Ребёнок ещё ничего. Понянчились. Позабавились. Вспомнили прежние времена. Хорошо, хоть Ванька — не грудной. Но купали они его вдвоём. Мальчишка, польщённый таким вниманием, позволил себе немного покапризничать, но только самую малость. Виталий сам его вытер, отнёс на кровать и одел в футболку Никиты, которая как раз оказалась ему до щиколоток.
Совместное купание странным образом повлияло на Евгению и Виталия. Они сели рядом перед телевизором, наслаждаясь теплом и уютом. Она принесла поднос с чаем, и они не спеша прихлёбывали его, отдаваясь тягучему домашнему времени. Молчали, но молчание не тяготило, а сближало их. Пока не позвонил Володя. Он спросил:
— Женя, Нади у тебя нет?
— Нет, — она покачала головой, как будто он мог увидеть это покачивание.
— А ты не знаешь, где она может быть?
— Не знаю. Я думала, она вместе с тобой, — вырвалось у Евгении; но в то же время, чего бы это она стала просить взять к себе Ивана? Выяснять отношения? Но Вовик мальчиком не поинтересовался, она и не сказала, что ребёнок у неё.
— Представляешь, не пришла с работы, — продолжал Володя жалобно. — Не предупредила, не позвонила. Может, в милицию позвонить?
— Может, её послали куда-нибудь в район? У нас такое бывает, — фантазирует Евгения, — а выехать оттуда не может. Или автобус сняли с маршрута, или билетов нет. Она собиралась приехать вовремя, но у неё ничего не вышло… Давай подождём до утра? Если и утром не выяснится, будем искать вместе.
— А ты не представляешь, в каком районе она может быть?
— Понятия не имею. Я вторую неделю работаю в другой фирме и совершенно не в курсе их дел.
— Извини, что побеспокоил, — говорит он и медлит, но сказать Евгении больше нечего, и он кладёт трубку.
Утром в холле ей попадается навстречу президент фирмы "Евростройсервис".
— Евгения Андреевна, — шутливо-укоризненно говорит он, — ваш пример оказался заразительным для других работников. На сегодня попросил отгул начальник охраны, а тут он сам мне вчера домой позвонил. Не то, что просил — слёзно молил! Сглазили Эдуарда Тихоновича! Уж не вы ли, Евгения Андреевна?
— Свят-свят, — шутливо крестится она. — Эти игры не для нас!
— Смотрите мне! — грозит он ей пальцем и что-то собирается сказать ещё, но, увидев, что в дверь входит Ирина Максимовна, обрывает разговор. — Жду вас в десять с докладом, как договаривались.
И идёт к выходу, по пути кланяясь своему главному бухгалтеру.
— Жень, привет! — говорит она преувеличенно весело и спрашивает как бы между прочим. — Ты случайно Эдика не видела? Букеты у тебя на столе больше не появляются?
— Как они могут появиться, Ирочка, если главный цветочник взял на сегодня отгул?
— Правда? Это он тебе сам сказал?
— Ну, для этого мы с ним не слишком дружны. Валентин Дмитриевич жаловался, что мой пример пагубно влияет на сотрудников.
— А он не сказал, зачем ему отгул?
— Шеф сам не знает. Эдуард Тихонович позвонил ему вчера домой.
— Странно, — бормочет как бы про себя Ирина, — и вчера он уехал так внезапно…
Больше им говорить не о чем, раз опять всё о нём! Евгения уходит к себе, предлагая:
— Заходи, кофе попьём!
Она взяла с собой деньги и собирается в обед пройтись по магазинам, присмотреть подарок Нине Аристовой. Из-за наплыва последних событий чуть не померк светлый праздник её именин.
По той же причине, что и вчера с Ванькиным костюмом, Евгения не хочет привлекать к такому делу Виталия. С его размахом подарок Нине может выглядеть чересчур великолепным, что у них просто не принято. Может, не изобретать велосипед, а позвонить Маше? Вдруг они, как порой бывает, сбрасываются на подарок, а ей не позвонили только из боязни, что теперь одинокой, лишние траты не по карману?
— Женечка, — радуется Маша. — Хорошо, что ты позвонила! К Нине сегодня идёшь? У человека — круглая дата.
— Конечно, иду. Как всегда, с подарком загвоздка. Что покупать? Вы, наверное, на что-то сбрасывались?
— Нина заказывала электромясорубку. Слышала, как Толян говорит: "Тефаль, перестань думать о нас!" Вот её и взяли.
— Значит, я опоздала?
— У нас осталась двадцатка. Ты можешь добавить и купить миксер. Нине он тоже нужен.
— Не надо добавлять. Я же знаю, вы оставили на цветы.
— Ничего от тебя не скроешь! — смеётся Маша. — Но одной тебе эту сумму не потянуть…
— А я буду не одна.
Маша приятно удивлена.
— Я его знаю?
— Нет.
— Женька! Ты прямо стала роковой женщиной. Женщина-вамп, так это называлось в двадцатых годах…
— А твои дела как?
— Всяко-разно, — смешно окает Маша. — Подробности письмом.
— Но при встрече-то я узнаю?
— Тебе я всё расскажу первой!
Без двух минут десять она собирает папки и идёт на доклад к президенту.
— Точность — вежливость королей! — он выходит из-за стола и целует ей руку.
— У нас такая ответственная встреча? — она слегка ошеломлена его знаками внимания.
— М-да, — он садится в кресло и несколько секунд задумчиво смотрит на неё. — Действительно, это может сбить с толку. Обычный рабочий день, а между тем — необычный… Женя, у меня внутри всё поёт! Известная шведская фирма сделала нам заказ на строительство объекта стоимостью восемьсот тысяч долларов. Я о таком мог только мечтать. Заказ как с неба упал!
— Тогда я вас прощаю, — улыбается Евгения, — а то Бог знает, что подумала!
— Это вы принесли нам удачу! — потирает руки шеф.
— Может, в новом свете другие объекты вас уже не волнуют? — нарочито безразлично спрашивает она.
— Волнуют, ещё как волнуют! Работаем, и не отвлекаемся на глупости! — строго говорит он.
Не успевает Евгения вернуться в кабинет, как ей звонит… Надя!
— Женька! — возбуждённо говорит она, — если б ты только знала, Женька!
— Ваня чувствует себя хорошо, — холодно замечает в ответ на её восторги референт президента.
— Ты становишься похожей на благочестивую матрону, окружённую кучей детей и не помышляющую о грехе.
— Володька тебя искал, — бормочет Евгения, удивлённая собственным менторством. Неужели она дожила до того, что может читать мораль подруге?
Хотя бы поинтересовалась, как у неё дела, а не тыкала в нос якобы брошенным ребёнком. Неужели у Лопухиной так плохи дела, что уровень её стервозности резко скакнул вверх?
— Надя, прости меня. Сама не знаю, что на меня нашло! Расскажи, как у тебя дела? Или по телефону сказать не можешь?
— Почему не могу? Могу. Я сегодня дома. Лежу, прихожу в себя. Все знают, что из института я увольняюсь, потому могу на работу и не приходить. Ванька не слишком тебе досаждал?
