сводящий ее с ума голос. И понимала, что уже не сдерживает легких стонов, ведомая сквозящим в каждом слове желанием.
Он говорил и говорил что-то невероятно пошлое, настолько интимное, что Жасмин перестала соображать. А он все повторял, рычал, утверждал:
— Моя девочка! — повторял он рвано, а Жас понимала, что и он там, по ту сторону телефонной связи — на грани.
Жасмин томно застонала, когда ощутила волну удовольствия. Пусть это не было так остро, ярко, но голос Марса обволакивал ее, даря наслаждение.
—Ох, детка, ты охрененно стонешь! — шептал он, а Жасмин улыбалась, затихнув и обхватив ногами полотенце.
— Ты безумец, Марсель, — промурлыкала Жасмин, слушая, как уши забивают сдавленные сиплые стоны.
— Я твой безумец, малышка, — хрипло рассмеялся Тарновский, — Бл**, я еще ни разу в тачке не дрочил. Ты меня испортила.
— Не ври, ты всегда был таким, — упрекнула Жасмин с мягким смехом, растянулась на постели и поняла, что улыбка не собирается гаснуть.
— Я никогда не вру, Жас, — напомнил Марсель, а Жасмин поняла, что и он улыбается. — И да, срать на все. Как приеду — не отвертишься. Спишь у меня.
— Поглядим, — хохотнула Жасмин, лениво и понимая, что готова уснуть, — Привези мне чего-нибудь вкусненького.
— Я между прочим и сам вкусный, можешь облизывать меня сколько душе угодно, — прошептал Марс, а Жас расслышала, как звякнула пряжка ремня. Этот идиот действительно. рукоблудничал в машине, еще и на громкую связь ее поставил!
Хотела бы девушка возмутиться, но нет, ей все это нравилось. Более того, она бесповоротно влюбилась в невыносимого засранца, которого ненавидела еще неделю назад!
— Договорились, но вон тех пирожных ты тоже прихвати, — завершила Жасмин разговор
Марс в свойственной ему манере пообещал, что скоро вернется и тогда... Дальше следовали крепкие словечки, которые жасмин благополучно пропустила мимо ушей. Шепнула только, чтобы Тарновский был аккуратен на дороге.
А после — благополучно отключилась, провалившись в сон, не вспомнив, что одна копия фото все же достигла ошибочного адресата.
У него все еще колошматил пульс в висках. Нет, он реально и раньше был психом, но вот сейчас — это уже потолок.
Дрочить среди бела дня, сидя в тачке, припаркованной на обочине? Охренеть просто.
Ох-ре-неть!
Но Марс улыбался, прикрыв глаза, представляя, как его девочка там кутается в полотенце и сладко постанывает. Нет, он реально конченый кретин. Но как же сладко было, понимать, что Жасмин так реагирует на него!
Посидев еще пару минут в состоянии овоща, Марсель завел движок и продолжил путь в направлении города. Первым делом заскочил на работу. Насовал всем работником чего, только можно и нельзя, переругался с Чапой, придал другу ускорения в виде веселого пендаля и только часа через два завалился в кулинарию.
Пришлось ждать, когда нужные десерты будут готовы. Но оно стоило того. Марс в своем воображении рисовал картинку, как будет слизывать сладкий крем с не менее сладкой девочки.
А в штанах моментально тесно. Но и вспомнился разговор с отцом.
Признаться, Марсель до сих пор находился в странном состоянии. Необъяснимом каком-то. У него и слов не было нужных, чтобы описать все, что чувствовал.
Нет, не шок. Просто как-то торкнуло его, что ли.
За закрытыми дверьми кабинета не было ни криков, ни ругани. Отец даже ничем не угрожал ему, что странно. Мог бы, конечно. Марсель, по дороге в отцовские владения, уже смирился с тем, что в завещании его нет.
Да и хрен с ним, этим наследством. Он и сам вполне себе трудоспособный и не калека. На жизнь заработает, это факт.
Но отец удивил, предложив сесть в кресло напротив.
Некоторое время Карл Тарновский просто молчал, глядя в пространство перед собой. А потом выдал емкую и весьма впечатлительную речь.
— До вашего с Мирославом рождения мы встречались с Агатой. Можешь не верить, но ты похож на меня больше, чем на мать, — говорил отец, сверля Марса проницательным взглядом, а когда сын хмыкнул, не поверив, продолжил: — Да что уж скрывать, ты моя копия, сын. И потому я прекрасно вижу, что с тобой твориться. Твое дело, слушать мои советы, или, как нынче принято говорить, «забить» на них. Но остановись прямо сейчас и подумай, кто она для тебя? Недосягаемая игрушка, потому что Мир встретил ее первым? Или кто-то важный настолько, что дышать без нее невозможно? Я профукал, что имел. А проснулся как-то утром и понял, что Агата ушла. Не выдержала моего раздолбайства. Вот и вся песня, сынок.
Марсель смотрел на отца и понимал: не шутит. Все на самом деле и было вот так, как он рассказывал.
— А Мир? Думаешь, простит? У него вроде бы серьезно все, — нехотя, заговорил о наболевшей теме Марс.
Отец скрестил руки на груди, пожал плечами.
— Странно, что он еще ничего не заметил. Если я правильно все расслышал и понял, — хмыкнул батя, но все же тут же нахмурился, — У них с Жасмин не зашло все настолько далеко.
— И не зайдет! — вскинулся Марсель.
— На самом деле, мы с Агатой давно заметили все, — поджал губы Тарновский-старший,
— И уж поверь, но я был не особо рад. А раз уж малышка выбрала тебя, не вздумай разочаровать.
— Иначе что? — привычно взъелся Марс, но потом сбавил обороты.
— Иначе девочка будет страдать, — негромко произнес отец, — Я мог бы пригрозить переломать тебе руки или ноги, лишить наследства, разгромить твой бизнес. Но нет, Марсель. Ничего этого не будет. Просто у девочки разобьется сердце. А я видел, как ты смотришь на нее. И она на тебя.
И как же она смотрит на меня? — негромко и почему-то с хрипотцой в голосе, немного взволнованно, спросил Марс.
— Да любит она тебя, остолоп ты! — хмыкнул Карл.
— Думаешь? — с надеждой в голосе уточнил Марсель и только теперь понял, как важно ему это знать. Потому что этот факт дохрена чего менял в его жизни.
— Наградил же бог сыновьями-тугодумами! — вздохнул Тарновский, хлопнув себя по лбу.
— Один не просек, что его лишили девушки. Второй не понял, что девушка по уши влюблена в него. Кошмар!
Марс зарылся рукой в волосы, несильно дернул, приводя мысли в порядок.
Нет, ну это же реальный кайф, да? Да и батя вряд ли бы ошибся. У него нюх
