с Мишей. Правда, сейчас я просто голодна. Тут уж не до любви. Предательский желудок дает о себе знать неподобающими звуками. Миша это явно услышал, как и окружающие, но отреагировал своеобразно: захотел встать.
– Не стоит, Михаил, проявлять характер, когда не нужно, – Архангельский тут же пресек его попытку встать вместе со мной. – Голодные люди – злые люди. Не стесняемся. За то, что уплочено, должно быть проглочено. Да и надо налаживать контакт.
Контакт не контакт, а есть жутко хочется. Схватила первый попавшийся на глаза ролл и отправила себе в рот. Попыталась накормить Мишу, на что он недовольно скривился, буркнув «я такое не ем». Немного утолив свой голод, до меня, наконец, дошли две вещи: Наташа смотрит на меня недобрым взглядом, видимо, посчитав меня причиной, по которой Вячеслав с ней сошелся. Ну и второе: я в полной жемчужине. Что теперь будет со мной и Мишей? Как будто услышав мой не озвученный вопрос, Архангельский первый нарушил молчание.
– В принципе, мы все можем жить в моем доме. Мы с тобой поженимся, – кивает в мою сторону. – А ты, Наталь Санна, так и остаешься типа моей служанкой. Ты, – указывает на Мишу. – Будешь моим охранником. – И будем себе жить поживать. Никто ничего не узнает, что за закрытыми дверями мы меняемся ролями, – произнес настолько серьезно, что такая как я могла бы точно поверить.
– Прям как Зита и Гита, – не скрывая сарказма, выдает Миша.
– О, один из моих любимых фильмов. Хорошо, когда рядом есть кто-то почти одной возрастной волны. Понимание дорогого стоит.
– Ты вообще охренел? Одной волны?! Я ей в отцы, – тычет указательным пальцем в сторону Наташи. – В отличие от тебя не гожусь.
– Подожди, – дергаю Мишу за плечо. – Не ты ли говорил, когда мы впервые встретились после моего побега, что он не старый и такие браки нормальны. Что это за двойные стандарты?
Медведев на меня взглянул так, словно я, как минимум, сожгла его квартиру. Ан нет, судя по продолжающимся взглядам, метающим копья в мои глазницы – в придачу к квартире, я сожгла еще его дачу и часть агентства.
– А у меня другое предложение, – вдруг произносит Наташа. – Жить в одном доме по таким ролям невозможно.
– Ты про будущих детей? – хмыкнув, бросает Архангельский. – Да, Гриша обязательно захочет внуков. С этим будут проблемы. Ты вряд ли захочешь рожать в ближайшие лет пять. А ты, – переводит взгляд на меня. – Такие только и рожают. Детей мне бы не хотелось менять даже на людях. Так что там за предложение?
– А давайте инсценируем смерть, – улыбаясь, произносит Наташа.
– Мою?
– Твою, Слава. Только по-настоящему. Без инсценировки.
– Ясно. Добрее от еды никто не стал. Пойдем, поговорим, – обращается уже к Медведеву.
Толком не поняла, как оказалась стоять на своих ногах. Миша буквально скинул меня со своих коленей. Стою как дура, наблюдая за тем, как Медведев идет с Архангельским к прихожей. Молча смотрю за тем, как они выходят из квартиры. Перевожу взгляд на Наташу. Хочется провалиться сквозь землю. Да что я сделала, чтобы заслужить такой взгляд? Как правильно начать разговор? Тут уж точно не о погоде и долларе стоит говорить.
– Как думаешь, драки не будет?
– Не будет. Слава умеет убеждать словами. Дерьмо какое-то получается по всем фронтам.
– Прости. Я не хотела, чтобы так все получилось.
– Я же думала, что все это шутка про невесту. А это… бред какой-то, – хватается за голову. А мне в очередной раз хочется провалиться сквозь землю.
Снова молчу, не зная, что сказать. И это дурацкое молчание продолжилось бы и дальше, если бы не очередной звонок в дверь. Синхронно проходим в прихожую. Что я там говорила? Чувство зависти от заказанной еды? Зависть во всей красе ожила только сейчас, когда смотрю на то, как Наташа принимает из рук курьера охапку красных роз. Ни одна служба не может работать так быстро. А это значит, что Архангельский заказал их заранее. А я… я влюбилась в сухаря. Ну ничего, и на моей улице упадет грузовик с рыбой, рисом и цветами.
Глава 22
Не сосчитать… Количество роз просто не поддается подсчету… Зависть, ну уйди, пожалуйста! Как? Ну как отвести глаз от такой красоты. И как же небрежно Наташа ставит их в трехлитровую банку. Так и хочется дать ей по рукам. Разве не надо подрезать цветы? Они же так больше простоят. Боже, о чем я думаю? Возьми себя в руки, Берсеньева.
– Давай я Мише все же намекну, что ты девушка и мы как бы любим подарки, – перевожу взгляд на Наташу. – Он упрямый, но не тупой. Что-нибудь, да подарит.
– Я же сказала, не надо. Это все не то. Человек должен сам этого захотеть, а не потому что кто-то канючит. Какой в этом смысл?
– Ой, Маш, надо жить проще. Мужчины устроены несколько по-другому, чем мы. Им в лоб надо говорить. Да и я же не прошу тебя об этом вещать. Намек от меня ему не помешает. Миша не привык к такому формату. Все его «отношения», – демонстрирует кавычки. – Сводились к сексу на взаимовыгодных условиях. Вместо цветов – лампочку по просьбе вкрутить или деньги на что-нибудь подкинуть. И снова по просьбе, понимаешь?
– А мне такого не надо. Не вздумай ничего ему говорить.
– Два упрямых человека – это плохо. Ладно, сами решайте свои проблемы. Мне своих с лихвой хватает.
Несколько минут я как завороженная пялюсь на цветы, пока не осознаю, что в квартире послышались мужские голоса.
– В общем так, твой отец возвращается в Питер через неделю, – тут же в сознание ворвался голос Вячеслава. – Предлагаю тебе либо самой вернуться домой, дня, скажем, через три-четыре. Либо я сообщу твоему отцу, что нашел тебя, тоже через столько же дней. Мне будет предпочтительнее второй вариант. Так будет более реально. В любом из вариантов ни слова о том, где ты жила все это время. Ну, это вы обсудите вдвоем подробнее. А сейчас я предлагаю разойтись и остыть.
Сказано это таким неоспоримым тоном, что во мне невольно поднимается волна гнева. Да кто он такой вообще? То же, мне
