да так, что синяк точно появится.
–Пусти…
– А если нет? Побрыкайся, люблю диких кобылок.
– Тебя из хлева достали? Что за сравнения – киса, кобылка?
Не знаю, откуда я брала силы, чтобы язвить в ответ. Но молчать и показывать страх не могла и не хотела. Мутные глаза Грека зацепились за мои губы, а меня от мысли, что он может сейчас меня поцеловать, замутило.
– Пошли, нас ждут.
С первого этажа отлично было слышно громкие крики Тараса и мат Бритого. Грек хихикнул на очередную фразу своего хозяина и совсем не ласково протолкнул меня в дверной проём.
– …я чуть не сдох, какие, на хер, долги?
Тарас обернулся на последней фразе, а я не смогла сдержать вздоха облегчения. Живой. Здоровый. Красивый.
– Сонь, ты нормально?
– Да. Всё нормально, – с силой дёрнула рукой, пытаясь высвободиться из захвата Грека, – пусти уже.
– Отпусти, Вить, – махнул рукой Бритый, – пусть попрощаются.
Я кинулась к Тарасу, к тому, которого хотела одновременно убить и крепко обнять, чтобы снова вдохнуть его запах и успокоить душу.
– Всё хорошо, родная, всё хорошо, – Тарас крепко прижал к себе и стал поглаживать по спине. Я же уткнулась ему в грудь, слушая сердце, пытаясь хоть на малую долю времени не думать о том, где мы и что будет дальше. – Тебя не тронули?
– Нет, только угрожали.
– Ублюдки… Бритый, уговор был. Отпусти нас.
– Был, но я передумал. Ты утопил мой байк…
– Меня чуть не грохнули…
– Не грохнули же, – я отняла голову от груди Тараса и стала переводить взгляд с одного на другого. – Ты не явился вовремя, и я почти уверен, что побежал за помощью.
– Это не так…
– А мы проверим. Красотуля, тебе придётся ещё нас потерпеть, – Бритый поднялся и кивком головы указал Греку на меня. Тот не стал себя долго ждать и грубо вырвал из рук Тараса.
– Пошли, сучка, нас ждёт приятная поездка.
Грек обхватил талию рукой, зная, что Тарас смотрит на него, сжал мою грудь. Рёв зверя прогремел на всё помещение. Попытавшись кинуться на Грека, Тарас получил удар с ноги в живот от главаря и упал на колени. Дикий ржач над моим ухом был последней каплей. Я не думала. Вспомнила, как учил папа бить по колену, а потом ребром ладони по кадыку. Грек отпустил меня, осел на пол, сжимая горло, пытаясь сделать вдох.
– Ух, какая бойкая! – ещё удар с ноги прилетел Тарасу. – Смотри, как твой дружок корчится…
Бритый снова хотел нанести удар чоппером, но тут свет во всём доме погас. В разбитое окно влетело несколько кирпичей, и комната наполнилась угарным газом.
– Всем оставаться на своих местах!
– Лечь на пол! Не дёргайся!
Дикий кашель выворачивал лёгкие, сгибая пополам. Я присела на корточки, прижимая ладонь ко рту, стараясь глубоко не дышать. Сквозь серую пелену дыма в комнату стали врываться люди в чёрной одежде, в сферах на голове и с оружием наготове. Они грубо уложили всех на пол лицом вниз. Глаза от слёз перестали разбирать, где кто находится, а от кашля становилось в груди больно.
– Выведи её на воздух!
Никогда не думала, что чистый воздух такой вкусный! Я, словно рыба, хватала ртом кислород и не могла надышаться. И мне было наплевать на суету во дворе. Стоя у стенки, опираясь рукой, я дышала, одновременно пытаясь остановить слёзы от едкого дыма.
– Доча! Сонечка, иди ко мне, – руки отца обняли за плечи и притянули в любимые объятия.
– Пап…там…
– Да, я знаю. Пошли скорее от сюда.
– Подожди… кхм… Тарас… – я выдавливала из себя слова через удушающий кашель.
Папа уверенно вёл меня к своей машине, у которой стоял Сергей. Великан помог сесть на заднее сиденье, рухнул рядом, достал из кармана маленький фонарик и стал проверять глазницы, мерить пульс. Папа лихо стартанул с места, увозя от ужаса, который за малым не случился.
***
– Как ты себя чувствуешь? Я принёс сладкий чай.
– Горло саднит и немножко тяжело дышать, а так нормально.
Безумно хотелось спать, но больше в душ. Света к нашему приезду приготовила мою комнату. Карат, папин большой мастиф, как никогда ластился, поскуливал и старался всё время быть рядом. Пёс чувствовал моё внутреннее состояние, которое я пока не хотела показывать близким.
– Понимаю, эти бестолочи переборщили с дымовухой.
Папа поставил поднос на прикроватную тумбочку и присел на край кровати. Матрас тут же прогнулся под его весом. Слегка взлохматив волосы, он стал осматривать комнату, явно подыскивая слова.
– Помню, как перестраивал этот дом… Дел было уйма. И ты единственная, кто помогал. Воду носила, за Каратом следила. А как всё было готово, ультимативно заявила, что эта комната будет твоей…
– Мне она сразу понравилась.
– Так и понял… Эта комната всегда будет твоей, а ты всегда, в любое время можешь здесь жить.
– Спасибо, папуль, – подалась вперёд и крепко обняла его. – Люблю тебя.
– Сонь… Не хочешь узнать про него?
Папа внимательно всматривался в моё лицо, медленно поглаживая по плечам. А ведь хотела и безумно хочу!
– Ты просто скажи, что всё хорошо.
– Почти. Сейчас он в больничке, а потом его, как главного героя, – папа ухмыльнулся на последнем слове, – потаскают немного…
– В каком смысле?
– Даст показания, ответит на ряд важных следствию вопросов, и отпустят.
Чтобы не выдать своего волнения, потянулась к кружке с чаем. Но папа опередил. Подал в руки и снова уставился проницательным взглядом.
– Тех мудаков уже не отпустят. Загремят в места лишения надолго. Им за соучастие в госизмене чуть ли не пожизненное светит.
– Тарас… Он же с ними был. Его тоже могут?
– Могут, но не станут. Мы договорились, чтобы его чистеньким отпустили.
От облегчения не смогла спрятать улыбку. Папа кивнул и встал, делая несколько больших шагов по комнате.
– Ты мне лучше скажи: не передумала
