Тупо смотрела в потолок, перекрещенный смутными серыми тенями, пока Рома старался сверху. Не было никаких желаний; те чудные мысли, что возбуждали обычно, сегодня не возбуждали. И как будто только сегодня она почувствовала запах пота, исходящий от Ромы…
…и этот же запах ощущала, лежа в темноте с тряпичной мышью под головой и пытаясь уснуть. Рома пристроился за столом и тихонько постукивал по клавишам слабо мерцавшего ноутбука. Работал. Анжелика попыталась представить, что это вот ее квартира и ее семья: она, Рома и их будущий ребенок. Но ничего не складывалось, глупо было так думать. Ее С-Дореволюционных-Времен-Без-Капремонта-Коммуналка была чище и милее, чем эта чужая квартира, напоминавшая просторный гроб. Ее домашнее одеяло было теплее, да еще мышь, заменявшая подушку, хватала лапами за шею, пытаясь задушить. И там, дома, была Катенька… Может быть, она проснулась сейчас и будит бабушку с вопросом про маму… Почему-то Анжелике было жаль себя. Эта ночь вовсе не сближала их с Ромой, наоборот — отдаляла.
Даже когда Рома лег рядом с ней, оттянув на себя лакомый кусок одеяла, ей не стало легче. Она упрямо боролась с бессонницей, зная, что наутро встать не сможет, сон завладеет ее телом полностью. Уснула, в конце концов, и проснулась через пару часов от страшных завываний ветра за окном. Это был обещанный ураган: хрустели и плакали деревья, стучало где-то жестью о кирпич, целые комья снега, казалось, разбивались об окна. Рома спал, раскинув руки, выдернув у нее из-под головы неудобную мышь, спал, оглашая квартиру богатырским храпом, и в уголке приоткрытого рта по направлению к щеке блестела дорожка слюны. И, так и не сумев заснуть до самого утра, до финальной сирены Роминого будильника на наручных часах, Анжелика лежала, не шевелясь, на спине, без подушки, замерзая под уделенным ей небольшим уголком одеяла — одна. Еще никогда ей не было так одиноко.
И неприятное утро, с непроглядной ночной теменью за окнами, с жидким чаем без ничего (вчера не купили), с мрачно-сосредоточенным Ромой напротив нее за столом — все это совсем не походило на нежное семейное утро и не давало голодной Анжеликиной душе никаких утешительных картин.
* * *
В такси, торопливо подкрашивая губы, Анжелика умоляла время течь медленнее: она опаздывала на полчаса. Макс ждал ее в сауне — шикарной, находящейся в центре города, с большим светлым бассейном и искусственными пальмами в кадках. Макс любил сауны; и в этой они частенько с ним бывали, еще с первых дней знакомства: ритуалом был скотч, фрукты, шоколад, ритуалом была температура за сто градусов в парилке, ритуалом был красивый секс на чистых, хрустящих под напором сильных молодых тел простынях.
Сейчас Анжелика катастрофически опаздывала. Рома наверняка заметил ее нервозную торопливость при затянувшемся прощании. Он все что-то говорил, говорил, она уже ничего не слышала, только решала про себя, может ли она пропустить свидание с Максом, если Рома сейчас попросит ее остаться и все обсудить. Пожалуй, да, может, но при одном условии: при гарантированном спокойствии того, что Рома будет принадлежать ей. Да, она могла бы пожертвовать и отношениями с Максом, но только если бы Всевышний спустился с небес и сказал: «Оставь Макса, и Рома будет твоим навеки, у тебя будет настоящая семья и он тебе никогда не изменит». Но ничего подобного в ближайшее время в ее жизни не намечалось.
Анжелика с удивлением думала о том, что в последнее время Макс стал значить для нее гораздо меньше. Это новое в ней, будущий ребенок, это он все изменил. Ведь расставание с Максом казалось невозможным, Анжелика так крепко приросла к нему, что не смогла бы оставить его даже по требованию Саши. Да, она лгала Сашке, придумывала несуществующих подруг, чтобы побыть со своим вторым «я»… с тем, кто так прочно врос в ее жизнь… как еще один, дополнительный орган. Был момент, когда Сашка начал догадываться о ее изменах. С удивлением и радостной болью Анжелика поняла вдруг, что Макс для нее — важнее Саши. От него было больше радости, ничто не дарило ей такого внезапного оглушающего счастья, как звонок Макса с предложением встретиться. Анжелика объясняла это себе внешней красивостью Макса. Да, эффектно было подъехать с Сашей на «шестисотом» к ресторану или клубу, но отними у него всю эту атрибутику: машины, крохотный сотовый, деньги, дорогую одежду и обувь — что там еще оставалось? Ну, приятный мужчина, чистенький, гладкий, отполированный, с хорошо поставленной улыбкой…
Но Макс, Макс! От внешности его визжали и девчонки, и парни, и стоило Анжелике появиться с ним на людях — все взгляды были направлены только на них. Это был единственный мужчина, с которым Анжелика не могла сказать в точности, на кого из них двоих больше обращают внимание. Может быть, даже больше на Макса — с его необычной, яркой, фотомодельной, почти женской красотой. Анжелика боготворила его, и когда Саша начал длинный и тяжелый разговор «о наших обманах», она вдруг поняла четко: если ее припрут к стене незыблемыми фактами, она не сможет сказать легко и спокойно, что завтра бросит Макса. Не сможет.
Все изменилось слишком сильно с тех времен. Макс был привычкой, он стал просто привычкой с появлением Ромы. Вернее, с появлением внутри Анжелики новой жизни. Он просто как-то незаметно отошел на второй план. Однажды, уже после просмотра пресловутой «Матрицы», она ехала с Ромой по Фонтанке. Золотое солнце закатывалось за низкие дома, Рома щурился… И в слепящем свете Анжелика увидела силуэт, подсвеченный сзади золотым и розовым. Летящий позади черный плащ, армейские ботинки на толстенной подошве, черные кожаные штаны… Это был Нео из фильма… Только спустя какие-то доли секунды Анжелика осознала, что это Макс, и ее пронзила теплая, сладкая боль, почти жалость… тоска по несостоявшемуся. Ей захотелось выскочить из машины, прочь от этих чертовых сложностей, и броситься на шею мальчику в черном плаще, сказать: «Не уходи, будь со мной, я хочу только тебя!..»
Это было минутное, это была слабость, ведь она была знакома с женой Макса и видела его детей, она помнила бешеные скандалы с Максом — в самом начале их отношений — с битьем посуды в его квартире, со слезами обоюдными, с многочасовым затем сидением в обнимку — чтобы просто быть рядом…
Это было минутное, она забыла быстро, постаралась забыть, хотя нет-нет, а всплывал этот образ киношный, картинный, обжигал, душил, мучил…
— Вас уже ждут, — сказал Анжелике банщик удивленно и обиженно. Наверно, подумал, что высоченный красавчик с лицом кинозвезды мог бы найти себе проститутку получше, чем эта всклокоченная, бледная девчонка с неровно намазанными губами. Что поделать: Анжелика сама любую пару, появляющуюся в их сауне, рассматривала именно с точки зрения «шлюха — клиент»; ну что поделать, если Макс любит сауны…
