Даёт мне сумбурно ещё несколько инструкций.
- Там все написано...
Двери распахиваются, конвой выводит Мансурова. Чуть потрепанного, с запекшейся порванной губой. Разбитой бровью.
Он встречается весёлым взглядом сначала с Зольниковой, потом с Лазаревым.
Его передают питерским. Конвоиры отдают документы одному из них и уходят.
- Наручники снимите, - распоряжается Мансуров.
Тянется, с кайфом распахивая освобождённые руки.
- Жизнь, сука, хороша, да Диляра? - дразнит Зольникову. - Люблю ее жить!
Смачно прикуривает сигарету. Закатывая глаза от удовольствия, выпускает дым в нашу сторону.
- Дочери моей скажи, что я люблю ее, - бросает Лазарев.
Ловлю боковым зрением, как он мгновенно вытаскивает ствол из кобуры, прицеливаясь в Мансурова.
Рывком увожу его руку вверх.
Выстрел!
Все в шоке замирают.
- Воу! - ухмыляется Мансуров. - Это было бы эпично. Но... не судьба.
- Ты чего сделал сейчас, Ершов?? - шепчет Лазарев.
- Не таким образом.
- Ершов... ты чего сделал, а?!
- Я защищаю то, что любит Божена. Вам придется это принять.
Опережая бегущую охрану, Зольникова быстро надевает на Лазарева наручники сама.
- Все! Мы сами. Задержан! - отшивает она их. - У полковника аффект, он не в себе... Стрелял в воздух. Гордей, созвонимся. Иван пока с Вами.
Сует мне в руки пустую визитку с номером.
Уводит его поспешно в их подземное царство.
Правильно...
Этим путем я ходил. Сначала диагноз. Потом снятие обвинений в связи с недееспособностью. Потом лечение. Потом, запрет на работу и должности, но... свобода. Я желаю этого пути Лазареву. Это самый мягкий вывод из игры.
Минус - не сможет дать показания против Мансурова.
Но зачем лично мне его показания? А "снайперская винтовка" тут я...
Курю на крыльце, наблюдая за Мансуровым.
- Тоже будешь стрелять, Ершов? - пренебрежительно дёргает бровями.
- Неа... Я своё отстрелял. Свободу люблю, тайгу...
- Говорят, у тебя моя кукла - провоцирует теперь меня. - Пусть собирается домой.
- Сначала найди.
- Пришлю ей цветы! - подмигивает мне цинично.
Цветы... Белые розы… Я сразу вспоминаю о том, как он похитил ее. Был какой-то нейротоксин на шипах.
Теряя ко мне интерес, деловито даёт распоряжения своим "галстукам".
- Мяса хочу. Бифштекс с кровью. Отвези меня в Мишлен...
Набираю Зольникову.
- Диляра, это Гордей. Можешь говорить?
- Могу.
- Для нашего общего дела мне нужна локация тачки нашего общего друга и то, что было на шипах, в гримёрке... Можешь достать?
Пауза.
- Жди…
Через минуту перезванивает.
- Могу достать.
- Какой будет эффект?
- Спутанное сознание, потеря координации, вялость, подавление воли, потеря памяти.
- Нужно прямо сейчас.
Пауза...
- Сделаем. Жди.
Через сорок минут она мне приносит маленький шприц в пакете. Там капля густой жёлтой жидкости. И телефон с сигналом трекера.
- Засветишься с ней - посадят. Если что - скидывай. Для действия достаточно попадания нейротоксина в сеть капилляров. Действие плавное. Сразу не рухнет.
- Понял. Где взяла-то?
- Не знаю. Старшие достали.
- Здесь хватит?
- Хватит.
- Тачку свою он от маячков чистит быстро. Поэтому, если хочешь успеть, то это сегодня. Стоит она здесь недалеко, на корпоративной подземной стоянке. Ему перегнали из Питера. Вот, держи пропуск. Записи с камер над машиной мы уберем.
- Понял. Спасибо.
- Какие планы, Гордей? - хмуро.
- Да... на охоту поеду.
- Точно справишься?
- Дурное дело нехитрое. Это спасать тяжело… За девочкой моей присмотрите.
- Береги себя. Трофеев не привози... Нужна будет помощь или прикрытие- звонить только по этому телефону.
Я покупаю маленькую белую розу с густой зеленью по стволу, с самыми колючими и частыми шипами. Прошу ее обрезать покороче.
Заезжаю на подземную стоянку, ищу его тачку.
Тусклый свет, серый бетон и разметка на полу.
Паркуюсь напротив, пропуская одно парковочное место между нами, гашу фары.
Надев перчатки, из шприца выдавливаю равномерно на шипы токсин.
Вставляю розочку в ручку двери водителя под наклоном, чтобы не бросалась в глаза. И возвращаюсь в машину.
Где-то через час вижу, как на подземную стоянку въезжает тот самый фургон.
Выходит Мансуров, общается со своими людьми.
Открываю окно...
- …Ну всё, на созвоне, - смотрит он на часы.
Идёт по проходу, фургон разворачивается, делая круг мимо наших машин и едет на выход.
Звонит кому-то по телефону, прижимая его к уху, второй рукой шарится в кармане. Жмёт на брелок, его тачка чмокает в ответ, мигнув фарами.
Хватается за ручку.
- Блять! - дёргается как ужаленный. - Перезвоню.
Смотрит на пальцы, на ручку. Оглядывается и трёт пальцы друг о друга.
За бутон выдергивает розу, рассматривает.
- Что за нахуй?
Швыряет в сторону. Садится за руль, запускает двигатель. Лица его не вижу. слишком мало света и фары слепят.
Насколько плавное действие, интересно мне знать? Просто авария меня нихера не устроит… А если поймет, что происходит и позвонит своим? Не. надо ускорять!
Врубаю дальний свет, ослепляя его.
Он коротко бьёт по сигналу.
Не реагирую. Иди сюда...
- Эй! - высовывается из окна. - Выруби фары.
Выходит из машины. Прикрывая глаза рукой идёт в мою сторону.
Покачнувшись, сбивается с шага.
- Какие-то пробле-е-емы у Вас? - словно преодолевая проблемы с дикцией.
Щурясь ослепленно вглядывается в мой профиль.
Хватается рукой, опираясь на мою тачку. Поворачиваюсь к нему.
- Есть одна...
Глава 50 - Всё…
ВНИМАНИЕ! Глава содержит элементы жестокости и психологического насилия на глав гадом. Чувствительным и милосердным девочкам читать одним глазом по диагонали ;)
- Привет тебе от Ольги, - разговариваю с Боженой по Ольгиному спутниковому телефону. - Как ты долетела?
По телефону ее шепот, к сожалению, разобрать невозможно, так как не видно артикуляцию. А видео я включать не хочу.
- Ты напиши мне всё, ладно? Не напрягай связки. Что?? Варг? Сбежал, подлец, по волчицам. Весна… Но ты не волнуйся. К лету я его найду. Скучаю… - понижаю голос.
У неё будет долгая реабилитация...
Я считаю, что это к лучшему, сейчас, пусть будет там, пока меня нет в городе. У меня одни сборы, потом еще… А вот потом я возьму отпуск и…
- Ну, давай, уже, - присаживается Ольга перед сидящим у голого ствола лиственницы Мансурова. - Очухивайся, а то неинтересно...
Прижигает ему смачную пощечину.
- Хватит симулировать.
Дрожа посиневшими губами вяло открывает глаза.
Ольга возвращается ко мне на поваленный ствол, к нашему небольшому костру, разведенному у берега реки. Это та самая река, с подъебкой. Где бьют горячие ключи и бродит вверх-вниз уровень воды. Там, ниже по течению, именно в нее провалились Бедолага, Радио и Честный. Ледяная шапка уже обрушилась и лёд сошел.
Кое-где на проталинах - подснежники.
Именно по это речке я и привез в лодке нашего "любимого общего друга".
- Ершо-о-ов...
Встряхивается. Дёргает руку, прикованную к стволу.
- Как ты там говорил, Мансуров. Любишь жить эту жизнь? Люби и смерть умирать.
У Ольги винтовка. У меня - ее охотничья двустволка.
- Всё-таки будешь стрелять, Ершов?
- Размечтался... Не, не буду. Сказал же, свободу люблю, тайгу...
- Чем воняет? - принюхивается он.
- Тухлятиной... - подкидывает веточки в костер Ольга, стреляя взглядом над головой Мансурова.
Там две освежеванные гниющие тушки зайцев.
- Шатун тут шастает. Оголодавший... Яростный... Дерет все, что встречает.
