джеми. Ты веришь мне?
Несколько мгновений Джеми внимательно смотрел ей в глаза, потом чуть заметно кивнул.
— А можно мне с ним повидаться?
— Повидаться? — Лиз задумалась. Питер был весь обвит проводами и трубками, в которых что-то бурлило и булькало. Приборы, к которым он был подключен, время от времени принимались сигналить и подмигивать разноцветными лампочками. Эта картина могла напугать и взрослого человека. Но Лиз почему-то казалось, что Джеми просто необходимо увидеть Питера своими глазами и убедиться, что он жив.
— Если ты действительно этого хочешь… — начала она неуверенно. — Знаешь, вокруг него много специальных машин вроде компьютеров, которые иногда принимаются пищать или гудеть, к тому же ему в нос и в вены вставлены такие трубки…
— Какие трубки? — заинтересовался Джеми.
— Прозрачные. Пластмассовые. Вроде соломинок, через которые пьют кока-колу…
— А мне разрешат их посмотреть?
Лиз знала, что детей не допускали в травматологическое отделение. Но, может быть, если она, предварительно объяснив ситуацию, попросит Дика Вебстера сделать для нее исключение, он пойдет ей навстречу. Вечером Дик снова должен был выйти на дежурство, заменяя заболевшего коллегу, а Лиз обе-щала Питеру, что опять приедет к нему сегодня. Надо попробовать.
— Я спрошу, — пообещала она, нежно прижав сына к груди. — Я люблю тебя, Джеми. — Голос ее дрогнул. — Не бойся, Питер поправится, и все опять будет хорошо.
— Ты обещаешь, что он не умрет, как папа?
