такой подарок понравившейся женщине.
- Подарок? – почему-то мне смешно, - роды? Уверена, вы таких подарков еще никому не дарили!
- Это точно. Будем рассказывать внукам, что их дедушка подарил бабушке роды в его клинике.
Ого! И он продолжает улыбаться. А мне…
Мне почему-то совсем не весело.
Прячу глаза, потому что слезы накатывают разом.
Как все просто! Как у мужчин все просто! Сразу разговоры о внуках! Да, у меня, я надеюсь, будут внуки! Ну, перспективы точно теперь есть.
Вот только… вряд ли я буду рассказывать внукам о том, что сделал их дедушка.
- Что случилось, Зоя? Я тебя чем-то обидел?
Качаю головой.
Чем меня уже можно обидеть? Мне кажется, уже давно ничем. Все обиды – такая ерунда по сравнению с…
- Зоя, посмотри на меня.
Не могу. Просто не могу и все тут! Он касается ладонью моего подбородка, проводит пальцем, легонько, и тут же убирает руку, поняв, что я сопротивляюсь.
- Скоро тебе принесут малышку, ты уже придумала имя?
- Да, я назову ее Света, в честь мамы.
- Прекрасное имя, представляешь, мою маму тоже зовут Светлана!
- Правда? Она русская?
- Да, когда-то приехала на Кипр отдыхать с родителями, познакомилась с моим отцом, и вышла за него замуж.
- Как? Во время отпуска?
- Почти. Он ее украл и увез в горы.
- Украл?
- Ну, она была не против. Ее родители ничего не знали. Чуть до дипломатического скандала дело не дошло! Но они обвенчались в горах, в маленькой церквушке.
- Романтично.
- Да уж. Домой в Москву она только через год приехала, когда я родился. Кстати, наша с тобой история тоже романтичная. Я произвел на тебя такое впечатление, что у тебя сразу воды отошли!
- Они отошли потому, что я испугалась.
- Нет, я видел! Воды отошли, когда ты увидела меня. Я поразил твое воображение.
- Ты меня напугал! Ты вылез из машины и стал кричать!
- Ты сказала мне «ты»! Наконец-то!
- Простите…
Я снова опускаю глаза, но понимаю, что он улыбается довольно. Ладно, в конце концов красивый богатый мужчина может позволить себе флирт.
А я…
Мне уже нельзя разбить сердце. Его осколки лежат где-то там… рядом с белокурыми прядями моих волос.
- Зоя, сейчас тебе принесут малышку, а мне нужно идти. Вот моя визитка, на всякий случай. Ты тут останешься как минимум на три дня, нужно понаблюдать и за тобой, и за девочкой. Я обязательно зайду завтра, хорошо?
- Да, Петрос, спасибо вам за все.
- Вам? Я надеялся, мы перешли на «ты»? Позволишь?
Он берет мою руку и подносит к своим губам.
- Ты очень красивая, особенно, когда смущаешься…
Нет, я не буду вспоминать. Не буду! Но подлая память сразу возвращает меня в тот вечер, когда мы с Тамерланом спасали Илика…Вернее, спасала я. Ильяса спасла, а вот себя...
Тамерлан тогда сказал, что я красивая, когда смущаюсь...
Мне хочется встряхнуть головой, чтобы прогнать мысли...
- Я приду завтра. Что тебе принести? - Петрос все езе рядом.
- Ничего не нужно, спасибо.
- Совсем ничего? Я помню, что кормящим не все можно. Поищу, чем бы тебя порадовать.
- Приходи без подарка. Просто так… - Я это сказала?
Я, наверное, сошла с ума. Но…Когда он рядом мне почему-то очень спокойно.
Наверное потому, что в самый тревожный для женщины момент он был рядом и помогал.
Он так и не выпускает мою руку, и не встает, мы просто смотрим друг на друга.
В этот момент открывается дверь:
- Зоя! Девочка моя!
- Мама!
- Привет, как сегодня настроение у моей принцессы?
Моей дочурке уже три месяца. И все эти три месяца он рядом.
Петрос.
Мама называет его Петька, и они удивительным образом спелись. Я даже ворчу на мою родительницу, говоря, что не очень понимаю, она решила променять дочь на сына?
Мне, порой жаль, что Петрос молодой. В том смысле, что они с мамой были бы идеальной парой!
И я не ревную. Совсем! Нет!
Только не к маме!
Если только совсем чуть-чуть…
Да, я поняла это однажды.
Мы были на пикнике. Петрос вывез нас в Протарас – этот городок, или, скорее большой поселок, считался именно детским курортом. Море не сильно глубокое, золотой песочек, хорошие пляжи. У Петроса была вилла на набережной, между Протарасом и Пернерой. Я уже выучила почти все местные поселочки.
Я прогуливалась с коляской по променаду, подставляя лицо уже жаркому майскому солнышку.
Петрос готовил сувлу – так киприоты называют шашлык. У него был такой интересный мангал, с вращающимися шампурами. Мама стояла рядом с ним – наблюдала за процессом. Потом они вместе накрывали на стол, резали салат, болтали, смеялись – в общем, полное единение душ! Он даже обнимал ее и целовал в щечку…
Тогда я первый раз, наверное, почувствовала неприятный укол в сердце.
Позавидовала маме.
Что она может вот так вот запросто с ним общаться.
Смеяться, обниматься целоваться…
Он попробовал поцеловать меня еще там, в роддоме. Как раз на третий день, когда нас со Светиком отпускали домой.
Помню, как застыла, словно замороженная. В статую превратилась.
Петрос попросил прощения.
Я думала, больше не увижу его. Но он приехал в этот же день вечером. Оказывается – мама пригласила его на наш маленький праздник в честь рождения моей дочери.
Он попросил меня показать, где спит малышка, я провела его в крохотную детскую.
- Зоя, я хотел извиниться.
- За что?
- За тот поцелуй. Я знаю, что тороплю события. Но… ты мне очень нравишься. Со мной никогда такого не было.
Мне было бы приятно слышать эти слова, наверное, если бы я уже не была в подобной ситуации.
Один человек уже говорил мне, что я сильно нравлюсь, и никогда такого не было, и вообще… И вот я одна. С малышкой.
А где он? Счастливо женат, я думаю.
Я прервала все контакты с Москвой. Резко. Сразу.
Писала и звонила только Крис. Но у меня было условие – она ничего не рассказывает мне о тех, о ком я не хочу слышать.
Впрочем, Крис и не могла ничего рассказать. У нее были свои обстоятельства. Ее родители так же решили перебраться за границу, так что она теперь училась в Праге и была очень довольна.
- Зоя, ты позволишь мне начать
