Девушка грустно покачала головой.
— Нет. Как недавно выяснилось, все это были просто мои мечты. Представляешь, оказывается, на самом деле он влюблен в Фелисити.
Гордон застыл от изумления.
— Ты точно знаешь?
— Конечно. Я случайно узнала. Поэтому и была в таком ужасном состоянии.
— Ты хочешь сказать, что он тебе в этом признался?
— Ну, нет, не совсем. Так, просто это стало мне известно.
— Но мне казалось, что Фентоны вполне счастливы?
— Мне тоже так казалось. Как видишь, нет. Хотя мне кажется, тут целиком вина дяди Клайва. Сначала я подумала, что Фелисити ему изменяет, что она любит Ричарда. Это меня больше всего и убило. Но Ричард мне сказал, что все наоборот — это он лелеет к ней безнадежную страсть.
— Чертов сукин сын! Впрочем, я ему сочувствую. У меня к тебе нечто похожее. Или я не прав?
Линн взмахнула рукой:
— Ах, Гордон. Я не знаю. Пока не могу тебе сказать. Еще слишком рано. Но главное, что мы с Ричардом обедали пару дней назад и все-все обсудили.
Гордон удивился — она опять встречалась с Ричардом. Он-то думал, что теперь Линн станет всячески избегать его.
— Он сам позвонил и предложил встретиться, — объяснила Линн, — сначала я хотела отказаться. Но потом… В общем, я правильно сделала, что пошла. Мы все выяснили и между нами не осталось никаких обид.
Говоря это, Линн живо вспомнила эту встречу. Она совсем не была уверена, что стоит видеться с Ричардом еще раз. Но, к ее изумлению и облегчению, после первых неловких минут она расслабилась и успокоилась. Как Линн потом решила, причиной тому была полная искренность Ричарда, которая неожиданным образом помогла залечить нанесенную обиду. Да, в какой-то момент ему показалось, что он ее действительно любит. Она снова услышала его слова: «Это потому, что ты так похожа на Фелисити». Он говорил: «Не могу даже передать, каким мерзавцем я себя ощущаю». А она уговаривала его, чтобы он не расстраивался. Убеждала, что ее вины в произошедшем не меньше, чем его. Просто она слишком серьезно отнеслась к тому, что он ей говорил. Ну, конечно, она его простила и хочет, чтобы они остались друзьями.
Если бы Ричард по-прежнему пытался уверять Линн, что дело в возрасте, она сейчас чувствовала бы себя совсем иначе. Он, по крайней мере, выказал ей уважение уже тем, что разговаривал как со взрослой и предпочел правду уловкам.
— Должен признать, — сказал Гордон, — что теперь я чувствую себя намного счастливее. У меня появилась надежда.
Линн промолчала — не хотела говорить ничего, что могло его слишком обнадежить, — она сама недавно попала в такую же ловушку с Ричардом.
Девушка сказала с грустным видом:
— Даже не знаю, как теперь быть с Фелисити. Мне так не хочется портить с ней отношения, но я наговорила ей всяких гадостей и уехала из «Грин Гейблз», когда она еще не встала, даже не попрощавшись…
— Дорогая, уверен, она на тебя не в обиде.
— Надеюсь. Но я не стану ее винить, если она обидится. Понимаешь, поначалу для меня это все было таким ударом, таким страшным разочарованием. Я тогда думала, что она намеренно увела у меня Ричарда. А теперь… — Линн вздохнула. — Теперь я знаю, что никто его у меня не крал, просто он никогда и не был моим.
— А почему бы тебе не позвонить ей? Наверняка Фелисити ждет не дождется твоего звонка.
— Да, пожалуй. Я очень беспокоюсь за нее после нашей встречи с Ричардом. Он говорит, что Фелисити очень страдает. Мне не верится, что они с дядей Клайвом могли поругаться.
— И ты не получала от нее никаких известий с тех пор?
— Ни слова. К нам домой она, по крайней мере, не звонила. Впрочем, они с мамашей не очень ладят, та могла ничего мне не сказать. Может быть, бабушка что-нибудь знает. — Она посмотрела на часы. — Наверное, сейчас еще не поздно позвонить. Мне что-то не хочется звонить из дома, лучше из телефонной будки.
— У тебя есть мелочь? — спросил Гордон, остановив машину возле телефонной будки.
— Она пошарила в сумочке и нашла только несколько мелких монеток и долларовую бумажку.
— У тебя есть пятицентовики или гривеники?
Он дал ей монетки и остался ждать в машине. Через несколько минут она вышла и забралась на сиденье рядом с ним.
— Что-то не так?
— Да, судя по всему. К телефону подошел дядя Клайв. Он говорил очень коротко и отрывисто. На него совсем не похоже.
— А Фелисити дома не было?
— Видимо, нет. Он сказал, что она уехала. Но голос у него был такой злой, что я не посмела спросить куда. О, Гордон, теперь мне стало еще хуже, чем раньше. А вдруг они расстались?
Гордон успокаивающе похлопал по ее руке:
— Дорогая, наверняка ты все драматизируешь. Многие семейные пары проходят через бурные времена. Скорее всего, они просто поссорились, и все.
— Может, ты и прав. А что, если?.. Фелисити говорила мне в ту ночь, когда мы с ней поругались, что ей кто-то позвонил, и она из-за этого звонка была очень расстроена. Может, тогда все и началось. А я была так занята своими неприятностями, что даже не обратила на это внимания.
— Не изводи себя, пока не убедишься во всем наверняка. В конце концов, она могла просто поехать к друзьям на несколько дней.
— Да, но почему тогда дядя Клайв так странно со мной говорил? Он обычно такой милый. К тому же не забывай — Ричард мне тоже сказал, что Фелисити очень несчастна и что у них в семье серьезные проблемы. — Девушка глубоко и прерывисто вздохнула. — Боже мой, Гордон, теперь мне кажется, что брак такое рискованное дело. Не знаю, стоит ли вообще в это впутываться.
— Даже со мной?
— Даже с тобой.
Гордон покосился на нее и промолчал.
— Об этом мы поговорим в другой раз, — сказал он. — А пока… Прекрасный вечер, давай поедем домой через вересковые пустоши. Мы давно там не были.
После визита к Маргарет Диэринг Фелисити провела бессонную ночь. На следующее утро она встала очень недовольная собой. Зачем ходила к ней?
Она сняла телефонную трубку, подчиняясь внутреннему импульсу, надеясь, что не пожалеет о последствиях. Она не пыталась связаться с Ричардом с того времени, как ушла из дома. Она не знала, в курсе ли он последних событий.
Она набрала его номер и нетерпеливо ждала, слушая гудки на другом конце линии. Через минуту послышался его голос.
— Ричард? Это Фелисити. Я в Лондоне. Я хотела спросить, не поедешь ли ты в город, тогда мы могли бы встретиться?
Он вскрикнул от неожиданности, и она поняла, что эта новость была для него полным сюрпризом.
— Господи боже, а сколько ты уже там находишься?
— Со вторника.
— Вот это да. А где ты?
