ствол, обхватила его и повела вверх-вниз, двигая крайнюю плоть. Он не закрывал глаза, смотрел на нее непроницаемыми черными безднами. Очень пугающими и страшными. Потому что она не могла прочесть их выражение. Он смотрел и дергал рукой. С его ноздрей вырывалось сопение. А Албаста восхищенно смотрела, как мощь под его рукой наливалась, росла, вытягивалась в огромный ствол с ярко-бордовой головкой. Ничего подобного она раньше не видела. Он великолепен. Он прекрасен. Она до безумия хочет его везде. Она бы даже взяла его в рот и исступленно сосала. Такого желания не возникало никогда, а сейчас она буквально изошлась слюной.
– Жеребец… – восхищённо пробормотала и схватила себя между ног. Не в силах утерпеть и в то же время желая унять адский зуд. – Открой рот и мне свой покажи язык.
Застыл на какое-то время. Она даже увидела, как он сделал какое-то движение языком во рту. А потом открыл рот и вытянул язык вперед. Длинный, широкий. Он сделал им характерные движения, подергивая самым кончиком вверх-вниз, и она застонала, сильнее сжав себя, почти до боли, так, чтоб немного сбить возбуждение, иначе ее могло сотрясти в оргазме еще до того, как этот ублюдок к ней прикоснулся, а это было бы позором.
– Приползешь ко мне на коленях, оближешь мои ноги, а потом поработаешь своим языком на моем клиторе и трахнешь меня им, пока я не кончу. Вылижешь меня, Вепрь. Очень старательно, очень. Чем быстрее кончу, тем больше ты получишь. Чем больше раз кончу…ну ты понял, раб. Ты сможешь стать здесь королем. Но придется потрудиться.
Усмехнулся и прищелкнул языком, заставляя ее восторженно дернуться и сбросить туфли, и сдернуть трусы вниз, на пол. Задрать ноги на поручни кресла. Раздвинув их широко в стороны, подставляя его взгляду свой гладко выбритый лобок и большие половые губы, мокрые от влаги.
Ее эрогенной зоной были пальцы ног и ступни. Иногда она заставляла своих любовников часами вылизывать ей ноги. И одна мысль, что этот наглый Вепрь будет ее всю лизать, сводила ее с ума.
– Свяжите ему руки и ноги на цепь. На всякий случай, Вепрь…пока я не начну тебе доверять.
Пожал огромными плечами, показывая, что ему плевать. Ее возбуждало даже то, что он не говорит. Его молчание было лучше любой болтовни. Ей до адского безумия хотелось тереться всем своим телом о его шрамы. В нем будоражило буквально все.
– Убеди меня, что ты не опасен, и я освобожу тебя.
Покрутила ключом от цепей у него перед глазами и спрятала ключ к себе за корсаж платья.
Слуги вышли вместе с охраной. На ее руке есть браслет. Если что-то пойдет не так, она нажмет кнопку, и включится сирена во всем этом помещении. Вся охрана будет здесь…Так что ей нечего бояться. Впрочем, что он может сделать со связанными руками и ногами. Кроме как трахнуть ее.
– На колени и ползи ко мне.
Отрицательно качнул головой и сделал несколько шагов к ней. Вместо злости она ощутила восхищение. Ублюдок не хочет ломаться. Что ж, ей это нравится. Надоели раболепные слюнтяи.
Но на колени ему встать придется…И она с наслаждением смотрела, как Вепрь опустился перед ней на пол. Как склонился к ее ногам, и его длинный шершавый язык коснулся ее пальцев на ногах.
Все тело пронизало невероятной дрожью, и ей показалось, что она вот-вот кончит. Ее клитор буквально разрывало от похоти. Запрокинув голову, она тихо постанывала, пока он вылизывал ее пальцы, ее икры, лодыжки, поднимаясь вверх.
Распахнула ноги еще шире, подалась бедрами вперед. Рука нащупала пульт от огромного телевизора. Ей захотелось посмотреть, как он дерет эту шлюху. Как его зад ритмично и жестко двигается позади нее. И послушать ее жалобные стоны, пока он будет вылизывать ее набухшие складки.
Камера выхватила клетку. Она смотрела то на экран, то на лысую покрытую шрамами голову, на пляшущий на ее бедрах язык. Он тоже посмотрел на экран и оскалился, снова возвращаясь к своему занятию. Албаста ударила себя по промежности, чтобы сбить подступающий оргазм, и зашипела от боли. Немного трезвея и тут же содрогаясь от новой волны возбуждения. Удары не помогали, а только заводили еще сильнее.
Ей нравилось, как он грубо ставил раком эту суку, как рвал на ней трусы, как вонзился в нее сзади…Все нравилось и бесило одновременно. Нужно будет от нее избавиться. Пусть трахает только ее – Албасту. Пусть станет ее любовником. У нее давно не было постоянного мужика. Она наслаждалась сценой животного секса, подмахивая бедрами в жалобном ожидании, пока язык коснется ее плоти…
Пока камера не выхватила его лицо. Она не сразу поняла, что ее насторожило. Приблизила картинку, поставив на паузу. Все ближе и ближе. Задыхаясь от ощущений того, как язык Вепря поднимался все выше и выше. Пока не увидела…слезы на щеках зверя. И его…полупрофиль. Фрагмент, где нет шрамов и увечий. Она подалась вперед всем телом, вцепившись в поручни кресла и чуть не заорала, узнавая… в ту же секунду она ощутила адскую, невыносимую боль в промежности. Режущую, ослепительно дикую. Она заорала и опустила голову вниз. Ее ноги заливало кровью, а между зубов проклятого больного ублюдка, которого она узнала, было зажато ребристое лезвие, перепачканное ее кровью. Хотела нажать кнопку на браслете, но он перехватил зубами ее руку… и с ее губ сорвался нечеловеческий вопль боли и ужаса.
Теряя сознание, она видела его лицо с оскаленным ртом.
– Добро пожаловать в ад, сука! Ты меня узнала? Я пришел, чтобы отправить тебя прямиком в бездну! И еще…даже если бы я решил оставить тебя в живых, ты бы больше никогда не смогла кончить…Но ты сдохнешь в диких муках. Я тебе обещаю!
* * *
Озверевшие, обезумевшие циркачи были самыми страшными палачами своим многолетним мучителям. Они безжалостно уничтожали обслугу и охранников. Стоило Тархану и Беркуту ворваться в помещение цирка со своими людьми, как началась вакханалия смерти. Осатаневшие от долгих лет издевательств несчастные изувеченные люди кромсали своих палачей.
Хана больше не волновал никто из них. Он отдал жертвам их истязателей, и никто не накажет их лучше…А сам шел за Сансаром. За этой вонючей мразью, который сдохнет следующим, сдохнет страшно, как и его напарница. Перед тем как выйти из спальни проклятой суки, он прополоскал рот водкой, которой было в избытке в этом доме, и бросил взгляд на истекающую кровью тварь, висящую на его цепях головой вниз, привязанную к балке под потолком. Той самой, к которой
