дивана. Иду на кухню к холодильнику и вижу сидящую старушку, которая нервно заламывала свои пальцы и качала головой. Она совсем не походила на монстра, и я увидел ее растерянность и одиночество скрытое под слоями надменности, брезгливости и чего-то еще.
Увидев меня, она заворчала, едва шевеля губами.
– А, это ты поганец! Ну заходи коль пришел.
Я махнул хвостом и прошел к своей миске, всем своим видом сигнализируя что хочу жрать.
Неожиданно она подходит ко мне и начинает гладить меня по спине.
От этих нехитрых действий в душе внезапно все сжалось, а на глазах выступили первые за несколько тысячелетий слезы. За всю мою долгую жизнь никто ни разу не погладил меня и не пожалел. От осознания этой горькой правды стало так тоскливо и резко защемило сердце в груди.
Захотелось кинуться к старушке на шею и прижаться к груди с криком: «Мама!», но из моего горла вырвалось только хриплое: «Мяу!».
Эта была любовь на века, и она по всей видимости стала взаимной.
Два одиноких сердца потянулись друг к другу, и я понял, что в этот момент на небесах что-то произошло.
Гавриил стоял в дверях и улыбался, а я непонимающе смотрел на него и улыбнулся в ответ.
Глава 42
Бальтазар
Иногда я вспоминал как в тот злополучный день смотрел на улыбающегося пернатого и губы сами собой растягивались в ответную улыбку. Я не понимал, что происходило, но вряд ли это сулило мне чем-то хорошим. Ведь как известно, что ангелу благость, то демону смерть.
Земля подо мной не разверзлась, а на небе не засияла радуга, но по ощущениям на меня напала какая-то внезапная болезнь, которую простые смертные именовали словом совесть. И от нее избавиться мне никак не удавалось. Она временами накатывала на меня с такой силой, что я приходил кроватке Анны и подолгу смотрел на нее вспоминая и коря себя за то, что продал ее на невольничьем рынке и за то, что перед этим отдал ее на растерзание Бельфегору.
С «Лилит» у меня нормализовались отношения, и она иногда наливала мне в миску сметаны. Ее любимые лоферы я больше не трогал и помогал иногда нянчить детей.
Через месяц жизни в тесной квартире устав от плача и крика детей Сергей сообщил нам замечательную новость о том, что в выходные мы все переезжаем в загородный дом.
Старушке Сергей пытался пару раз намекнуть что она слишком загостилась, но она делала непроницаемое лицо и прикидывалась смертельно больной. Естественно никуда уезжать она не собиралась.
Я как никто другой ее понимал. А что ей было дома делать одной?
Она очень сильно привязалась к рыжей Танечке и пару раз я видел, как тайком улыбалась Марфа, видя в ней зачатки любви к маленькой девочке.
Марфа вообще была интересной женщиной, и я понял почему в небесном чертоге ее назвали святой. Выдержать всю нашу сумасшедшую компанию и еще четверых детей в придачу под силу не каждой женщине и даже не каждой святой, но она как-то справлялась, и я подозревал что пернатый и тут приложил свою руку. Поганец!
Наконец настал этот счастливый момент, и мы погрузились в машину и поехали в новый дом. Я думал, что это будет огромное помещение где я буду шкодить и прятаться во всевозможных углах, так как в квартире все мои укрытия не знал только ленивый. А когда приехали на место, то я увидел, что это был всего лишь двухэтажный дом, с просторными комнатами, но места было не так много, как мне бы хотелось.
Сергей не хотел выделять «Лилит» отдельную спальню, но Марфа погладила его по груди и сказала:
– Дорогой, это же мама!
Я видел, что свекровь стояла под дверью и слышала ее слова и после этого отношения к Марфе у нее изменились. Она стала немного добрее к ней так как поняла, что именно от Марфы зависит будут ли ей рады в этом доме или нет.
Детей старушка просто обожала и перестала со временем ворчать.
Неожиданно для себя я отметил что жизнь стала потихоньку налаживаться и девочки росли не по дням, а по часам.
***
Прошло почти два года как я находился в теле кота. И даже немного смерился с тем фактом что приходилось подолгу вылизывать яйца и выплевывать периодически собравшуюся в глотке шерсть. Дети меня обожали и с радостным визгом таскали за хвост.
Когда Гавриил младший произнес первое матное слово, то Марфа мне пригрозила старым тяжелым тапком.
Я потупил глаза и забился по стол.
– Чуть что так сразу я! – обиженно надув щеки ворчал я недовольно, но позже вспомнил что пару раз заругался при ребенке на пернатого хлыща.
В последнее время я стал каким-то плаксивым и не знал, что со мной происходит. Спрашивал у Гавриила, но тот молчал и не говорил мне того что знал.
Меня беспокоила Анна, которая подолгу смотрела на меня и в ее взгляде я видел немой укор. А потом, когда никто не видит, она осторожно шла ко мне, но я убегал так как знал, что ничем хорошим мне это не грозит. Она явно решила отомстить мне за нанесенные обиды. Что вполне справедливо, но я был не лыком шит и убегал раньше времени. Швабра теперь изредка встречалась с моим хребтом, а с Гавриилом мы каким-то чудом смогли в конечно итоге ужиться.
И все бы ничего, но в глубине души я знал, что этот пернатый засранец от меня что-то скрывал. Вот только что? Об этом мне даже думать было страшно.
Гавриил
В отличии от Бальтазара я не был скован физическим телом и мог перемещаться везде где пожелал.
В один из дней меня вызвал к себе кон и сказал, что Бальтазару осталось выполнить два задания и он обретет свободу и что я должен помочь ему.
– А сколько заданий осталось выполнить мне? – спросил я с интересом, но кон не ответил мне и сменил тему разговора.
Вернувшись назад в наш просторный дом, я играл с детьми и едва успевал прятаться от вездесущей свекрови. Но надо отдать ей должное с детьми она помогала Марфе просто на ура. С Бальтазаром они практически спелись и частенько она подливала ему в миску молока со сметаной.
Все было хорошо, но неожиданно я почувствовал, что сейчас должно что-то произойти.
Я побежал на лужайку где играли дети и увидел разворачивающуюся сцену которые не мог предотвратить.
Лидия Борисовна вычесывала граблями газон и отвлеклась на одну из девочек которая потянула ее в сторону забора, а Гавриил младший в это время залез на стоявший рядом стул и стал прыгать прямо на то место где лежали грабли острием вверх.
Нет! – закричал я предостерегающе и полетел туда со всех сил
