директор по внешним коммуникациям.
— Главное, чтобы не сбежал, — вставил свои три копейки финансовый директор.
— Да что ты мелешь?! – возмутилась Лиля.
— А что — я? Кому охота во всё это ввязываться? У Агаты проблем — как у собаки блох. И на работе целыми днями пропадает. Которую теперь, кстати, не оплачивают.
— Может, скинемся? Агат, мы можем скинуться…
— Прекратите. Это так не решается. Я не пропаду. Нужно устроить распродажу моих работ. На хлеб с маслом хватит.
— Иди, Агаточка, поздно уже. Тебе нужно больше отдыхать.
Агата насторожилась. Сама того не замечая, Людмила Львовна выдавала её секреты только так.
Ужасный, ужасный день… Мир, который только-только более-менее обрёл статичность, зашатался из стороны в сторону. Стоило только начать отстраивать свою жизнь — и та опять на глазах разваливалась на части. Ничего нельзя было планировать. Ни-че-го. Сегодня так, завтра иначе. Послезавтра — вообще по-другому…
И лишь за закрытыми дверями дома всё как будто нормально. Только мамы и папы нет. Зато есть Илья. Стоит, выпятив поджарую задницу, и спрашивает у сидящей чуть поодаль дочки:
— Как думаешь, эта курица готова, или ещё подержать? Так-то она уже… загорелая.
— Не то слово, — засмеялась Агата. — Запах… эм… загара аж на улице слышен. По какому поводу пир?
Она подошла, погладила по светленькой головке Ксюшку и шагнула в приглашающе распахнутые объятия Стужина.
— Да вот решил устроить тебе сюрприз.
— У тебя вышло. Не знала, что ты умеешь готовить.
— Я и не умею. Сейчас ты в этом, похоже, убедишься, — широко улыбнулся Стужин и подтолкнул Агату к столу, где уже были разложены приборы, и стояла салатница с мелко-мелко нашинкованными овощами. — Это типа салат.
Смущённый Илюша — это что-то! Агата закусила губу, чтобы не засмеяться. Настроение, которое, казалось, не поднимет даже подъёмный кран, поднялось самопроизвольно.
— Как прошёл день?
— Прекрасно, — соврала Агата. — А как твои дела? — отвернулась, чтобы помочь Ксюше устроиться на стульчике. — Приятного аппетита.
— Спасибо, — неожиданно ответила девочка. Илья с Агатой быстро переглянулись. В принципе, они на каждое её слово реагировали так, будто выиграли в лотерею.
— На здоровье. Но всё ж, Илюш, давай начистоту.
— Спрашивай! — беспечно взмахнул рукой Стужин и с интересом уставился на обугленную тушку, примеряясь, как бы лучше её разделать.
— Мне напрягаться по поводу этого… хм… этого пира?
— Да почему напрягаться-то?
— Потому что если мужчина приносит цветы не к празднику или подарок, или устраивает сюрприз — это обычно означает, что он провинился. Ну?
— Нет-нет. Ничего подобного. Если хочешь, это подкуп.
— Вот как? Хочешь меня задобрить?
— Угу. Мне улететь надо. В Дубай. Там без меня уже никак. Надо разрулить кое-какие вопросы. Это неделя. Ну ладно, может, дней десять…
— Послушай, ты мою позицию на этот счёт знаешь. — Агата спряталась за бокалом с вином, делая вид, что пьёт. — Я вообще считаю, что тебе нужно быть там. Конечно, поезжай, мне так будет спокойней.
— Чёрте что! — разозлился Илья. — Мне не по душе эти разговоры. Я полечу на неделю. И сразу же, как смогу, вернусь. Я вот о чём хотел тебя попросить…
— О чём?
— Приглядишь за Ксюшей? С няней ни черта не получается. Та, что была — соскочила.
— Без проблем.
— Точно?
— Угу.
— Я говорил, что люблю тебя?
И снова она почувствовала это щемящее, непередаваемое чувство. И снова защипало в носу. Сейчас она бы согласилась на что угодно, лишь бы его обезопасить. Посидеть с Ксюшей? Почему бы и нет. Она успела всем сердцем полюбить эту девочку.
— Угу. Говорил. Преступно мало раз.
— А ты считаешь?
— Не сомневайся.
— Тогда я буду говорить тебе это почаще. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя…
Стужин всерьёз думал, что продержится дольше. Но уже на вторые сутки своей вынужденной командировки в Дубай он от тоски готов был лезть на стены. И не спасала даже работа, которой у него за это время накопилось столько, что непонятно было, с чего начинать. Ничего вообще не спасало. Некоторое облегчение приносили лишь их разговоры с Агатой, её улыбка, рассказы о Ксюшиных успехах. Тихие «скучаю»…
— Я скоро вернусь, — повторял он как мантру, может, даже больше для себя, чем для неё.
— А может, не стоит? Может, устроишься, заберёшь Ксюшу и…
— И что? — напрягался Илья.
— И заживёшь.
— А ты?
— А я буду к вам прилетать. А там, может, всё утрясётся, — повторяла Агата, страшно тем самым Стужина зля. Он не мог понять… пытался, конечно, но ни черта не получалось… так вот, он не мог понять, как она может его об этом просить? Неужели до неё не доходит, что он без неё не может? Неужели она сама не чувствует того же?! Сумасшедшей потребности вместе быть — и похрен, что будет дальше! Ну, вот чего она боится? Что закроют границы? Что их отрежет от мира железным занавесом? Да к чёрту! Для Стужина мир уже давно ограничивался контуром их переплетённых тел. Всё остальное не существовало в принципе.
— Шутишь, да? — отмахивался он и давал себе обещание всё поскорее закончить. Но как назло обвалился рынок. Клиенты не на шутку разволновались. Успокаивая их, Стужин часами висел на телефоне и назначал встречи. Он приходил в офис раньше всех и уходил позже. Что-то будто подталкивало его — скорее, пожалуйста, Илюха, скорее. Он списывал это на тоску. А ведь на деле оказалось, это было предчувствие страшного.
В тот день Стужин вернулся в офис после крайне важной ответственной встречи с не самым последним человеком. Измочаленный, но довольный, он ожидал, что ребята в офисе встретят шефа как триумфатора, но ничего подобного не случилось. Те были заняты совершенно другим.
— Нет, ну что за твари! Даже детей не вывели. Ты только представь, что эти уроды творят…
— Что за шум? — поинтересовался Стужин, ослабляя узел галстука и в блаженстве стягивая тот через голову.
