не перепутал?! Нет никаких «мы», понятно?! И не будет! Ты занимал – ты и отдавай, чёрт тебя дери! И ничего ты не получишь! Ни фирму, ни землю, ни лесопилку!
Муж слушает мои возмущённые вопли с бесстрастным лицом. Потом медленно встаёт с кровати и начинает расстёгивать рубашку. Я невольно отступаю, делая два шага назад.
Когда он заканчивает с пуговицами, стягивает рубашку с плеч и берётся за ремень на брюках.
– Похоже, тебе нужно больше мотивации, Саша… – говорит тихо, но угрожающе. – Я действительно не хотел тебя трогать… Видит Бог, я этого не хотел…
Слева от меня ванная комната. Я тут же дёргаюсь к двери. Успеваю её распахнуть и залететь внутрь. Вот только закрыть не успеваю. Сергей ловит меня за талию, отрывает от пола, тащит к кровати… Я брыкаюсь… Кричу так, что очень быстро мой голос садится.
Повалив меня на кровать, он ложится сверху. Одной рукой удерживает меня за запястья, второй стягивает шорты вместе с трусами. Свои брюки он тоже стягивает. Раздвигает ноги коленом, и его член тут же упирается в мою промежность.
Мне страшно… И тошно.
– Не делай этого! – хрипло взмаливаюсь я.
– Подпиши документы! – рычит он с перекошенным от гнева лицом.
Я упрямо качаю головой, хотя моя уверенность прямо сейчас умирает в муках. Начинаю вырываться с новой силой…
Господи… Помоги мне!
Сергей завладевает моим ртом, грубо целует…
К моему горлу подкатывает ядовитый ком.
Рвёт рукой майку, обнажая грудь. Его губы сначала впиваются в моё горло, а потом и в грудь. Он с шумом втягивает сосок в рот, прикусывает до пронизывающей всё тело боли.
Я кричу и неистово бьюсь под ним, но мои силы быстро иссякают.
Муж поднимает голову и с ненавистью смотрит мне в глаза.
– Я буду насиловать тебя до тех пор, пока ты не подпишешь документы!! – выплёвывает он и резко вторгается в меня.
Слёзы брызгают из глаз… Из груди вырывается нечеловеческий вой, и с губ слетает признание:
– Я беременна… Не трогай меня… Я беременна!
Серёжа замирает. Сползает с меня, натягивает брюки. Я поспешно надеваю трусики и шорты. Переползаю на другую сторону кровати, вскакиваю на ноги, скрещиваю руки на груди, чтобы прикрыться. Затравленно смотрю на мужа.
– Предположу, что ты беременна не от меня, – усмехается он с издёвкой в голосе.
Испепеляет меня пронизывающим до костей безумным взглядом, под которым я не могу соврать. Едва заметно киваю. Сергей начинает смеяться. Выглядит так, будто совсем тронулся умом.
– Значит, дело не в тебе было! – говорит, продолжая хохотать. – Это значит – я стреляю холостыми, да?
– Нет, просто мы несовместимы, – отвечаю шёпотом.
Мне противно даже смотреть на этого человека… И это большое счастье, что у нас с ним нет детей.
Его смех обрывается. Он подхватывает свою рубашку, направляется к двери, открывает её и, прежде чем выйти, заявляет категорично:
– Тогда у тебя есть важная причина подписать документы, Саша, – кивает на мой живот. – Если ты, конечно, хочешь, чтобы этот ребёнок родился.
Выходит в коридор и закрывает дверь на замок. А я, уже не сдерживая рыданий, опускаюсь на пол.
Сейчас я готова подписать что угодно! Ведь теперь я несу ответственность не только за себя.
Вадим
Макс кинул меня. Не выходит на работу уже пять дней. Лесопилка тоже не работает. Я же веду себя так, словно ничего не происходит.
Ну не бегать же мне за этим мелким и очень обидчивым мальчишкой.
К тому же у меня есть огромный заказ на мебельный гарнитур для столовой. Там нужен большой стол и десять стульев с мягкой обивкой. И мне самому пришлось заказывать ткань и поролон, хотя этим, как правило, занимался Макс.
А сегодня мне ещё и забирать это всё придётся самостоятельно с почты в посёлке.
Ладно, съезжу. Вечером.
Заперевшись в мастерской, занимаюсь деревянным полотном, которое станет столешницей нового стола. Обработав дерево шлифовальной машинкой, покрываю его лаком в несколько слоёв и оставляю сушиться. Знаю, что нужно избегать попадания пыли на лак, но именно сегодня поторопился с покрытием, и теперь древесная пыль оседает на глянец столешницы прямо на моих глазах.
Я наблюдаю за тем, как песчинки кружатся в воздухе и прилипают к лаку, уродуя полотно…
Закипаю…
Закипаю так быстро, будто точно знал, что случится какой-то огрех в работе. И вот оно… Вроде мелочь. Пустяк. Можно же всё исправить, верно? Но мои внутренние демоны будто только этого и ждали, чтобы вылезти наружу. Я хватаю полотно и швыряю его в стену. Потом в ход идут стулья, которые я ещё не доделал и теперь вряд ли доделаю. То, что не ломается от удара об стену, я топчу ногами. Пятидневную работу уничтожаю за считанные минуты, но мне не становится легче.
Ни черта мне не легче!
Вспоминаю, как она уезжала, даже не взглянув на меня, хотя я стоял на мосту и смотрел на неё.
Вспоминаю, как чёртов Макс обвинил меня в бездушности и уехал. А я тут же принялся за работу над столом и стульями.
Выключил все чувства внутри себя…
Ну кем она была для меня?
Сексуальной соседкой, с которой мы прекрасно провели время вместе?
Девушкой, у которой я просто должен был купить землю с лесопилкой, но почему-то перешёл черту?
Я знал, что слегка заигрался с ней! Позволил себе почувствовать что-то большее, чем похоть. А ведь после предательства жены и смерти сына я отказался от всех чувств сразу!
Тогда почему я чувствую?..
Тоску. Такую сильную, что мне буквально не хватает кислорода… Словно в грудную клетку воткнули металлический штырь, и он теперь мешает мне дышать.
Страх. Я испытываю страх за Сашу, потому что не могу её защитить, находясь вдали.
Злость. Я злюсь на самого себя, потому что всё это чувствую.
Мне не хватает этой девушки. Не для того, чтобы трахать её… Нет. Её запах… Аромат её кожи, оставшийся на моих подушках, причиняет почти физическую боль. А её голос проник мне под кожу, и теперь, когда я больше не слышу его, мне самому говорить тоже не хочется. Да и не с кем.
Сейчас я чувствую себя одиноким как никогда, а ведь до появления Макса я семь лет прожил здесь совсем один.
Твою ж мать! Вот я слюнтяй! Неужели настолько слаб, что не могу просто вырвать её из памяти?!
Ведь она всего лишь в моей голове! И всё!
Оглядев мастерскую, оцениваю масштабы разрушения. Я изуродовал всю сделанную
