неудобно.
Женщины относились к такому с пониманием, ведь они сами проделывали это. Но для мужчины это может стать шоком с последствиями для либидо. Кроме того, вопросы гигиены никто не отменял!
Флора у девочек и у мальчиков разная и на болезни реагирует по-разному, а передать какую-нибудь гадость через унитаз — нечего делать. В общем, Тася пользовалась такими туалетами только в случае крайней необходимости. Проблема заключалась в том, что в Германии такие туалеты были обычным делом.
Тася вошла в туалет, он оказался пуст — рабочий день был давно окончен. Немцы, в отличие от русских, работали ровно до звонка. Девушка увидела прямо напротив себя второй выход из туалета.
Ну почему, скажите, почему нельзя было поставить перегородку посередине и картинку с девочкой повесить на один вход, а картинку с мальчиком — на другой? Это же так просто! Нет, никогда ей не понять этих толерантных штучек. Мальчики есть, мальчики, девочки есть девочки.
Тем не менее, если она не воспользуется туалетом сейчас, она может просто взорваться, и тогда будут жертвы. Тася закрылась в кабинке и с довольным выдохом, наконец-то, расслабилась.
Через минуту счастливая Тася уже сражалась с колготками в узкой кабинке. Это пыточное устройство придумал тот же садист, что изобрёл корсеты! Честное слово, ну почему у них в моде колготки, каблуки и узкие юбки, а не шаровары и тапочки⁈ Она уже собиралась нажать на кнопку смыва, когда входная дверь хлопнула, и в туалет кто-то вошел. Судя по голосам, это были мужчины.
Рука Таси дрогнула. Она, как истинная девушка, почему-то стеснялась, что ей, такой эфемерной и неземной, приходится ходить в туалет, как простым смертным. Она не могла себе объяснить, почему, но необходимость смыть воду в унитазе, когда это слышит какой-то мужчина, вызывала в ней невольную оторопь и лёгкий стыд. Её рука замерла над кнопкой. Тася просто подождет, когда они уйдут, а потом закончить свои дела.
Мужчины переговаривались, и Тася ожидая услышать звук закрывающейся за ними двери, невольно прислушалась к их разговору. И тут же навострила уши.
— Паршиво. Эти русские могут сорваться с крючка. Лучше бы этот Иванов прилетел сам — проблем бы не было. Подписали бы контракт, да и дело с концом, — у говорившего был сильный южный акцент, голос Тася не узнала.
Девушка насторожилась.
— Ему нужно было создать видимость соблюдения процедуры, — ответил другой голос с таким же акцентом. — В противном случае к компании могли возникнуть вопросы от контролирующих органов, а нам это совершенно не нужно.
— Все равно не нравится мне эта затея, — протянул первый.
— Ничего! В следующий раз Иванов приедет один, и все вопросы будут быстренько решены. Иванов точно своего не упустит. Россия — это огромный рынок для опиатов.
Сердце Таси упало. Повинуясь какому-то безотчётному порыву, она бесшумно разблокировала свой смартфон и включила диктофон.
— То, что сдурел вслух говорить? — крикнул второй мужчина.
Тася, сидя на унитазе, подтянула ноги вверх. И не зря.
— Посмотри, есть тут, кто или нет!
Тася задержала дыхание. Она услышала шаркающий звук, видимо, мужчина опустился на одно колено, чтобы заглянуть под двери. Тася взмолилась, чтобы он не попробовал открыть двери.
— Нет тут никого, не бзди.
— А ты придержи язык! Такая налаженная сеть! Она может рухнуть из-за одной крохотной ошибки.
Справа от Тася послышалась характерное двойное журчание.
— Из-за одного такого дебила, как ты!
— Да как она рухнет? Такая махина! Опиаты, конопля, кока, грибочки. Такую сеть невозможно разрушить.
— Заткнись, идиот! Закрой пасть! Всё можно разрушить!
— У нас четыре фармкомпании в деле! Рухнет с одной — три останутся. Сейчас подпишем договор с Ивановым, и будет четыре. Тем более, что наши договорились с их как-то там, по контролю.
Глаза Таси вылезли из орбит. Она ещё не до конца осознавала весь смысл разговора, но то, что до неё доходило вызывало настоящий ужас. Их хотели использовать? Прикрыть создание нового пути для поставки наркотиков в Россию? И этот Борисыч об этом знал? Оба директора знали?
Тася похолодела. Только теперь она по-настоящему осознала степень опасности той ситуации, в которую они влипли. До этой минуты она подозревала что-то вроде подковёрной борьбы за крупный контракт, но наркотики — это гораздо серьёзнее. За это убивают. Её могут убить за то, что она только что услышала. Тася судорожно сглотнула, постаралась не шевелиться и дышать через раз.
— Всё когда-нибудь заканчивается. Надо быть предельно осторожными. Не болтай!
— Ладно, ладно!
Рядом с Тасей послышался звук смыва воды, кто-то открыл кран и поплескался в раковине. Тася сидела, едва дыша. Она выключила диктофон и ждала, когда двое мужчин выйдут. Главное — услышать, в какую дверь они вышли. После этого она выскользнет в другую и сделает вид, что поправляла шарфик или что-то в этом роде. А потом она с предельно беззаботной физиономией просто выйдет на парковку, сядет в машину к братьям Амурским, и они увезут ее очень-очень далеко. Главное — незаметно выбраться из туалета.
Хлопнула дверь справа. Тася выждала минуту, чтобы мужчины отошли достаточно далеко, чтобы не слышать звук открывшейся двери, но недостаточно далеко — чтобы завернуть за угол и заметить, как она выйдет.
Девушка дрожащими руками сняла туфельки на шпильке и прижала их к груди, чтобы не издать ни звука. Она спустила босые ноги на холодный плиточный пол и опустилась на колени, чтобы заглянуть под дверцу. Туалет был пуст. Очень медленно Тася открыла задвижку на двери туалетной кабинки.
В этот самый момент её телефон истошно заорал «Mein Teil[1] ». В пустом помещении звук рингтона отразился от кафеля и загремел с парализующей громкостью. Тася, не раздумывая ни секунды, бросила туфельки и рванула в левую дверь туалета, больше не таясь. Не было ни единого шанса, что хоть кто-то в здании не услышал этот концерт.
В тот самый момент, когда она схватилась за ручку и толкнула дверь с жёстким доводчиком, противоположная дверь распахнулась. В ней показались два
