Она сползает с моих коленей, ее киска прижимается к моему ноющему члену, когда она раздвигает для меня губы, просовывая свой язык мне в рот.
Глубокое, голодное рычание вырывается из моей груди, когда она прижимается ко мне бедрами.
Она ахает, когда толщина моего члена достигает ее.
— Ты мокрая для меня, Мегера? — Я стону в нашем поцелуе.
— А ты что думаешь? — Ее пальцы запутались в моих волосах на затылке, дергая, чтобы потащить меня именно туда, куда она хочет, когда воздух прорезает бессмысленный стон Стеллы, за которым быстро следует ругательство водителя.
Огонь, который горел во мне с той секунды, как я увидел ее стоящей в толпе на игре ранее, становится только жарче, поскольку она продолжает давить на меня, ее дыхание становится все более и более прерывистым, наш поцелуй становится все более беспорядочным, грязнее с каждой секундой.
— Собираешься сделать свой второй хет-трик за день? — Шепчет она мне на ухо после того, как отрывает свои губы от моих и целует меня в подбородок.
— Сегодня я хочу получить от тебя гораздо больше, чем три, детка.
Мои руки сжимаются на ее заднице, притягивая нас еще теснее друг к другу, когда я приподнимаю бедра с сиденья, доставляя ей удовольствие.
— О Боже, — стонет она, ее спина выгибается дугой, а глаза закрываются.
— Смотри на меня, — рычу я, и она тут же приоткрывает веки и смотрит прямо на меня.
— Черт, — шипит Стелла, и я оборачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как рука Себа исчезает между их телами.
Мольба Стеллы разносится в воздухе, эхом отдаваясь вокруг нас.
— Девушкам нравится все делать вместе, — смеется Себ, хотя грубость в его голосе выдает, насколько сильно ему нужно вонзиться по самые яйца в свою девушку. Чувство, с которым я сейчас более чем знаком. — Готовы подарить нашему милому водителю неизгладимое впечатление от его любимого ночного путешествия?
— Себ, — кричит она, а Эмми всхлипывает, когда я снова прижимаюсь к ней.
— Именно то, что мы и думали. Грязные маленькие принцессы, — бормочет Себ.
Я хочу присоединиться, но не могу. Я слишком растерян, наблюдая, как выражение лица Эмми сменяется выражением неприкрытого удовольствия.
Ее глаза такие темные, что кажутся практически черными, веки отяжелели от желания, губы приоткрыты, когда она пытается отдышаться, а румянец на щеках растекается по шее и исчезает под платьем.
— Отпусти, — шепчу я. Становится так тихо, что я не думаю, что она могла бы услышать меня из-за своего прерывистого дыхания, но затем все ее тело на мгновение замирает, прежде чем оргазм захлестывает ее. Ее зубы впиваются в нижнюю губу, ее глаза чертовски близки к закрытию, но не совсем, и ее пальцы обвиваются вокруг моих плеч, ее ногти впиваются в них через рубашку.
— Черт, — выдыхаю я, наблюдая, как она медленно приходит в себя, все остальное вокруг меня расплывается. Она буквально единственное, что я вижу.
— Вы двое, блядь, вылезаете или как? — Рычит глубокий, знакомый голос откуда-то снаружи машины.
Отрывая взгляд от Эмми, я смотрю в окно и вижу наш отель.
Поворачиваясь в другую сторону, я обнаруживаю Себа, стоящего на тротуаре и заглядывающего в машину с ухмылкой на лице.
— Черт, — шиплю я, быстро хватаясь за ручку.
— Не волнуйтесь, я уже дал нашему любезному водителю более чем приличные чаевые за эту поездку.
Эмми фыркает от смеха, когда я помогаю ей слезть с моих колен.
— Ценю это, приятель, — говорю я, не рискуя взглянуть в зеркало заднего вида из страха, что увижу его желание к моей девушке.
Делая вид, что он не замечает того, что только что произошло, я выхожу вслед за Эмми, засовывая руку в карман брюк, чтобы поправить свой болезненный стояк.
— Последние, кто попадает в номер, — неудачники, — рявкает Себ, прежде чем они со Стеллой убегают, как идиоты, смеясь через вестибюль отеля и вызывая немало обеспокоенных взглядов посетителей.
Я уверен, что это не то место, где, по их мнению, должны останавливаться шестиклассники, но черт с ними.
Мы имеем такое же право на комнату здесь, как и они.
Двери лифта, в который ворвались Стелла и Себ, закрываются за мгновение до того, как мы туда добираемся, но я считаю это хорошим знаком. Мы уже достаточно разделили за последние двадцать минут, даже если я полностью игнорировал то, что происходило прямо рядом со мной, когда моя девушка начала падать.
В ту секунду, когда открываются двери следующего лифта, я втаскиваю Эмми внутрь, нажимая клавишу нашего номера на панели управления, чтобы он доставил нас прямо на самый верх.
В ту секунду, когда двери за нами закрываются, ладони Эмми опускаются мне на грудь, и я позволяю ей прижать меня спиной к стене, в то время как воздух вокруг нас потрескивает от электричества.
23
ЭММИ
Мы оба замираем на долю секунды, наши взгляды встречаются, прежде чем я поднимаюсь на цыпочки и прижимаюсь губами к его губам.
В тот момент, когда я прижимаюсь к нему всем телом, толщина его члена упирается мне в живот, заставляя мой рот наполниться слюной, а мое сердце болеть.
Того, что произошло в той кладовке, а затем короткого времени в такси, было недостаточно. Ни даже, блядь, рядом. Если бы я была рациональным, нормальным человеком, то я, вероятно, положила бы конец этой ситуации до того, как она началась. Но, поскольку я утверждаю, что не являюсь ни тем, ни другим, я отбросила все причины, по которым это должно прекратиться, и с головой окунулась в удовольствие, которое этот парень может мне дать.
В конце концов, это намного лучше, чем боль.
— Черт, Эмми, — ворчит Тео в наш поцелуй, когда мои пальцы касаются кожи его груди, когда я начинаю расстегивать пуговицы, мое отчаяние от ощущения его кожи на моей становится невыносимым.
Он резко втягивает воздух, когда мои костяшки касаются нижней части его живота, когда я тянусь к его поясу.
— Черт. Ты хочешь мой член, детка? — Он стонет, когда я оставляю достаточно места между нами, чтобы я могла расстегнуть пуговицу и молнию.
Я делаю все это вслепую, мои глаза поглощены голодным изумрудным взглядом передо мной.
Я вижу все. Все эмоции и потребности, которые он пытался скрыть в начале всего этого. Я чувствую это в каждом его прикосновении сейчас, и я не могу не задаться вопросом, не слишком ли я старалась остановить это.
Нет, никогда. Он заслужил все это, и даже больше.
В тот момент, когда его брюки расстегнуты, я просовываю руку внутрь, нахожу его твердую, обжигающе горячую кожу и обхватываю ее пальцами.
— Ты чертовски нужна мне, Мегера, — стонет он, когда я сжимаю его. — Иисус. Черт.
Его глаза устремляются на панель управления, я полагаю, чтобы отметить, как близко мы находимся к нашему этажу, но я слишком увлечена им, чтобы смотреть.
— Да, — шипит он, явно довольный тем, что он обнаруживает, хотя я нет, потому что не прошло и двух секунд, как он обхватил мое запястье, убирая мою руку со своего члена.
— Эй, я хочу этого, — ною я.
Он отталкивается от стены, не оставляя мне выбора, кроме как отступить, когда его горящие глаза впиваются в меня.
Его интенсивность почти ошеломляет. Но знание того, что одно движение моей руки или прикосновение моего языка станет его погибелью, означает, что я держусь стойко, бросая ему вызов — умоляя его — показать его худшее.
— Ты моя. Скажи мне, что ты моя, — требует он, его голос низкий и ужасающий.
У меня пересыхает во рту, когда мои губы приоткрываются, чтобы ответить.
Возможно, я уже говорила это сегодня вечером, но это было, когда он прикасался ко мне, играл на мне, как музыкант на своем инструменте. Прямо сейчас он спрашивает, когда у меня почти все в порядке с головой. Если не обращать внимания на алкоголь и желание, текущие по моим венам.
Не сводя с него глаз, я облизываю губы и говорю ему правду. Я чувствую это всей душой.
— Я твоя, Тео. Каждый дюйм меня.
