– Пожалуйста, – со слезой в голосе прошептала Наташа, – я сейчас не могу…
Ее грубо схватили за локоть, затянули в машину. Джип, взвизгнув, резко сорвался с места.
Она беззвучно молилась, предполагая самое худшее – завезут, изнасилуют, убьют… сейчас такое время, если у тебя есть деньги, тебе позволено все.
На деле же ничего особенно страшного не произошло. Машина затормозила в каком-то пустынном дворе, громила, сидящий рядом с Наташей, достал откуда-то литровую бутыль водки.
– Сама выпьешь или вливать придется? – сверкнул золотым зубом он.
– Не надо… – только и смогла выдавить она, полуживая от страха.
– Руки ей подержите, – скомандовал золотозубый.
Ей выкрутили руки, чьи-то пахнущие бензином и куревом сильные пальцы зажали ей нос. Наташа судорожно хватала воздух, но как только она открывала рот, туда лилась щедрая водочная струя.
– Больше лей, больше, – смеялся «шкаф», – не видишь, девушку жажда мучает.
Наташа отхаркивалась, отплевывалась, кашляла. Но теплая водка обжигательным водопадом атаковала ее желудок. А ведь она так торопилась в агентство, что и позавтракать не успела. В какой-то момент ее вывернуло наизнанку, прямо себе на колени. Почему-то бандитам это понравилось, они дружно загоготали, дали ей немного продышаться и продолжили экзекуцию. Наташе уже было все равно. Мысли путались, как вязание в неумелых руках, перед глазами плясали разноцветные точки. В какой-то момент она поняла, что машина больше не стоит во дворе. В боковых окнах трусцой бежали дома и проспекты, и от этой мозаики у нее кружилась голова. «Куда они меня везут?… Зачем?… А не все ли равно…»
А привезли ее в агентство. Перед подъездом облили лицо ледяной водой, угостили парочкой отрезвляющих пощечин. Вывели из машины и толкнули внутрь.
Потом Наташа думала: «Как хорошо, что я была пьяна и в полной мере не осознавала, что происходит». А тогда она на слабеющих ногах добралась до кожаного дивана и рухнула как подкошенная, опрокинув при этом стеллаж. К ней бросились все – и президент агентства, и его встревоженные секретарши, и девчонки, и удивленные американцы… Все они видели Наташу пьяной, взлохмаченной, в грязных заблеванных джинсах… Первым опомнился президент.
– Где ты была? – жестко спросил он. – Что все это значит?
– Я не знаю… – пробормотала Наташа, – так получилось…
В Нью-Йорк вместо нее поехала шестнадцатилетняя начинающая модель Мила Скворцова. Вернулась она спустя год, похорошевшая, богатая и в меру знаменитая. В ее резервах были журнальные обложки, многочисленные рекламные сессии и личные знакомства с голливудскими звездами.
А Наташа пыталась рассказать правду президенту агентства, но тот даже слушать ее не стал. «Скажи спасибо, что я не выгнал тебя из агентства за такое и готов дать тебе еще один шанс». «Спасибо» она сказала, но что толку-то? С тех пор на важные кастинги ее никогда не приглашали.
Наташа и Маша заказывают крепкий кофе ристретто, просят счет. Маша смотрит на часы и щебечет, что ей пора к массажистке.
– На твоем месте я бы тоже сходила, – с серьезным лицом советует она. – Видела тебя на показе белья, у тебя же целлюлит.
– Нет у меня никакого целлюлита, – мрачно говорит Наташа. Неуместное воспоминание сделало свое – настроение у нее испортилось. Ей хочется сказать что-нибудь грубое и обидное, но она сдерживается. Если она выйдет из себя, то Маша почувствует себя победительницей, а этого допустить нельзя. Еще неизвестно, кто в итоге выиграет.
Наташа молчит.
Ничего, зато за пазухой у нее есть не просто камень, а булыжник, валун. Убийственный аргумент. Ведь это она, Наташа, тогда на конкурсе пробралась в гримерную, и в сумочке ее была коробка с заранее заготовленным стеклом. Осуществить задуманное было совсем несложно. Стодолларовая бумажка перекочевала из кошелька Наташиного кавалера в потную ладошку охранника казино. Минутное дело – и карьера подруги оказалась под угрозой. «Маша сама виновата, – думала тогда она, – не будь она такой самодовольной сукой, я бы так не поступила. Но она же вечно подчеркивает, что лучше других, а это раздражает…»
Наташа хмурится, залпом пьет кофе.
Маша, кажется, понимает, что перегнула палку, и примирительно улыбается. И даже говорит что-то о том, как идет Наташе ее новая помада.
– Сходи на кастинг в «Космополитен», – советует она, – я слышала, они из нашего агентства будут брать девочек для модной съемки.
«Она не злая, просто дурочка, – думает Маша, – с ее характером и нервами в модельном бизнесе делать нечего».
Афера с бандитским джипом обошлась ей совсем недорого. Обворожительная улыбка и задушевный разговор с одним политическим хмырем, который давно положил на нее глаз, плюс быстрый минет в его автомобиле. Хмырь легко согласился помочь ей устранить «подлую конкурентку». Да и дело даже не попахивало криминалом – подумаешь, насильно напоить водкой красавицу…
Наташа и Маша расплачиваются, целуют друг друга в щеку, прощаются.
– Ну что, когда увидимся? – спрашивает Маша. – Правда, у меня начинается горячая пора, сплошные съемки. Так трудно выкроить время…
– А я, может быть, уеду на Мальдивы с Соболевым. Он собирается вложить средства в строительство отеля.
– Ну давай тогда созвонимся, как обычно, через две недели, – с улыбкой предлагает Маша.
И Наташа эхом повторяет:
– Через две…
У моего приятеля Саши белый «хаммер», полноватые руки в веснушках и незаживающий гастрит на нервной почве. Саша чем-то напоминает бледнокожую блондинистую версию Боба Марли: почти неправдоподобное обилие русых кудрей, мясистые, всегда готовые к улыбке губы, вечный загар. Саша играет на бирже, обедает в «Пушкине», слушает этноджаз и спит исключительно с девчонками из модельных агентств.
Одной пятничной ночью Сашин, размытый «Дом Периньоном» взгляд выхватил из толпы танцующих мою стовосьмидесятисантиметровую персону. В полумраке ночного клуба да еще и в пьяноватом расфокусе я, облагороженная дорогими джинсами, вполне могу сойти и за модель (даром что справила тридцатник позапрошлой весной). Несколькими часами позже он, конечно, сообразил, что перед ним отнюдь не представительница первого эшелона агентства Point, и неуклюже дал задний ход. Но было уже поздно – между нами успел прорасти невидимый веревочный мостик начинающейся дружбы.
С тех пор мы время от времени вместе обедаем. «Когда-нибудь ты напишешь обо мне книгу», – смеется Саша, подкладывая в мою тарелку тушеных перепелиных тушек.
Может быть, и напишу – ведь за короткий промежуток времени, именуемый ланчем, Саша успевает вывалить на мою голову ушат невероятнейших историй.
