— Надя, прости меня. Сама не знаю, что на меня нашло! Расскажи, как у тебя дела? Или по телефону сказать не можешь?
— Почему не могу? Могу. Я сегодня дома. Лежу, прихожу в себя. Все знают, что из института я увольняюсь, потому могу на работу и не приходить. Ванька не слишком тебе досаждал?
— Нет. Он — хороший парень.
— Он тебя тоже любит. Думает, что ты — её родная тетя.
— Ну и пусть думает. Я постараюсь соответствовать… Где ты была?
— На море. Я сказала моему новому знакомому, что подруга вернулась с моря, а мне съездить так и не удалось. Он и предложил исправить эту ошибку. Ночное море — изумительная картина. Мы не спали всю ночь. И плавали в лунной дорожке.
Евгения ошарашенно молчит.
— Ты меня слышишь?
— Слышу.
— Он предложил мне выйти за него замуж.
— А ты?
— Он пока женат. Я сказала, если он успеет оформить все до субботы, ему и карты в руки!
На мгновение у Евгении мелькает мысль, не Эдик ли её таинственный новый знакомый? Но она отбрасывает её, как совершенно нелепую. Как же тогда быть с той, которую он приручил?
— Ты мне не скажешь, кто это? — спрашивает она у Нади.
— Потерпи… Если до субботы ему удастся на мне жениться, ты его увидишь. Не удастся — зачем тогда тебе и знать?
— Надь, а почему ты решила поступить именно так? Разве можно в таких делах полагаться на волю случая? Все-таки жизнь — не рулетка.
Фу, без морали у неё сегодня никак не получается! Даже слова на ум идут не простые, сердечные, а все какие-то бумажные, поучительные. Чужую беду — руками разведу, а своей ума не найду! Нет, не то. Ей хочется для Нади лучшей доли. Хочется уберечь от собственных ошибок…
— Я чувствую, что он — мой. Вот пусть заодно и пройдет испытание. Добьется — значит я в нем не ошиблась. Не получится — значит, не судьба! Другого я не хочу. Опять месяцами тайком встречаться, прятаться? С ним я этого не хочу! Пусть рулетка. И на кону жизнь. Проиграть страшно, но зато, если выиграешь, награда будет достойной…
— Счастья тебе, — говорит Надя.
— Спасибо, — голос Нади слегка подрагивает; как бы она не храбрилась, ей явно не по себе.
— Что бы не случилось — я с тобой!
— Я знаю, — говорит она тихо.
В конце дня Евгения чувствует себя так, будто ей в голову, по выражению Аристова, гвоздь забили. Куда бы она ни шла, что бы ни делала, он мешал ей сосредоточиться на чем-то другом, кроме Надиной проблемы.
Задумчивая, она села в машину к Виталию и даже не сразу заметила, что он не заводит машину, а изучает выражение её лица.
— У тебя проблемы? — наконец спрашивает он.
— Надя замуж выходит.
— Ты говорила, — кивает он.
— Но пока неизвестно, за кого.
Брови Виталия удивленно ползут вверх.
— Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты!
— Попрошу без намеков! — сердится Евгения, но это помогает ей сбросить оцепенение и стать прежней деловой и энергичной Евгенией.
— Таля, нам надо успеть: заехать к моей маме — повидаться с нею и с сыном, кое-что им отдать. Надо купить цветы Нине и к восемнадцати часам прибыть к ней на день рожденья на улицу Гоголя.
— Успеем!
И действительно успевают, да так, что вообще приходят первыми из гостей.
Квартира у Аристовых четырехкомнатная. Толяну пришлось постараться, чтобы купить такую. Сначала они жили в однокомнатной малосемейке, потом получили двухкомнатную, которую через многоступенчатый обмен и доплаты превратили в нынешние хоромы. В квартире три лоджии, балкон — все отделано со вкусом, как говорится, по последнему слову.
Сейчас в квартире дверь приоткрыта, мол, гостям можно не звонить, а заходить запросто.
— Хозяева! — кричит с порога Евгения.
Выходит на её зов Нина, раскрасневшаяся, хорошенькая, в кружевном белом фартуке.
— Женечка! — именинница расцеловывается с нею и знакомится с Виталием.
С тем, что подарок куплен без него, Витали. Приходится смириться, зато он не может не шикнуть, покупая цветы — сорок прекрасных чайных роз. Столько лет сегодня имениннице. Польщенная Нина порывисто чмокает его в щеку. Евгения вручает ей миксер, и тоже получает поцелуй.
На шум наконец является хозяин дома в смокинге и рубашке с бабочкой. Господи, Толян в смокинге! И без кожаных перчаток! Евгения невольно бросает взгляд на его руки — на правой лишь золотой перстень с печаткой. Толян купил его давно, с первой удачной сделки и теперь носит, как талисман.
Он знакомится с Виталием и, наверное, сильно прижимает его руку, потому что на лице гостя на мгновение появляется гримаса боли. До чего же вредное существо, этот Аристов, даже в такой день не может вести себя прилично!
Нина убегает на кухню, наказав мужу заниматься гостями.
— Ты хорошо выглядишь! — равнодушно бросает он Евгении и отворачивается, сосредоточив свой взгляд на Виталии. — Прошу вас, проходите!
Он усаживает их на диван перед телевизором с видеомагнитофоном и сует в руки Евгении пульт.
— Посмотри, у нас новая комедия. В Америке ещё на экраны не выпустили…
И обращается к Виталию:
— Вы на машине? Я могу поставить её на автостоянку, перед домом. Закрытый бокс, надежная охрана. Тогда за столом вы сможете чувствовать себя свободно. До дома доедете на такси, а утром… Утром я могу подать машину к подъезду. Если сомневаетесь, спросите у Жени — я родился за рулем!
— Во всем, что касается машин, Толяну можно доверять безоговорочно, — поддерживает его Евгения.
— Только машин? — спрашивает Толян и смотрит на неё в упор.
— Ладно, не заедайся! — говорит она спокойно, а сердце почему-то начинает биться у неё гораздо чаще, чем нужно. — Тебе можно доверять во всем!
— Спасибо, — кланяется он и берет у Виталия ключи, которые тот отдает ему с великой неохотой.
— Машину подать к твоему подъезду?
— К моему, — кивает Евгения, делая вид, что жутко увлечена происходящим на экране.
Когда Толян уходит, она берет за руку Виталия.
— Не напрягайся, ничего с твоей машиной не случится. Раз уж так получилось, давай с тобой сегодня расслабимся.
— Давай, — бледно улыбается тот, — но если бы я знал, что здесь такие порядки, я мог бы машину оставить дома, чтобы сюда доехать на такси… Впрочем, не обращай внимания, во мне проснулся куркуль.
— Это пройдет, — она великодушно похлопывает его по руке.
Сегодня Евгения очень великодушна. Любовь ко всему миру переполняет её. Как хорошо! Как она довольна жизнью! И какое это все-таки свинство!
Ей хочется плакать и, чтобы не давать себе послабления на людях, она поднимается и говорит Виталию:
— Я к Нине на кухню. Посмотрю, может, надо помочь?
