— Мам, — мне бы сейчас не чаю, а коньяку, но он делу не поможет, поэтому эта мысль остаётся лишь мыслью. И я задаю нужный мне вопрос. — Депрессия — это очень серьезно?
— Ну, это не совсем мой профиль. Но, да. Это серьезно. Они конечно тоже разные бывают. А к чему вопрос?
— А можно без вопросов? — уточнил я. Мама вздохнула.
— Можно, но чем больше информации, тем точнее ответ.
Я подумал, подумал и выложил все, что знаю.
— Как думаешь? Они могут ее бить?
— Сын, что творится за закрытой дверью, мало кому известно. — вздохнула мама.
— А если я поеду к ней, поговорю… Может, к себе заберу…
— Сынок, если она в депрессии, тут без медикаментов не обойтись. Ей нужно восстановиться, возможно, и с психологом проработать случившееся.
— Но ведь если ей будет хорошо, то все пройдет?
— Нет, милый. Это так не работает. Ты пойми, как бы хорошо сейчас с ней не обращаться, это не восстановит то, что у нее внутри перестало работать. Это нужно восстановить. Поэтому в больнице ей сейчас лучше всего.
— А я могу… Ну… Поехать к ней?
— Наверное. Но я не уверена, что она этому будет рада.
— Почему?
— Ну она девочка скрытная, а тут ещё и в состоянии депрессии. Она может даже не выйти к тебе.
— И что делать? — мне так хотелось, чтобы хоть кто-то сказал мне что-то конкретное.
— Ждать. Пока только ждать.
— И как долго?
— Ну, хотя бы до выписки. Илья, — мама положила руку на мои пальцы, что отстукивали нервный ритм по столешнице. — Я понимаю тебя, хочется знать все и сразу. Но спешка не всегда приносит результат. Наберись терпения.
Легко сказать, где его набираться то, этого терпения? Но в чем-то мама права. Если в нормальном состоянии Кареглазка от меня пряталась, то сейчас она точно не захочет меня видеть. Ладно, буду ждать. Похоже, это уже мое обычное состояние.
Я попрощался с мамой и уехал домой, она предлагала остаться на ужин, но у меня завтра контрольный зачет и нужно было подготовиться.
Мое настроение было на уровне плинтуса, не выше. Это не осталось незамеченным, когда мы обычной компанией собрались в столовой.
— Эй, Илья, — толкнул меня Стас. — Ты вообще слышишь, что я говорю?
— Прости, нет. Задумался.
— Капец просто, — возмутился Стас. — Ты и на днюху придёшь с таким настроением?
— Какую днюху?
— Швед, ты с Луны вернулся? — возмутился друг. — Всю неделю твержу, что у меня день рождения пятнадцатого, в воскресенье. Я сауну снял. Отдохнём, отметим. Ты ведь придешь?
— Да, конечно. Адрес скинь и время. Я буду.
— Только это, давай с нормальным настроением, ок?
— Я постараюсь.
Только сейчас заметил, что за столом нет Ники. Но комментировать не стал. Если у Стаса настроение приподнятое, значит, у друга все в норме.
Вечером, когда я уже собирался сесть в машину, меня окликнули. Обернулся, в мою сторону шел Скворец. В смысле, Скворцов.
— Привет, — поздоровался он.
— Привет.
— Ты ее нашел?
— А тебе зачем? — вскидываю подбородок. Чего он привязался.
— Просто интересно, переживаю за девчонку. Ты успокойся, я тебе не соперник. Просто она мне понравилась, как человек. Она… Я не знаю, светлая какая-то… и наивная, мне так кажется. Так нашел?
— Нашел.
— Я из тебя по слову вытягивать буду?
— Она в больнице.
— Все в порядке? — он действительно взволновался.
— Человек не может быть в больнице, если все в порядке, — съязвил я. — Жива, не покалечена… — а потом все же, признаюсь. — Депрессия у нее.
— Жалко девчонку, — и я видел, что он не врёт. — Ты, если общаться с ней будешь, привет передавай, пусть выкарабкивается из своего состояния.
— Я бы с удовольствием. Но не смогу. Телефон недоступен. А ко мне она навряд ли выйдет. Слушай, а может к тебе выйдет?
Капец, у меня по ходу крыша едет, раз я предлагаю такое ему. Скворец не задумываясь соглашается. И мы садимся по машинам, я еду впереди, так как город знаю лучше.
Я остался ждать на улице, освещенное фойе хорошо просматривалось отсюда, а меня Кареглазка бы не рассмотрела. Внутри на диванчиках уже сидели больные и те, кто их навещает.
Скворец подошёл к стойке, поговорил с медсестрой. Она позвонила и какое-то время ждала ответ, а потом что-то сказала Вове, они переговаривались несколько минут, и он направился на выход.
— Она не выйдет, — он подошел ко мне на улице. — Когда я стал настаивать, сказали, что она даже к родителям не выходит. Похоже, ей совсем хреново или под препаратами…
— И что делать?
— Да хз, — пожимает плечами Вова. — Ждать.
Ну вот, и этот туда же. Ждать. Сколько? Я готов, только сколько?
— Ладно, спасибо, — я протягиваю руку Скворцу, и он ее пожимает.
— Да не за что. Если новости будут — сообщи.
— Номер оставь, — прошу его и записываю продиктованный номер сразу в телефон, а потом делаю дозвон.
Мы прощаемся, Скворец уезжает первым, я ещё какое-то время сижу во дворе на лавочке. Мои мысли бродят в воспоминаниях. Я снова и снова прокручиваю в голове наши встречи и больше всего на свете жалею, что повел себя как последний мудак.
Время посещений закончилось, и территория больницы закрывалась. Меня попросили уйти.
Утро субботы я потратил на поиски подарка для Стаса, а потом поехал в клуб. Как всегда, заменял одни мысли на другие. Днём Стас прислал адрес сауны и время встречи. Я очень надеялся, что хоть завтра немного отвлекусь от угнетающих меня мыслей.
49
Илья
В сауне Стас снял большой зал, помимо парилки здесь был большой бассейн и зона отдыха с диванами и столом. Нас собралось восемнадцать человек, в основном парни с команды и пару друзей Стаса. Девчонок было только шесть, и то, только те, что пришли как вторые половинки своих парней. Настроения веселиться не было, но я старался не подавать вида, не хотел обидеть именинника своим хмурым видом.
Стас был, конечно, с Никой. Но вот была ли со Стасом Ника — вопрос. Она сидела какая-то отстраненная и не выпускала из рук бокал. Я иногда ловил на себе ее нечитаемый взгляд, но она его отводила. Может, поцапались? Нужно будет у Стаса спросить, подумал я.
Я зашёл в парилку, здесь было тихо и можно было не улыбаться, изображая веселье. Я просидел минут пять, когда ко мне присоединился Стас.
— Ты чего тут один, — устраиваясь на полке, уточнил друг.
— Уже не один, — ушёл от ответа. — А ты чего сбежал?
— Да так, — он пожал плечами.
— Ника странно себя ведёт. У вас все нормально?
— Если честно, то не очень, — признался друг.
— И что, разбежитесь?
— Нет. У нее в семье неприятности, съезжать она передумала, но тёрки, видимо, все равно есть. Вот она и ходит раздраженная. И все бы ничего, но она пьет.
— В смысле, бухает?
— Пока нет. Но бутылка пива или вино каждый вечер — это уже как ритуал… Я, честно, не знаю, что за фигня.
— А дома у нее что произошло?
— Не говорит. Говорит, не мое дело.
— Может, ну её…
— Нет, не могу. Что это за отношения, если я при первых неприятностях ее бросил… И я ж люблю её.
Мы замолчали. Я не знал, что сказать Стасу. Он вроде как взрослый мальчик, должен сам разобраться. Одно радует — она налево точно не ходит, а остальное… Наверное, Стас прав: бросать человека, потому что ему в этот промежуток жизни плохо — не выход. Ей поддержка нужна. Попарившись, мы вышли из парилки вместе и первым делом нырнули в бассейн. Гости веселились, эхо разносило смех парней и визг девчонок. Почти вся компания была в воде и только Ника сидела за столом.
Выйдя из воды и набросив на плечи полотенце, я пошел за стол. Взял пива и пил его маленькими глотками, наблюдая за веселящимся народом.
— Тебе тоже невесело? — спросила Ника, подсаживаясь ко мне.
— Нормально, — сухо ответил я.
— Я тебя не узнаю, Шведов, — вздыхает она. — Ты сейчас напоминаешь побитую собаку. Весь такой унылый и жалкий. Ты даже после Лизы своей так не выглядел. Ты был холодным, безразличным, эгоистичным, но жутко привлекательным мерзавцем. А сейчас… — я не перебивал ее монолог, мне, если честно, было плевать. — Сейчас ты жалкий.
