– Как у вас с Джозефом? – спросила Сара, меняя тему.
– Хорошо, – виновато ответила Кейти. Вряд ли Сара хотела услышать именно такой ответ. – Джозеф получил работу, а это всегда помогает. Поговорим у нас дома.
Сара выпила неразбавленный джин залпом, словно это была чистая вода.
– Послушай, я, правда, не могу. У Мэгги омерзительная квартира, но это не единственная причина моего побега. Она не предупредила, что ее неряха-приятель живет с ней. Мне сейчас трудно смотреть на другие пары. Я чувствую горечь и зависть. – Сара расплакалась. – Трогательно, да? Никогда не думала, что доживу до того дня, когда стану завидовать Мэгги.
Кейти села на кровать и обняла Сару, не представляя, как утешить ее.
– Со временем все пройдет.
Сара отстранилась.
– Я знаю, – сказала она, утирая слезы. – Кейти, пожалуйста, уйди. Я должна побыть одна.
– Я не хочу оставлять тебя здесь.
Кейти сама уже готова была разрыдаться.
– Пожалуйста, – взмолилась Сара.
Кейти встала.
– Ладно. Дай твой номер телефона.
– Здесь нет телефона. Позвонишь мне на работу.
– Я позвоню завтра, – сказала Кейти, открывая парадную дверь.
Сара равнодушно пожала плечами и снова уставилась в потолок.
Когда Кейти на следующий день позвонила в «Войс», Сара попросила Дэйва Тичера сказать, что ее нет на месте. То же самое она попросила сказать на следующий день. И на следующий. И не только Кейти. Сара избегала и мать, и Мэгги. Иногда, чтобы они не встревожились и не объявились на ее пороге, приходилось разговаривать с ними. Она давала расплывчатые обещания, уверяла, что у нее все в порядке. Ей не хотелось, чтобы кто-то видел, насколько ее жизнь далека от нормы.
На работе Сара еще как-то притворялась, что ее жизнь потихоньку налаживается, но, возвращаясь по вечерам в свою конуру, сразу заползала в постель, выключала свет и мысленно посылала весь мир куда подальше.
Ее желание преуспеть в жизни, даже просто жить, умерло вместе с Биллом. Она знала, что ему очень не понравилось бы видеть ее такой апатичной и жалеющей себя, но ей приходилось собирать всю свою силу воли только для того, чтобы встать утром с кровати. Особенно тяжело было, когда ей снилось, что Билл жив. Она просыпалась окрыленной, счастливой, а потом осознание безвозвратной потери наваливалось на нее еще более невыносимой тяжестью.
– Держи, Сара. Витаешь в облаках?
Дэйв Тичер поставил перед ней стаканчик с кофе. Шутливое прозвище «Боксер» ушло в далекое прошлое.
Сара оторвала взгляд от экрана компьютера.
– Спасибо, Дэйв. Просто эта статья сводит меня с ума.
Дэйв заглянул через ее плечо.
– «ПЛАСТИЧЕСКАЯ ОПЕРАЦИЯ ГРУДИ ИЗМЕНИЛА МОЮ ЖИЗНЬ». Хочешь, я посмотрю? Тебя к телефону.
– Пожалуйста, скажи, что я занята. А кто там?
– Стюарт Харгривс, и я уже это сказал, но он решил ждать на линии, пока ты не освободишься. Ну же, Сара, он занимает мой телефон.
Сара ударила по клавише сохранения информации и, тяжело вздохнув, подошла к телефону. Затем положила трубку на рычаг и вернулась к своей статье.
«До операции ей никогда не хватало уверенности для того, чтобы носить платья без бретелей.
Предоставим слово самой Салли: «Пол обожает мою новую грудь. Он просто не может оторвать от меня руки!»
Несколько минут Сара смотрела на свое творение, как на неразборчивые иероглифы. Затем в полном отчаянии закрыла файл.
Разве сама она лучше журналистов, безжалостно впившихся в нее после автокатастрофы? Если честно, она не могла утвердительно ответить на свой вопрос. Необходимо заняться другими темами, не имеющими никакого отношения к отвратительным признаниям и мелочным навязчивым идеям.
Телефон снова зазвонил. Дэйв поднял трубку и прикрыл микрофон ладонью.
– Опять Стюарт Харгривс. Сара, пожалуйста, разберись с ним. Я не могу весь день играть в эти глупые игры.
Сара затрясла головой.
– Я не хочу ни с кем говорить.
– О Господи. – Дэйв снял ладонь с микрофона. – Простите, она на совещании… Хорошо, только возьму карандаш. Хорошо… Хорошо… Восемь часов? Конечно, я передам ей. До свидания.
Дэйв вручил Саре адрес.
– В восемь часов мистер Харгривс ожидает тебя к ужину.
Итальянский ресторан на Шарлотт-стрит выглядел именно итальянским рестораном, а не карикатурой на него. Но Саре было на это наплевать, и она злилась оттого, что ей, образно говоря, выкрутили руки. Она пыталась дозвониться до Стюарта, но он был недосягаем.
Весь остаток дня Сара подумывала просто не явиться на свидание, однако в конце концов решила, что пойдет и скажет Стюарту: она не останется и нечего ему зря тратить вечер.
Стюарт уже заказал бутылку вина и ждал ее.
– Сара, как приятно вас видеть. Спасибо, что пришли.
– Я не останусь, – резко сказала она. – И вы не должны были воображать, что я вообще приду.
Стюарт явно растерялся.
– Прошу прощения.
Сара уже развернулась, чтобы уйти, но заколебалась. Почему она бежит от него? Почему пытается отгородиться от всех, кто хочет помочь ей? Большая часть ее жизни погибла в автокатастрофе, а теперь она старательно разрушает ту малость, что осталась.
– Стюарт, это я должна просить прощения, – сказала она, садясь.
Харгривс взял ее за руку.
– Со временем станет легче, поверьте мне.
Сара уже устала слышать подобные слова, с какими бы добрыми намерениями они ни произносились.
– Откуда вы знаете? Ваша жена жива.
– Синтия? – фыркнул Стюарт. – Она может завтра шагнуть под автобус, и я ни на секунду не потеряю сон… Простите, это замечание явно в дурном вкусе.
Стюарт редко упоминал свою жену, и Сара удивилась горячности, с какой он сделал это сейчас.
– Все в порядке. Люди не должны ходить вокруг меня на цыпочках до конца моей жизни.
– Сара, я понимаю, что вы сейчас переживаете. Когда-то давным-давно я отчаянно влюбился. Я уже был женат на Синтии, но от всего отказался бы ради той женщины, только она ушла из моей жизни. Исчезла, и я никогда ее больше не видел. Она не умерла, но для меня это ничего не меняло. Я скорбел так же сильно, как если бы она умерла. И это чувство потери не покидает меня. Даже теперь. Но мало-помалу боль становится терпимой. – Стюарт печально улыбнулся. – Однажды утром вы проснетесь, и мысль о Билле не будет вашей первой мыслью.
Последние слова глубоко тронули Сару. Стюарт действительно ее понимает.
– Не могу даже вообразить, что это утро когда-нибудь настанет.
– Настанет. Я знаю, вы почувствуете себя виноватой. Но память о любви не угаснет, когда утихнет боль. Просто вы перестанете тосковать о потере и начнете радоваться тому, что Билл был частью вашей жизни, хоть и недолго. Очень многие проходят по жизни, вообще не испытав того, что было у вас с Биллом. Вы – счастливый человек, хоть сейчас вам так не кажется.
