— Сейчас — увы. Школа — это долгосрочное вложение. Но… Если хочешь, ты можешь продать акции.
— Кто купит акции без дивидендов на ближайшие пять лет?! Они же ничерта не стоят при таком раскладе!
— Я найду заинтересованных покупателей. И твою долю готовы купить вот за эту сумму.
— Это очень мало. Я выкупал их у братьев в два раза дороже!
— Рыночная цена плюс десять процентов. Нет, так нет.
— Кто покупатель?
— Свои… Все на доске почёта.
— Ты — вор, Бессо.
Нет, я не вор. Цену акций я уронил с учётом всех нецелевых трат, которые он позволил себе, пока распоряжался счётом. И с учётом этой отжатой у школы суммы, я и хочу, чтобы мы выкупили его акции. Всë справедливо…
— Брат… — со злым сарказмом.
— Кровных у тебя нет. А остальные не в счёт. Или я не так понял? Только такое предложение есть у меня для тебя, Рустам. Не поторопишься, пацаны вложат деньги в другой наш филиал. И будешь с этими акциями, как с писанной торбой потом пять лет бегать. А так — получишь крупную сумму на руки. Рассчитаешься с матерями своих детей. И — свободный человек. Начинай любое дело с нуля.
Подхватываю корзину в руки.
— Извини, я спешу. У меня важная встреча.
Выпроваживаю из кабинета.
И застывают в дверях.
Перед ними довольная орда. Рустам врезается в неё, пытаясь пробиться. Оглядывается. Поднимает вверх взгляд.
Подозрительно пробегаюсь взглядом по глазам вибрирующей от предвкушения толпы.
— Та-а-ак…
Настороженно выхожу сам. Хихикают. Разворачиваюсь.
Вся стена вокруг двери украшена аркой из розовых и молочных шаров. Сверху плакат — «Был батя, стал папочка!» Вместо таблички директора — «Главный папа Спарты».
И на красивой ленте розовая пустышка.
— Дочь?! — растягиваются мои губы в улыбке.
Лицо вспыхивает… Сердце не бьётся, а сбившись мерцает.
— Ура! — закидывают меня розовыми лепестками.
Растерянно улыбаюсь, не видя ничего.
Нейтральное — «малыш», вдруг обретает совершенно конкретный образ маленькой курносой девочки в платье. С любопытным взглядом, пухлыми ладошками, светлыми глазами Аиши. В груди расцветает букет чувств к этой хрупкой и нежной малышке.
И я уже знаю, что будет шустрая, с характером… И в Спарту придёт, как мама пришла — сразу «своя».
Дыхание перехватывает.
Яся поднимает руку, тыкая мне пальчиком на часы.
— Пора встречать принцессу! Карета подана.
Иван с Ясей сегодня — и за кучера, и за менестреля. Пытаются привести меня в чувства разговорами. Но чувств так много, что они никак не строятся в шеренгу. И я улыбаюсь… Молчу…
Женька остаётся с ними, его не пустят.
Переодевшись, поднимаюсь к операционной.
— А где Аиша.
— Перенесли плановую на час раньше.
— Как?! А что случилось??
— С вами — ничего. Это у другой роженицы… Мама ещё отходит от наркоза.
Забирает у меня букет.
— Туда пока нельзя. Я отнесу.
— И?.. — растерянно оглядываюсь я.
— Масочку наденьте… — ведёт меня дальше по коридору вторая медсестра к нашей платной палате. — Девочку подержать хотите? Останавливается перед прозрачным коконом. Сверху — огромная лампа. Там под лампой… Совсем крошечная…
Это наша?!
Накинув пеленку вкладывает мне в руки шевелящийся комочек.
Мне страшно слишком сжать. Такая она крохотная…
— У нас всë хорошо?
— Всë хорошо. Невролог посмотрел.
На розовом идентификационном браслете мелким почерком — Аиша Ахметова. Рост, Вес. А поле с именем ребёнка — пустое.
— Пять минуточек подержите. А потом обратно положим греться. Выходит.
— Ну, привет… — покачиваю я дочку. — Мы тебя очень ждали.
«Папочка…», — вспоминаю надпись.
Внутри светит солнце, поярче этой лампы. И слепит!
Батя — привычнее. А папочка — очень ценно и очень лично.
Кладу её обратно под лампу, пусть моя девочка греется.
Забираю с медицинского журнала ручку. Пишу на браслете помельче, чтобы вошло отчество: «Мия Бессарионовна».
Ещё будет сын. Аиша так хочет. Давид Бессарионович…В Спарте прибыло!
Конец
Продолжение следует…
