Ознакомительная версия.
– Храните деньги в сберегательной кассе, – пошутил кадровик.
И тут же спохватился, хлопнул ладонью сначала по лбу, затем по столу. Получился классный рикошет.
– Какие деньги? А-а, казенные деньги получила, поздравляю, Анастасия Николаевна, руководство уже доверяет тебе средства компании. Цени и храни доверие, это самое большое достояние, – наставительно изрек Степан Федорович.
– Знаю-ю, Степан Федорович, знаю, а где хранить-то? – протянула я, крутясь на стуле от нетерпения.
Меня изводила жажда деятельности, а деньги мне мешали. Они сковывали свободу. Вдруг потеряю, забуду, посею, и неизвестно, что вырастет. Анастасия Розанова – сказочный Буратино от российского менеджмента.
– Анастасия, а ты что, до сих пор не знаешь, в каждом офисе во время ремонта установили сейфы, чтобы каждому сотруднику по хранилищу. Ведь у вас у всех суперсекретная работа. Каждый клиент ценится на вес золота. Информацию могут украсть, воспользоваться не по назначению. Промышленный шпионаж. Все по-взрослому. Если что пропадет, снова увольнение, беготня по фирмам, уныние и тоска, денег нет, женихи пропали за горизонтом. И потом, Анастасия Николаевна, ты не имеешь права таскать договоры в сумочке. И никто не имеет такого права. По инструкции все сотрудники обязаны хранить служебные документы в сейфах. На каждой бумаге есть пометка – «для служебного пользования». Из здания такой документ выносить запрещено. Все сейфы вмонтированы в стены. И в твоем офисе есть такой, и не один, их там целых восемнадцать штук. Под рейкой есть отверстия для ключей. Кстати, ключи изготовлены в единственном экземпляре. Их выдают каждому сотруднику при поступлении на работу. И тебе вручили. Посмотри в сумочке. Не дай бог, потеряла, Анастасия, – убью, – шутливо пригрозил Степан Федорович.
Ну и шутки у этих боцманов. Уши отвалятся от таких шуточек. Я судорожно порылась в сумочке, извлекая на свет разную ерунду. Тюбики всякие, карандашики, коробочки, ключики. Точно. Есть. Ключ. Один. В единственном экземпляре, длинный, массивный, с завитушкой на круглом конце. Мне его выдали в хозяйственном отделе вместе с канцелярскими принадлежностями, а для чего он мне сдался – не поставили в известность. Не удосужились. И я считала, что этот ключ подходит к главной двери бизнес-центра и его выдают каждому сотруднику на всякий случай. Ведь разный экстрим может получиться, ну там пожар, террористы, моджахеды, шахидки, заложники, и прочая, и прочая, и прочая.
– Спасибо, Степан Федорович, родной мой, – сказала я и стремительно вылетела из «кадровки».
Именно так прозвали одинокий кабинет отставного полковника бравые модераторы. Они часто сюда заглядывают, и не по своей воле, их принуждают расписываться в «черных» приказах. С модераторов обычно взыскивают издержки производства в бухгалтерии и привлекают к дисциплинарной ответственности в «кадровке». Не то взорвали, не там наклеили. Не того отстегали. Я вернулась в офис, нашла свой сейф под аккуратной реечкой, всунула ключ в отверстие, и мне открылся ларчик, покрытый мягкой кожей алого цвета. Мне понравилось открытие, я ощутила себя тайным олигархом. В секретный ларец стану класть любовные записки, не подлежащие оглашению, деньги, заработанные на выставках, договоры, заключенные на самых выгодных условиях. Через несколько лет приобрету акции «Максихауса», стану мажоритарным акционером, затем войду в состав совета директоров, и меня изберут председателем правления, и в этом замечательном месте мои скромные мысли были прерваны самым наглым образом. Для избрания в правление потребовались дополнительные голоса. Еще несколько колеблющихся рук, и совет директоров непременно проголосовал бы за мою кандидатуру. Но эти нерешительные руки остались лежать неподвижно на поверхности стола. И в моем сознании. Они так и не взметнулись вверх. Мне помешали возвыситься над простыми смертными. Я не стала председателем правления. В офис боевым соколом влетел Алексей. Мачо явно подражал Горову. Я не успела прикрыть дверцу хранилища.
– Настя, а что ты тут делаешь? – сказал Ниткин и заглянул в алую пасть сейфа.
На мягкой коже уютно расположился конверт с деньгами. И мое колечко с бирюзой. Мамин подарок. Я смутилась. Колечко дешевенькое. Я положила его в сейф для поддержки моего богатого воображения. Деньги, драгоценности, оружие. Как в кино. Надо же иногда подкармливать абстракцию.
– А-а, да просто сейф открыла. Я теперь буду выставками заниматься, – смущенно пробормотала я.
Повернув ключ на три оборота, подошла к обеденному столику, налила холодной кипяченой воды в чашку и залпом выпила. Я только что пережила стресс, привыкая к своей новой работе. И вдруг меня опять снесло куда-то за борт. Я должна заново ломать голову, перестраиваться, придумывать ходы, разгадывать житейские кроссворды, ребусы и шарады. Ничего страшного, справлюсь. Человеческая жизнь состоит из сплошных стрессов. В конце концов, жить на земле – жутко интересно и занимательно. Я неожиданно повеселела, схватила Ниткина за куртку и почувствовала, что Алексей осторожно отстранился от меня. Странно. Алексей Ниткин охотно заботится обо мне, возится с моими проблемами, не жалея времени, и в то же время красавец мачо не хочет подпустить меня ближе. Держит на расстоянии. Вот глупый. Да мне никто не нужен, ни один мужчина не сможет вытеснить мое чувство к Марку Горову. Ни один. И никогда. Достоинства Алексея Ниткина не смогут затмить светлый облик прекрасного незнакомца из далекого сна. Сейчас мой сон казался уже далеким, нереальным, фантастическим. Мне было жаль маму. Она уверила себя, будто единственная дочь сошла с ума. Но мама уже забыла пору своей юности, а ведь ей тоже когда-то снились розовые сны, но это было в какой-то другой жизни.
– Алексей, я поехала на Васильевский остров, в выставочный комплекс. Пока-пока, бай-бай, – я помахала Ниткину рукой.
Что-то изменилось в воздухе, в атмосфере, в реальности. Я стала другой. Изменение произошло внезапно, стремительно, все вдруг стало иным, более взрослым, что ли. Наверное, я взрослела не по дням, а по часам, перескакивая через ступеньки лестницы жизни вопреки материнским желаниям. Мама активно противилась моему взрослению, она мечтала о том времени, когда я была совсем крошечной, беззащитной, ей хотелось вернуть ушедшее… Но время стремительно убегало вперед. Вместе с ним спешила и я, боясь опоздать к назначенному времени. Меня уже ждал главный организатор выставки. В комплексе готовились к выставке строительных товаров федерального значения. И мне хотелось получить самый лучший павильон. Машина чихнула и остановилась как вкопанная. Дерг-дерг-дерг. И тишина. И слышно, как птицы поют. Господи, впервые слышу, как осенью птицы поют. Что это хоть за птицы, вот бы разузнать на досуге. Я вышла из машины и злобно пнула металлический бок. Совсем одряхлела подружка, пора на свалку. Придется пилить на другой берег Невы на маршрутке. Но мне еще пришлось попотеть минут сорок в метро, затем пересесть в переполненный автобус, и лишь после этого я забралась в маршрутку. Опоздала. Опоздала. Опоздала. Бездарная дура. Все хорошие павильоны давно разобрали. Мне достанется самый ужасный, в конце ряда, без света, без отопления. И без клиентов. Я нещадно пилила себя, у меня даже зубы заныли. И в висках гвозди образовались. В двух висках по гвоздю. Всего два. И оба ржавые. Не зря пилила себя, так все и вышло, как я предполагала. В комплексе, будто оглашенные, носились организаторы разных выставок, шатались какие-то бездельники, тыкались в углы скромные личности из провинциальных регионов. Меня отвели в восьмой павильон. Там показали темный закуток. Я прикусила губу. До крови. Так не пойдет. Мои строительные товары в этом темном углу никто не увидит. Что это за выставка такая, если товаров не видно! Пришлось побегать по заливу. Легкий кросс под морским бризом. Морской кросс под легким бризом. Я окончательно запуталась в определениях, зато скоро нашла владельца выставочного комплекса. Он стоял под навесом и, высоко задрав голову, рассматривал рекламный щит. Высокий господин в белом кашне. Я его сразу узнала. Господин в белом кашне был чрезвычайно похож на свое единственное чадо. А я училась вместе с его дочерью, мы с ней на одной скамейке сидели в университете, лекции слушали. Придется возобновить знакомство. А куда же его доченька подевалась, о господи, я же ее абсолютно не помню. Вместо лица – смазанное пятно. На улице встречу – не узнаю. И имя стерлось из памяти. Как же ее звали? Какое-то простое имя, славное такое. Не попасть бы впросак с однокурсницей.
Ознакомительная версия.
