— Слушай! — гневно прошипел Мартин. — Ты распутнее, чем Елена Троянская, Клеопатра и леди Гамильтон, вместе взятые. Не стану отрицать, ты меня возбуждаешь. Не стану также отрицать, что все лето подло обманывал твоего милейшего несчастного мужа. Но я не позволю тебе говорить гадости о Кассандре. А сейчас оставь меня в покое и отправляйся спать!
Наташа побелела. Сердце ее переполнилось смесью ярости и мстительной злобы. Она никого за всю свою жизнь не любила, и Кевина в том числе, но его молодое сильное тело казалось ей безумно притягательным, а еще больше ей нравились в нем сильная воля, цельный характер и здоровое честолюбие. Мартин был спонтанен, непредсказуем, и это еще больше распаляло ее. Впрочем, если он решится разорвать их связь, о! — ему надо будет хорошенько прежде подумать.
Женщина посмотрела в ярко-голубые, злые глаза своего любовника и вдруг залилась низким горловым смехом.
— Ах, что за буря в стакане воды, — промурлыкала она. — Кевин, ты сам как лис — умный и красивый. А я бедная птичка, и ты откусил мне голову. Тебе не жалко?
— Пошла ты к черту! — рявкнул мужчина, повернулся к ней спиной и ушел.
Наташа отшвырнула окурок и пошла за ним в дом, даже не подумав выключить свет в курятнике. Не она же оплачивает счета за электричество.
Касс уже крепко спала, когда Кевин заглянул в спальню. Прежде чем выключить ночник, он долго смотрел на ее заплаканное лицо, на шелковистые волосы, и ему на память пришли строки, которые он когда-то читал ей:
И вдруг понятно стало мне,
Что золотые листья
Напоминают цвет твоих волос.
Милая, милая Кассандра. А он предатель. Он предал ее.
«Какой я подлец, — подумал Мартин. — Я не заслужил ее любовь».
Никогда еще он не чувствовал себя таким несчастным. Ему захотелось разбудить девушку, все ей рассказать и молить о прощении, чтобы сбросить с себя этот невыносимый груз вины.
Но он не смог решиться. Для нее это будет страшным ударом. Пусть лучше мадам Куррэн уезжает из их дома вместе с мужем; он не испугается финансовых издержек, которые им это сулит.
Если Наташа будет продолжать жить здесь, с ее коварством и подлой натурой, то ее неукротимое желание сделать любовника своей собственностью принесет еще большие беды. Из-за ее вожделения пострадают все, и все может закончиться катастрофой.
Кевин никак не мог уснуть. Он лежал, борясь с собой, со своими желаниями. Он больше всего на свете боялся причинить боль Касс. Она была его первой и единственной любовью. На рассвете — было туманное золотистое сентябрьское утро, озеро заволокло дымкой — Кассандра пробудилась. Спросонья она улыбнулась мужу и обняла его руками за шею.
— Дорогой, — пробормотала она сонно.
— Касс, я люблю тебя. Правда люблю, — произнес мужчина дрогнувшим голосом.
— Да, я знаю, — сказала она и вздохнула от радости.
Кевин прижал ее к себе и стал ласкать со страстью, которой девушка не чувствовала уже долгие месяцы. Восхитительное состояние близости и родства, снова возникшее между ними, стало ей утешением после печальных ночных событий.
Утром она, как обычно, отправилась на огород, счастливая и довольная. Перед уходом ее возлюбленный поцеловал ее с почти прежней нежностью. Кассандра интуитивно понимала, что в последнее время их отношениям чего-то недоставало, но теперь это было не важно, потому что все снова наладилось.
Но следующая неделя принесла им неожиданные потрясения.
Кевин не вернулся с работы в обычное время. Он так запаздывал, что Касс спросила об этом Мориса, но француз ответил, его супруга поехала за Мартином на машине, как всегда.
Кассандра, которая в это время отбивала кусок говядины, повернулась к собеседнику раскрасневшимся лицом:
— А который сейчас час?
— Четверть восьмого.
— Боже мой, что же могло случиться? — встревожилась девушка. — Когда Наташа подвозит его домой на «ситроене», они бывают дома к шести.
«Да, что-то, наверное, произошло», — со страхом подумал Морис, но вслух сказал шутливо:
— Наверное, они бросили нас и сбежали вдвоем.
Касс так искренне рассмеялась, что у музыканта защемило сердце.
— Точно! Представляете, Наташа будет жить с моим Кевином в какой-нибудь каморке с печкой и готовить ему по утрам яичницу с колбасой? — фыркнула она.
— Нет, что-то не могу вообразить, — отозвался Морис. — Но вы с ним поначалу, наверное, так и жили?
— Да, в Лондоне, когда снимали маленькую квартирку, — кивнула миссис Мартин. — И когда мы только переехали сюда, нам тоже было нелегко. Но, благодаря вашей помощи и трудолюбию Джойс, все устроилось.
— Я не встречал двух других настолько разных женщин, — заметил Куррэн. — Вы ждете от жизни прямо противоположных даров.
Касс сунула противень в духовку и выпрямилась.
— Ну и что, — улыбнулась она. — Ведь именно поэтому Наташа вряд ли сбежит с моим Кевином, правда?
Морис отвернулся, подошел к пианино и попытался утешиться единственным доступным для него способом — музыкой.
Восемь часов, половина девятого — а серого «ситроена» все не было и не было.
К этому времени пианист не на шутку встревожился, а Кассандра начала нервно поглядывать на часы.
— Нет, правда, что могло с ними случиться?
Он посмотрел на нее сквозь тонированные очки.
— А вдруг они попали в аварию? — предположил он.
Лицо Касс побледнело под золотистым загаром.
— Не говорите так!
— Нет, я ляпнул глупость, — торопливо сказал Морис. — Наташа отлично водит машину. Знаете, она однажды даже участвовала в ралли в Монте-Карло. Она настоящий ас.
— Но они должны были приехать уже два часа назад.
— А Кевин ничего не говорил перед отъездом? Может быть, он собирался к кому-нибудь в гости? — гадал музыкант.
— Нет, он, когда уходил, сказал: «Приеду к шести, как всегда», — взволнованно ответила девушка. — Как думаете, может быть, позвонить в больницу и спросить…
— Да, пожалуй, стоит, — кивнул Куррэн.
— Тогда побегу, — сказала Касс и вышла на кухню.
Морис остался в комнате. У него было дурное предчувствие, что дело не в аварии; просто Наташа, хитрая и решительная, ловко устроила все так, чтобы побыть наедине с Кевином. Конечно, это нечестно и некрасиво. Но, с другой стороны, жена ведет себя некрасиво и даже неприлично с тех пор, как они уехали из Парижа. Неприятно знать, что предмет твоего обожания — существо без чести и совести, которое не считается с чувствами других.
В этот момент в комнату вбежала Кассандра, сияя от радости:
