Деловая малявка важно отдала мне трубку.
– На, объясняй, как мы до такой жизни докатились.
Я шумно сглотнула и прокашлялась.
– Антон, извини, что мы тебя беспокоим. Но честное слово, не у кого даже совета спросить.
– Мила, не говори ерунды. Я же сказал – звонить в любом случае и без случая. Я тут себе места не нахожу, а ты извиняешься! Рассказывай, где вы и что случилось.
– Липецкий потребовал, чтобы я вернула деньги за проживание. Хотя изначально это рассматривалось, как служебное жилье. Я платила только за еду. А поскольку такая сумма мне и не снилась, предложил отработать горничной в его доме. И Ладушка еще чтоб составила сыночку компанию, а то ему скучно с преподавателями одному. Я написала заявление на увольнение, и мы сбежали. А сегодня нагрянули его амбалы и сунули мне под нос бумагу, на которой написано, что я взяла в долг у господина Липецкого ту сумму, которую он мне и озвучил. В противном случае, он подаст заявление в суд. А мне нельзя светиться в таких органах, иначе опеку привлекут. А у меня ни жилья, ни теперь работы.
Под конец своей сбивчивой речи я не выдержала и тихонько шмыгнула носом. Антон заметил.
– Мила, перестань сейчас же. Понятно, что он взял тебя на понт. Потом расскажешь все подробно. А пока самое главное. Откуда взялась эта долговая расписка? Он тебе что, угрожал? Заставил?
– Нет. Я вообще не понимаю. Текст напечатан, и там моя подпись. Совершенно точная копия. Я думаю, кого-то нашел, чтоб подделать. Но это невероятно. Я видела свой почерк. Как на заявлении. Антон, я не сумасшедшая! И никогда бы это не подписала!
– Успокойся, пожалуйста. Я со всем разберусь.
Глава 20
Я облегченно вздохнул. Нашлись. Живы и здоровы. До сих пор в дрожь бросает, как вспоминаю визит в дом Зинаиды Петровны. Подходишь, думаешь, что сейчас радостной мартышкой повиснет на шее малышка, смущенно улыбнется Мила, и почувствуешь себя, как дома, со своими родными. А на деле, как в триллере. Пустой дом и клочок бумаги на столе. Для полного ужаса не хватало двери, сорванной с петель и распахнутых настежь окнах с сиротливо трепещущими на ветру занавесками.
«Дорогая тетечка Зиночка! Огромное спасибо, что приютили. Мне придется отрабатывать долг. Надеюсь, скоро увидимся»
От этой записки меня пот прошиб. Что за долги? И где она собирается их отрабатывать? Сразу в голову полезли страсти из девяностых.
Метнулся снова в отель. Снова нашел Зинаиду Петровну.
– Что за долг? Где придется отрабатывать?
Мне казалось, что от бешенства и глаза кровью налились, как у быка, готового растоптать обидчика. И кажется, своим напором испугал хорошего человека.
– Что отрабатывать? – непонимающе уставилась на меня женщина, инстинктивно попятившись.
Я выдохнул. Достал бумажку и зачитал.
– Так это хозяин ее уволил и потребовал заплатить за комнатку, где они жили. А Мила решила сбежать, ведь уговору не было, что она должна платить. Я и предложила, чтоб они жили у меня. Так, а Ладушка где? И что значит – увидимся? Я чтой –то не пойму. Они что, не у меня?
Женщина переводила растерянный взгляд с меня на бумажку и обратно.
– Зинаида Петровна. Вот и я ничего не пойму. Я приехал. А их нет. Вот только записка эта. С чего она передумала? И куда могла деться?
– Может к хозяину поехала? Он же сказал ей, чтоб в доме убиралась…
– И чтоб она сама туда поехала? – в голове не укладывалось. И снова почувствовав прилив злости, я рванул на поиски этого барина, который запугал бедную девочку. Однако вышел облом. Сказали, уехал и неизвестно, когда вернется.
Пришлось снять номер. Уже не до того было, чтоб бояться встречи с Дианой. Надо дождаться возвращения господина Липецкого и подтянуть свои ресурсы.
Позвонил одногруппнику, который перешел в органы, и вытребовал с него обещание, что бросит все и начнет искать девчонок.
В благодарность предложил, как Золотая рыбка, исполнить три желания. К счастью, до желаний не дошло. Девчонки объявились. И я думаю, что справлюсь своими силами.
Хотя голову поломать придется немало. И чтоб ломать не только свою, я набрал Егора. Пусть отрабатывает, что нежится здесь за мой счет. Он-то уже поднаторел в разборках юридических казусов. И хотя я знал, что спину мою в случае опасности он не прикроет, но сейчас его профессионализм важнее, чем мои обидки. Я набрал его номер и, наверно, немало ошарашил своим заявлением.
– Егор, скажи своим соседкам, что выйдешь подышать и дуй в главный корпус. Буду использовать тебя по назначению.
– Э-ээ, ты хочешь сказать, что вернулся, снял номер, вместо того, чтоб прийти сюда? То есть с Дианой окончательно порвал? То-то я смотрю, она с обеда куда-то уехала. И при этом так загадочно улыбалась…
– Друг, у меня есть более важные дела. Давай тащи свою задницу ко мне.
– Тащу, – коротко ответил он и через несколько минут скребся в дверь моего номера.
Выслушав меня, он поскреб подбородок и принялся рассуждать.
– Если я все правильно понял, и ты все правильно понял, то ситуация выглядит так. Девочке устно озвучили претензию – выплатить долг за проживание. Требование неправомерное, так как изначально помещение было предоставлено безвозмездно. В качестве служебного. Допустим, служебное тоже некоторые работодатели заставляют оплачивать, но естественно, там суммы совершенно другие. Явно не как номер в отеле. Следовательно, что-либо требовать с нее совершенно незаконно. А дальше совсем интересно. Появляется документ, собственноручно подписанный нашей подзащитной. Причем она ни сном, ни духом была до того, как ей его предъявили. И уже без сомнительной формулировки «за проживание», а конкретно «долг». В здравом уме и трезвой памяти она бы такой документ не подписала. Вопрос. Как ее подпись оказалась на нем? Ответ. Подлог. Либо ее автограф подделали. Либо…Текст отпечатан, говоришь? А если это заявление об уходе переделанное?
Натолкнувшись на
