- Су-у-уки... - шмыгает носом Мансуров, с усилием тряся ствол.
- Нет. Это лиственница, - объясняет ему Ольга. - Которую каждую весну тут затапливает на метр примерно. Лиственница содержит камедь. И при соприкосновении с водой из за этой штуки ствол ее каменеет. Так что можешь даже не пытаться. Ее и топор не любой возьмёт.
Он начинает дергать пластиковую стяжку на руке.
- Нанокомпозит, прочность на разрыв как у стали, - ухмыляюсь я. - Только спец инструмент... Это Зольников Иван тебе подарок передал из СОБРа. Единственное, что ты можешь сделать, чтобы освободиться - отгрызть себе кисть. Будешь пробовать?
Расслабляясь, Мансуров, улыбается, глядя в небо.
- Молишься? - разглядывает его Ольга. - Правильно...
Переводит на неё взгляд.
- А я тебя знаю. Ты Ольга Маменко. Снайпер. Ты в розыске. У тебя сына посадили на двенадцать лет. А ты расстреляла всех, кто его подставил.
- Было дело...
- Я могу твоего сына освободить, - вкрадчиво.
- Ой! Нас таки торгуют, Гордей. Держи карманы шире.
- Зря иронизируешь! Я могу за пару месяцев назначить виноватым другого человека, а его оправдать. Двенадцать лет ему сидеть...
- Уже восемь.
- Восемь! Целая жизнь.
- А мне чего предложишь? - усмехаюсь я.
- Тебе - новую жизнь. Бабки, Гордей. Большие.
- Сколько?
- Ну... - бросает взгляд на Ольгу. - Такие суммы озвучивают только тет-а-тет. Тебе хватит до конца жизни. Десять Божен себе купишь. Своих собственных.
Смеясь, переглядываемся с Ольгой.
- Ты думаешь, мы люди? А мы звери... - оскаливаюсь я. - Думаешь, будешь нам тут что-то предлагать? Да мы сами все у тебя отнимем, что захотим, понял?
Ольга разглядывает в оптический прицел противоположный берег реки.
- Я своего сына сама посадила, дурачок, - улыбается она. - Выбирала - то ли грохнуть вместе с остальными, то ли... Вон он! - резко встает Ольга, показывая рукой на тот берег реки. - Ну... Сторона не подветренная. Тухлятины не много. Искать пару часов тебя будет. Удачи не желаю.
- Стой-стой-стой-стойте! - панически вращает глазами. - Ольга, ты же верующая. Ты же постриг приняла!
- А мы тебя с Богом и оставляем, Алишер. Хочешь, молись, хочешь, запястье грызи.
- И потом бегом, по ночной тайге километров шестьдесят, - добавляю я. - Без компаса... Без еды... Без огня... Как Божена бежала. От отчаяния.
- Ее Бог спас, может и тебе поможет. На всё его воля! Пойдем, Гордей...
- Стой, Ершов! - срывается его голос. - Давай, я признательные показания дам! На камеру.
- Вот! Это уже интересное предложение.
Включаю камеру.
- Поехали... Все по эпизоду с Боженой с самого начала. Потом, все по эпизоду Зольниковых. Кратко, по делу, с обличающими фактами, которые можно доказать.
- Слово дай, слово офицера, что доставишь меня в Москву! Живым и невредимым!
- Даю слово.
- Я - Алишер Омарович Мансуров... В трезвом уме... Хочу дать признательные показания...
Сорок минут мы пишем признания ублюдка. Я снимаю только лицо, стараясь, чтобы его поза и лишние детали не попали в кадр.
Сердце моё стучит от боли, и хочется с ноги разъебать ему морду.
Но сцепив зубы, я дышу глубоко и не перебиваю.
Батарейка садится.
- Все доступы-пароли мне от своих информационных бомб, которыми шантажируешь верхушку. Принцип и время их “детонации”. Быстро.
Отдаю ему телефон. Вбивает трясущимися пальцами.
Похуй мне на те взрывы... Но отдам Зольниковой, может, ей надо. Пригодится во внутренних расследованиях.
Отдает телефон. Сохраняю все.
Где-то вдали слышится рёв медведя.
Ольга закидывает угли снегом.
- Всё!... - нервно дёргается он. - Все, теперь ты можешь меня засадить на пожизненное. Отцепи меня отсюда.
- Пойдем, Ольга, - поднимаюсь я.
- Эй! Ершов! Ты слово офицера давал...
- Ты опять со мной как с человеком разговариваешь, - прикуриваю сигарету. - А я же предупредил... ты - с равными здесь. Такими же хищниками.
- Ты слово давал! Ты не человек чести, Гордей?!
- Человек я с людьми.
- Так и я человек, Гордей! Обо всем же можно договориться!
- Ты моей девочке слово давал, что если она хорошо танцевать будет, вернёшь её отцу. Сдержал слово? Какой же ты после этого человек?
- Сука... Сука! Тварь! - сдают у него нервы.
Дёргает ствол. Руку. Ерзает, упираясь ногами и совершенно бессмысленно суетится в панике.
- Грызи руку, майор, грызи... Ещё успеешь, может.
- Нахера ты это писал тогда?!
- Пусть будет, вдруг ты живучий. Мы же тебе шанс оставляем. Медведь же редко жрет сразу. Он тебя порвет и гнить оставит. А сам зайцев тухлых сожрёт. И будет тут кругами ходить, пока ты не "приготовишься" должным образом. Поэтому, шанс выжить и сбежать у тебя есть. Видишь, какие мы добрые звери? Почти как ты...
- Ершов! Я не был с ней жесток никогда, слышишь?
- Ахах... - закрываю глаза, пытаясь сдержаться и не убить его прямо сейчас. - Так и я милосерден...
- Уходим, уходим! - тащит меня Ольга.
Молча идём.
- Ольга! У меня есть другое предложение! - орет нам в след. - Ершов! Вернись! Мне есть что продать тебе!
- "Ничего на свете лучше не-е-ету, чем бродить друзьям по белу све-е-ету!" - поет Ольга.
Рассматриваю подснежники. Они такие же белые, хрупкие и изящные, какой Божена была на сцене.
Присаживаюсь...
Слушая издали вопли Алишера, делаю несколько фоток цветов. Отправляю Божене.
"С тобой правда все в порядке?" - пишет она.
"Лучше, только рядом с тобой".
"А что вы делаете там, у Ольги?"
"Помнишь, ты говорила, что хотела бы привязать хищника, сидеть рядом и чувствовать себя в безопасности? Мы привязали. Навсегда. Ты можешь больше ни о чем не переживать и чувствовать себя в безопасности".
Отправляю.
"Спасибо... "
- Все, сдохла батарейка, - отдаю Ольге.
- Придем, генератор врубим, подзарядим.
Разворачивается к реке. Опирает винтовку на раздвоенный ствол, смотрит в прицел. Мягко взводит...
- Хочешь испортить ему всё веселье?
- Нет. Страдание очищает... Негоже такую грязную тварь к Богу отправлять. Но медведя-людоеда я отпустить не могу.
Ждёт минут десять. Периодически разминая пальцы и встряхивая кисть.
Выстрел.
- Всё...
Эпилог
Божена
Саундтрек:ЕленаВаенга-Тайга
- Вот прямо здесь и высадить? - озадаченно оглядывается пожилой таксист. - Посреди тайги?
Киваю ему с улыбкой.
Он читает вывеску на воротах. "Нервно-психиатрический пансионат". Ворота закрыты и опечатаны.
- Здесь же нет никого. Даже телефон не ловит.
- Не волнуйтесь. Меня встретят, - шепчу я.
- Кто? Волки?
Надеюсь, что один волк - точно! Варг бродит где-то рядом...
- Как же я тебя тут оставлю одну, дочка?
- Вон... - показываю рукой в лобовое. - Это за мной.
Там Ольга с подросшими щенками.
- А ну, другое дело, - успокаивается он.
Выхожу из машины, надеваю рюкзак на плечи.
Молча обнимаемся с Ольгой.
Собаки, виляя хвостами, обнюхивают.
Присаживаюсь на корточки, тискаю по очереди задорные радостные морды.
- Ну как ты? - отстраняясь, разглядывает меня Ольга.
Киваю.
- Хорошо, - шевелю губами.
- Когда петь начнёшь?
Пожимаю плечами.
- Тебе очень к лицу улыбка.
Смущённо растрепываю волосы. Виски и затылок мой бриты, а шапка из пышных кудрей убрала из моего образа "драму", добавив лёгкости. Мне нравится...
Я учусь наслаждаться всем. Новыми вкусами, новой музыкой, новыми образами. И я готова учиться наслаждаться собственным телом... Оно немного округлились и стало более женственным. Но вместе с этим упал болевой порог и выносливость. И ладно... Что мне "выносить"?
