Омерзителен.
– Моя маленькая жена принесла мне чай…Подойди. Подай мне его в руки.
Эрдэнэ налила в пиалу светло-коричневую жидкость.
– И себе налей. Выпьем вместе. Этот чай расслабляет и заставляет сердце биться быстрее.
Дрожащими руками налила и себе. Что ж…если придется, они выпьют это вместе.
– Садись вот здесь.
Показал на подушки рядом с собой. Преодолевая гадливость, присела на краешек.
– Говорят, ты красиво танцуешь…станцуешь для меня?
Кивнула и посмотрела на его руку с пиалой.
– Без одежды.
Прикусила щеку и снова кивнула.
– Сейчас.
И кивнул на середину комнаты.
– Хочу посмотреть на свою жену.
Медленно встала, потом повернулась к нему и с нежной улыбкой тихо спросила.
– Мой муж и господин не выпьет чаю? Он остынет и его вкус пропадет…
– Робкая, заботливая. Конечно, выпью. Но этот чай пьют холодным. Я успею насладиться твоей прелестью.
Вся кровь отхлынула от лица, казалось, она превратилась в камень…Всего мгновение на раздумья, и сокрушительный удар в грудь опрокинул Сансара на спину. Эрдэнэ прыгнула на него, как маленькая пантера, схватила свою чашку и влила в задыхающийся рот Сансара отравленную жидкость. Отшатнулась назад.
Но взгляд отвести не могла, пока Сансар корчился и синел, хватаясь за горло и за грудь. Смотрела, пока он не застыл, глядя стеклянным взглядом в потолок. Тогда она стянула с себя всю одежду, оседлала мертвое тело и громко закричала.
– На помощь! Кто-нибудь! Спаситеееее!
В комнату влетели слуги и стража. На нее набросили накидку, позвали врачей. Какое-то время возле тела Сансара толпились люди, пока человек в очках, с длинной бородой не встал с колен и не сказал совершенно обыденным голосом.
– Он мертв. Остановка сердца.
Говорил он это Эрдэнэ, глядя ей в глаза.
– Примите мои соболезнования, госпожа Сансар. Вы хотите провести вскрытие…
– Нет! – ответила четко и ясно, – По нашим обычаям, если нет подозрения в насильственной смерти, то вскрытие мы не проводим. У вас есть подозрения, доктор?
– Нет, госпожа.
И глаза сузились под толстой оправой очков. Сердце Эрдэнэ забилось сильнее. Как будто врач говорил совершенно не то, что думал. Он вышел вместе со своими помощниками, а Эрдэнэ осталась стоять посреди комнаты, тяжело дыша и сжимая пальцы в кулаки.
Где-то снизу послышались крики и сильный шум, как будто что-то взорвалось…
Албаста дрожала от предвкушения. Давно у нее не было такого азарта, давно не пробирала дрожь до печенок. Все эти мальчики, бесконечная череда членов, пальцев и языков. Без лиц, имен, адресов. Просто ходячие куклы со сроком годности. Они надоедали ей так быстро, что она не успевала запомнить их имена. Иногда надоедали в первый же секс, и она утилизировала ненужный биомусор. Продажные швали, которые ничего из себя не представляли и только бесили ее своим раболепием и подхалимажем. Они все хотели ее использовать.
А такого адского возбуждения она не ощущала с времен…Черт. Она давно запретила себе вспоминать о проклятом Хане. О сукином сыне, вонючем ублюдке, которого ненавидела до адской паники, до истерических конвульсий. Ненавидела, но и не забыла, как до обморока его хотела. Как при одном взгляде на него у нее пульсировало между ног и швыряло в липкий похотливый пот.
То же самое она ощущала и сейчас. Ее буквально трясло, когда она смотрела на этого огромного, страшного убийцу. Как он дрался. Давно она не видела такого совершенства, такой мощной агрессии, такой тактики ведения боя и бесстрашия, как будто смерть не имела для этого человека никакого значения. Как будто у него с ней своя сделка, и он точно знает, что сдохнут все кроме него…даже ее аллигатор, которому он выколол глаз. Животину уже спасли, и аллигатор будет жить…Но ее сейчас больше волновал этот мужчина.
Она смотрела, как он трахал эту сучку, и кайфовала от одного осознания, что отдала бабу проклятого Дугур-Намаева этому жуткому чудовищу. Она сохранит эти видео и отправит потом в подарок Хану. Пусть смотрит, как дерут его сучку, пусть кусает локти, пусть рыдает кровавыми слезами. Но кайф смешивался с какой-то злостью. Она уже жалела, что подарила Вепрю эту шлюху. Надо было отдать ее на потеху цирковым уродам, а не ему. Албаста хотела, чтоб Вепрь трахал ее, а не свою игрушку. Только обычно награда за хороший секс – это девочки, выпивка, жратва и вместо клетки комната. И она не могла пока что претендовать на исключительность, да и не хотела. Это могло показаться слабостью с ее стороны.
Но она готова была разделить с Вепрем даже свои покои. Представила, как по утрам его огромное тело контрастирует с ее красными простынями, и задохнулась от возбуждения. Какого хрена все это должна получать эта шавка?.. Хотя, судя по ее виду, никакого удовольствия она не испытала. Он трахал ее, как взбесившееся животное, и если у него там между ног все так, как обещал перекупщик, то белобрысая сучка еще долго не сможет сесть и ходить. Интересно, у него больше, чем у Хана? Он нанес ей травмы, заставил ее корчиться от боли?
Ничего, Албаста прямо сейчас сможет сравнить. Немой ублюдок будет развлекать и ублажать ее часами. Пока у него не онемеют руки, язык и член. Ухмыльнулась довольная своим мыслям и ощутила, как отвердели ее соски и клитор. Целая ночь блаженства, кайфа и унижений для чудовища со шрамами.
Она завела его в свою спальню, включила приглушенный красноватый свет и уселась в свое любимое кресло.
– Раздевайся, живодер. Хочу видеть, что именно я купила и не зря ли потратила деньги. Давай. Покажи мне, за что я заплатила. Может быть, у тебя там крошечный стручок, и я верну тебя обратно перекупщику. Станцуй для меня стриптиз, красавчик.
Вместо ожидаемого стриптиза уродливая, покрытая шрамами махина разорвала грязную майку, выдернул ремень из кожаных штанов и вместе с трусами содрал вниз на щиколотки. Она охнула и подалась вперед, уставившись на его огромное орудие. Нет, пенис Вепря не стоял…был вялым и все равно огромным, как шланг, увитый венами и спрятанный в копне черных волос над увесистой, тяжелой мошонкой. У Албасты все сжалось внутри, выкрутило внутренности, и по внутренней стороне бедер потекла влага. Она буквально изошлась соками, представив себе, как это огромное орудие ворвется в ее влагалище и растянет его до треска. Еле сдержалась от стона нетерпения.
– Пусть он встанет. Подрочи его.
Кивнула на член и облизала губы, поерзав в кресле и ощущая, как вся кровь прилила к промежности. Огромная лапа мужчины легла на
