Бетти, не дойдя до кухни, обернулась и окинула Сисси холодным взглядом.
— Нет, не знаю, и мне нет до этого дела. Я надеюсь, что он попал прямо в ад.
Бетти скрылась на кухне.
То, что Бетти Шварц обещала показать ей, оказалось альбомом старых фотографий в потрепанном кожаном переплете.
— Этому альбому уже сорок лет, — сказала хозяйка, передавая его Сисси. — Я стала заполнять его, когда приехала в Клайтвиль. Сначала я жила одна, потом вышла здесь замуж, но мой супруг погиб в результате несчастного случая на охоте, и я осталась здесь жить, чтобы быть поближе к моей сестре Джун.
— Вы часто с ней общались? — осторожно спросила Сисси.
— В детстве — да. Потом я уехала учиться в колледж в Мичиган, мы надолго расстались... Отец послал только меня, а Джун... она отучилась лишь два класса начальной школы.
«Может, мать Брайана была умственно отсталой или часто болела? Почему она не училась в школе?» — Сисси вновь одолели сомнения.
Она положила альбом на стол, и Бетти начала давать пояснения к фотографиям.
— Это наша с Джун семья... Свадьба родителей... Джун и я, совсем девочки...
Сисси разглядывала фото двух малышек с косичками в полосатых платьицах. Темноволосая Бетти улыбалась, щурясь от солнца, а блондинка Джун, наоборот, стояла, насупленно глядя в объектив.
— Вот такая она была, Дженни, — показала пальцем Бетти, — очень не любила фотографироваться. Думаю, что у меня есть не более четырех ее фотографий. Она пыталась порвать и эти: говорила, что в них есть знак смерти. Сейчас я вам покажу еще одно ее фото.
— Она всегда была очень религиозной?
— О да... — Бетти посмотрела Сисси в глаза. — Миссис Дэвис, мы обе отлично знаем, что имеем в виду... Дженни была заторможенной болезненной девочкой, ее даже лечили в больнице. Со здоровьем у нее было неважно. Мальчик рос в ужасных условиях. Не из-за Дженни я осталась жить в Клайтвиле, а из-за маленького Брайана, «Мальчика», как она его называла. Но я не могла ему ничем помочь. Она противилась этому. И судья был на стороне семьи с сильными религиозными связями, он принадлежал к той же вере. Вы ведь видели церковь в городе? Я называю ее «адская церковь».
Бетти перевернула еще несколько страниц альбома.
— Оо-о! Вот она! Я все время прятала эту фотографию от Джун.
Приятная молодая женщина лет двадцати пяти — тридцати с зачесанными назад светлыми волосами, собранными сзади в пучок, — фотограф уловил момент, когда Джун Выкотски не ожидала, что ее снимают, она была в возбужденно-приподнятом настроении.
Остальные страницы альбома были заполнены несколькими религиозными картинками.
— Посмотрите внимательнее теперь сами, — предложила Бетти. — А на этой фотографии Джун... да, сразу после выхода из психиатрической больницы. Ее лечили в Ипсиланте — ужасное место, должна вам сказать. Пациенты кричат и гримасничают в окнах, глядя на прохожих. Я привезла к ней туда Брайана, она же пришла в гнев. Заявила мне, что я его порчу, учу неправильным вещам, разрешаю смотреть телевизор и все такое прочее...
Сисси всматривалась в пожелтевший снимок. Что-то знакомое было во взгляде Джун Выкотски... Во взгляде и в плотно сжатых губах...
И тут Сисси осознала, откуда пришло это ощущение! Если Джун причесать посовременнее, придать ей облик женщины 90-х годов, она необыкновенно напомнит чем-то...
Да, Эбби Тайс!
Даже на Сисси она была чем-то похожа. Не случайно Сисси жила с ощущением страха в последнее время. Она похолодела.
— А это фотография Эда, отца Брайана, — вернула ее к реальности Бетти.
Высокий здоровяк лет тридцати. Светлые волосы. Длинная «библейская» борода. Сверлящий жесткий взгляд. На одной фотографии Эд стоял с ледорубом, демонстрируя большую рыбину. На другой — перед каким-то строением, похожим на сарай.
— Это задний двор магазина, который он содержал, — объяснила Бетти. — Он делал и продавал мебель из сосновых досок. Знаете? Столики для пикников, уличные лавки и тому подобное.
Сисси рассматривала фотографии отца Брайана, стараясь найти общие черты отца и сына. Но не видела в них большого сходства. Эд Выкотски больше походил на персонажи исторического голливудского фильма из жизни библейских героев.
Она нашла фотографию Брайана в возрасте полутора лет. Вот он в три года на фоне городской церкви. Миловидное личико, но с очень напряженным выражением.
— Знаете, я никогда не видела детских фотографий Брайана! — воскликнула Сисси. — Он такой хорошенький! Такой... Ну, я не знаю... — она не могла объяснить своих чувств. Брайан на этих детских фотографиях казался ей таким ранимым. Что же сделали с ним взрослые?..
— Он был очень отзывчив на ласку. Я очень любила его... Я пять раз спасала ему жизнь! Она хотела принести его в жертву своему богу. Вы понимаете, о чем я говорю? Она могла избить его доской — одной из тех, что Эд продавал в своем магазине. Они оба били его чем попало. Эд даже изготовил специальную дубину и что-то на ней написал.
— Что написал?!
— Они оба были помешаны на религиозных постулатах. Он и мою сестру сделал помешанной. И ее бил этой дубиной. «Карающий Божий меч» — вот что он написал.
«Карающий меч?!»
Она читала об этом в дневнике Джун. Не этой ли дубиной размозжили голову Эбби Тайс? Не ею ли орудовал Потрошитель в квартире Энн?! Сисси представила себе эту леденящую кровь сцену.
Она откинулась на спинку стула, почувствовав ужасную слабость. Ее внешний вид заставил Бетти захлопнуть альбом.
— Хватит! Это все фотографии, что у меня есть. — Она сделала долгую паузу, внимательно глядя на Сисси. — Но я вам должна еще кое о чем рассказать. Я об этом никогда никому не говорила, потому что не была уверена, но я чувствовала это сердцем. И потом — я все равно уже ничего не могла изменить, все свершилось.
Сисси молча наблюдала, как Бетти Шварц порылась в комоде и достала из-под белья еще две карточки. Она положила их на стол перед Сисси. Это были две старые, пятнадцати- или двенадцатилетней давности почтовые открытки, одна с изображением подпрыгивающего коккер-спаниеля, вторая — с выводком котят в лукошке.
— Прочитайте! «Поселились в Ройал-Оуке, у нас хороший дом». И подпись: «Джун».
На второй Сисси прочитала:
«Идем сегодня на парад в честь Дня благодарения. Брайан доволен собой, он нашел хорошую работу. Джун».
— Они написаны вашей сестрой? — спросила Сисси.
— А как вы думаете?
Сисси вспомнила корявый, с ошибками почерк малограмотной Джун Выкотски. И потом — разве могла она написать на таких «несерьезных» открытках? Джун выбрала бы для послания открытки с религиозными сюжетами. Ни в одном слове не было ошибки... Джун не могла это написать, Сисси была уверена! Она в недоумении посмотрела на Бетти.
