На другой стороне дороги вдоль улицы стояли длинные дома, обежать, которые Тася не успеет. Её просто догонят. Она повернула направо и помчалась дальше. Надеясь, что ей на этой чистенькой и до зубовного скрежета правильной улочке встретиться хоть кто-нибудь. Хоть кто-нибудь, у кого она сможет попросить помощи. Тася надеялась, что в неё не будут стрелять.
Никогда в своей жизни она не бегала так быстро. Топот за её спиной приближался, её преследователи кричали, она не обращала внимания на их слова. Тася надеялась. Надеялась, что братья всё-таки успеют найти её.
Слева от неё взвизгнули шины, и она с замиранием сердца обернулась на звук, ожидая увидеть старенькую машинку, на которой братья привезли её в этот треклятый город. Вместо этого к ней приближался большой чёрный минивэн. Она не успела отскочить. Когда машина поравнялась с ней, боковая дверь отъехала в сторону, из машины высунулся мужчина и, грубо схватив её за платье, затащил внутрь. Хлопнула, закрываясь, дверь.
— Попалась! — проговорил поймавший её и осклабился. — Так-так! Поговорим?
[1]Моя часть (нем.), песня Rammstein.
Глава 19
— Nun? Wohin rennst du, Süße?[1]
Тася узнала этот голос, раздавшийся над её головой. Это был тот самый мужчина, которого Маттиас представил на первых переговорах герром Шлехтером[2]. Братья никак не могли запомнить его имя, а ей оно врезалось в память. Тасе он и раньше не очень нравился, а теперь она подумала, что эта фамилия отлично отражает его сущность.
Когда Тасю втащили в машину, она потеряла равновесие и упала лицом вниз прямо на чьи-то ботинки. Девушка медленно повернула голову и посмотрела на сидящих вокруг неё мужчин. Их было трое. Герр Шлехтер смотрел на неё со снисходительной улыбкой, а двое мордоворотов — настороженно.
Всё её тело заледенело от ужаса. Тася физически ощутила, как по её внутренним органам прошла дрожь. Не делая резких движений, Тася встала на четвереньки на качающемся полу минивэна и осторожно заползла на заднее сиденье, не сводя глаз с, несомненно, главного в этой компании.
— Испугалась очень. В меня редко стреляют, чтобы пожелать мне счастья, ответила Тася.
Она дрожала с головы до ног, но почему-то голос её звучало довольно ровно. Возможно, сказывались тренировки, которые они проходили в лингвистическом, чтобы работать в любой нервной ситуации и при любой усталости.
— Kann nicht sein[3]! Интересно, а почему же они в тебя стреляли? — продолжил Шлехтер, явно издеваясь.
— Не знаю, — Тася мучительно сглотнула пересохшим горлом. — Я не спрашивала. В меня пальнули, я побежала.
— Не знаешь, говоришь? — Шлехтер оскалился и наклонился к Тасе, натягивая ремень безопасности.
Тася чуть не хрюкнула. Эти люди стреляют в неё среди бела дня, продают наркотики, но пристёгиваются в машине, как законопослушные граждане. Похоже, у неё начинается истерика, а это ей сейчас совсем не нужно.
— Нет, — сказала Тася.
— А мне кажется, знаешь, — Шлехтер наклонил голову, разглядывая Тасю.
Она промолчала и лишь пожала плечами, пытаясь состроить удивлённую мину.
— У тебя, должно быть, большие уши, да, Штази? — продолжил Шлехтер.
Тася продолжала смотреть на него в упор, не пытаясь оправдываться.
— Говори, что ты слышала, — притворная улыбка слетела с лица Шлехтера.
Похоже, он устал играть с ней, и Тася решила сказать полуправду.
— Слышала, что-то насчёт того, что переговоры с нами не удались, и что вы хотели поговорить напрямую с генеральным директором. Я не прислушивалась.
Шлехтер скользил по её лицу внимательным взглядом, в котором читалось сомнение. Тася на секунду поверила, что они послушают её и отпустят.
— Отпустите. Я не стану заявлять в полицию, — Тася попробовала последний шанс.
— Конечно, не станешь, — кивнул Шлехтер задумчиво.
— Я и лица ваши забуду, — Тася пыталась ухватиться за соломинку.
Шлехтер только саркастично хмыкнул.
— У неё телефон был, — подал голос один из мордоворотов.
— Дай-ка сюда! — Шлехтер вытянул руку.
Тася молча полезла во внутренний карман пиджака и протянула ему телефон. Она успела отправить файл братьям Амурским, теперь трястись над самим аппаратом не было никакой нужды. Шлехтер потыкал в экран и протянул его Тася обратно.
— Разблокируй.
Тася послушно приложила палец к определителю отпечатка, и экран смартфона загорелся.
— Так-так-так… Ну и что тут у тебя? — Шлехтер говорил совершенно будничным тоном.
— Ничего, обычный телефон, — спокойно ответила Тася. — Может, выпустите меня? Телефон можете оставить себе.
— Я так не думаю, — задумчиво протянул Шлехтер. — Итак, два пропущенных…
— Работодатели звонили, когда я задержалась.
— И что же? Ты никому не звонила?
— Нет. Некогда было, — Тася бросила быстрый взгляд в окно.
Минивэн продолжал довольно быстро ехать, унося её всё дальше и дальше от братьев. Руки Таси начали довольно ощутимо дрожать. Мужчина хаотично тыкал в экран смартфона, но хмурился всё больше.
— Всё по-русски… — протянул Шлехтер. — Хм… Любишь немецкий рок? А если так?
Он ткнул в экран, и из динамика донеслось:
— Ты, что сдурел вслух говорить? Посмотри, есть тут, кто или нет!
— Нет тут никого, не бзди.
— А ты придержи язык! Такая налаженная сеть! Она может рухнуть из-за одной крохотной ошибки.
Из динамика донеслось журчание.
— Из-за одного такого дебила, как ты!
— Да как она рухнет? Такая махина! Опиаты, конопля, кока, грибочки. Такую сеть невозможно разрушить.
— Заткнись, идиот! Закрой пасть! Всё можно разрушить!
— У нас четыре фармкомпании в деле! Рухнет с одной — три останутся. Сейчас подпишем договор с Ивановым, и будет четыре. Тем более, что наши договорились с их как-то там, по контролю…
Шлехтер остановил воспроизведение записи. Сердце
