Ознакомительная версия.
– Ася, вы не похожи на других. Вы мне нравитесь.
– Благодарю. Следует вернуть комплимент. Но, маленькая леди, на этих хрустальных аллеях мне не хочется следовать этикету. Во фразе «Вы мне нравитесь» большими буквами написано «МНЕ», а не «ВЫ». Заботит ли вас, нравитесь ли вы мне?
Настя внезапно остановилась. Кусала губы, что-то лихорадочно обдумывала.
«Увлеклась, расслабилась. Ты говоришь с ребёнком, стыдно насмехаться над ним!» – приказала ясебе.
– Я хочу вас спросить.
– Спрашивай.
– Честно мне скажете?
– Клянусь.
– Вам не понравилась моя мама?
Клятвы клятвами, а мамы мамами.
– Что значит «не понравилась»?
– Не юлите!
– Я общалась с твоей мамой двадцать минут. Людей, которые с первого взгляда оценивают других людей, не уважаю. Нельзя человека понять за мгновения. Тем более человека, находящегося в исключительно тяжёлом душевном состоянии.
– Она хорошая.
– Верю. Что тебя беспокоит, Настя?
– На месте папы я тоже бросила бы маму, – неожиданно выпалила девочка. – Нет! – испугалась она собственных слов. – Я очень люблю маму, а он – шваль!
– Это очень важно!
– Что? – не поняла Настя.
– То, что ты сформулировала свою главную проблему и произнесла вслух. Сказала, и мир не рухнул. Хотя... Смотри, снег пошёл.
Ветра по-прежнему не было. Снег посыпал крупный – с фалангу моего пальца. Не кружевные снежинки, а бугристые сгустки. Снежинки, наверное, слепились в атмосфере, приближаясь к земле. Но и то, что сыпалось, планируя, выглядело романтично. Мы несколько минут молча наблюдали, как оледенелые ветки покрываются белым снежным пухом. Наверное, деревьям это очень вредно, ветки сломаются под тяжестью. Зато очень красиво.
– Тебе будет гораздо легче, – сказала я. – И пожалуйста, не называй папу швалью. Тебе не подходит плебейская лексика, ведь ты – маленькая леди.
– Правда?
– Совершенно точно.
– Я ему однажды в лицо сказала, он чуть не заплакал.
– Попроси прощения.
– Ладно. Ася, вы не замужем, да? Почему?
– Нет рядом человека, с которым стоило бы связать судьбу.
– Не встретился или вы с ним поссорились? – задала девочка точный вопрос.
– Поссорились.
– Из-за чего?
– Из-за глупости. Расскажу тебе, – вдруг решилась я, – только строго между нами. Можешь смеяться.
– Не буду, – пообещала Настя.
Но когда я в лицах пересказала дурное кино в жанре комедии положений, Настя не удержалась от хихиканья.
– Это очень важно! – подражая взрослому голосу, сказала девочка.
– Что?
– Что вы сумели с юмором рассказать про ситуацию, которая вас па2рит.
– Мучает, – автоматически поправила я. – Парят в бане. Ах ты проказница! Вернула мне мою мудрую мысль.
– Ага! – весело согласилась Настя.
– Не загордись. Но честно говоря, я не подозревала, что с двенадцатилетней девочкой можно говорить практически на равных. Замёрзла? Давай свой рюкзак, натяни поверх перчаток мои варежки. Мне не холодно, я люблю, когда руки дышат. Провожу тебя, двинули к твоему дому.
– Ася, а почему бы вам не написать Косте письмо?
– В Австрию, на деревню, названия которой не помню?
– По электронке, – удивилась моей тупости Настя.
– Это мысль! – Я даже остановилась, поражённая. – Почему она мне самой не пришла в голову?
– Потому что влюблённые глупеют, – приплясывала на месте девочка. – Когда я втрескалась в Сашку Петрова, у меня даже «тройки» появились.
– Прибавили шагу, – скомандовала я, – ты закоченела. Дрыжиков поймала?
– Ага. Я ещё про сайт хотела сказать...
Настя дала толковые советы, но сайту вряд ли суждено появиться без финансовой поддержки Кости. «А шулерские десять тысяч, которые привезла Лара и которые бабушка спрятала между старыми квитанциями платежей за квартиру? – вспомнила я. – Будет справедливо и логично, если деньги из бюджета радиостанции пойдут на создание сайта одной из передач. Ай да Настя, ай да умница!»
Около её подъезда я спросила:
– Хочешь, поговорю с твоей мамой? Объясню, что нельзя ребёнка использовать в качестве орудия возмездия.
– Нет, – покачала головой Настя. – Она не поймёт, только хуже будет. Спасибо, я сама.
Договариваясь снова увидеться, я нисколько не кривила душой. С Настей было интересно. Да и общение хоть с одним слушателем «Словарика» мне только на пользу.
Письмо Косте я писала две недели. Мысленно – каждую свободную минуту, за обедами и ужинами, в транспорте и на улице. Отстукивала на рабочем компьютере и на домашнем. Если бы писала от руки – испортила гору бумаги. В новогоднюю ночь, когда бабуля ушла спать, а родители привычно ругали телевизионные программы, я отправилась сочинять. Сочинять, набирать на клавиатуре, потом всё удалить, чтобы написать новый текст и его стереть... Десятки, если не сотни, вариантов, и ни один не годится. Я измучилась до такой степени, что уже подумывала, не выплеснуть ли крик души в одном предложении: «Ты меня истерзал, проклятый!»
Настя прихворнула, и зимние каникулы в Москве отменились. Я навещала Настю дома. Мама девочки, Нелли, к моей радости, отсутствовала. Безропотную домработницу-молдаванку звали Женей, как выяснилось. Я рассказала Насте, лежавшей в постели, но уже без температуры, какое громадное значение в прошлых веках придавалось правильному обращению с прислугой. Из всех умений, которые прививали девочке: читать, считать в пределах тысячи, немного рисовать, немного играть на музыкальном инструменте, болтать на иностранном языке (про науку флиртовать я умолчала), главный упор делался на воспитании руководящих – применительно к обслуживающему персоналу – качеств. Причём, как ни странно, отсекались стремления к грубому командованию. Что у древних греков, что в викторианской Англии, что у плантаторов Америки с негритянскими рабами, что у русских дворян – картина один-в-один. От прислуги зависит благополучие твоего дома, эти люди тебе подчинены, но гордость имеют. За них нужно нести ответственность как за ограниченных в правах детей, быть строгими, но внушать сознание защиты, которую ты обеспечишь. Хамское отношение к прислуге появилось в начале прошлого века, когда нувориши, сами в прошлом дети кухарок, брали на службу бедняков и тешились властью.
– Если хочешь, я тебе подскажу, в каких книгах про это написано, – сказала я Насте. – А пока, маленькая леди, говорите домработнице «вы», называйте её по имени, когда обращаетесь, прибавляйте «пожалуйста» при просьбе. Есть ещё в русской речи вежливая форма с отрицанием. Надо бы откопать её истоки. Как спросить или попросить с отрицанием?
– Не знаю, – хмурится девочка.
– Ты идёшь по улице, ищешь парикмахерскую, останавливаешь прохожего и спрашиваешь...
Ознакомительная версия.
